Мир Акорны

Шла ее вахта, а она уже устала от изучения языка.

Если бы «Кондор» не был так далеко! Корабли линьяри были быстрее, чем корабли людей, так что вскоре они должны были нагнать «Кондор»; однако более всего Мати хотелось, чтобы ожидание подошло к концу, чтобы их встреча уже произошла. Она снова проиграла модель курса на симуляторе, размышляя о том, не удастся ли ей проложить более короткий курс вместо того, чтобы следовать строго по курсу «Кондора», как это делал Таринье.

Когда она рассчитывала и проверяла различные траектории полета, ей внезапно показались знакомыми координаты.

– Таринье? – позвала она его по внутреннему коммуникатору корабля.

Он фыркнул; голос его звучал глуховато и крайне недовольно, из чего Мати заключила, что он спал.

– Если мы всего на два градуса отклонимся от курса капитана Беккера, мы окажемся в той самой точке, которую нириане обозначили как планету, где они нашли спасательную капсулу моих родителей.

– Хм-м, да? О, прекрасно.

– Я думаю, нам стоит отклониться от запланированного курса и разыскать моих родителей прежде, чем мы отправимся на поиски капитана Беккера и остальных. Может, изменим курс?

– О да, конечно. Хорошо, детка. Не беспокой меня, – проговорил Таринье, но не успела Мати вздохнуть, как он опомнился: – Что?! Нет-нет, Мати, постой! Не смей ни до чего дотрагиваться! Я просто спал. Сейчас я приду!

Мати только головой покачала, увидев Таринье: он все еще тер глаза спросонья, его грива сбилась на одну сторону, он брел по коридору, спотыкаясь, видимо, так еще и не проснувшись до конца.

– Ты ведь… ты ничего не трогала, правда? – обратился он к девочке с порога рубки.

– Нет. Технически, это твоя работа. Вот почему я тебя вызвала. Но я думаю, что мы должны попробовать забрать моих, поскольку они, в буквальном смысле слова, находятся у нас по пути, – девочка потянула Таринье за рукав и указала на экран, где проложенный ею курс проходил как раз через точку со знакомыми координатами.

– Совершенно нет, – Таринье снова взглянул на экран, нажал кнопку, сравнил курс, проложенный Мати, с изначальным курсом «Кондора». – А в чем вообще тут дело?

– Я пыталась сделать наше путешествие быстрее и короче. «Кондор», в конце концов, собирает по пути обломки. Они не торопятся, потому и блуждают по всему этому сектору пространства. Они не пытаются выбрать самый прямой курс. Но нам вовсе необязательно следовать их курсом, след в след. Мы можем проложить прямой курс, вот так, и тогда встретимся с ними гораздо быстрее.

– О да, правда? Полагаю, раз уж ты побелела, как заправский космический путешественник, то теперь знаешь не меньше тех, кто провел в космосе много лет?

– Не в этом дело. Дело в том, что те ужасные существа, которые причинили столько боли моему брату, тоже находятся там. Я не хочу, чтобы они нашли моих родителей, пока они совсем одни на чужой планете. Я хотела лететь с тобой потому, что надеялась помочь тебе спасти их. А если мы будем придерживаться нашего теперешнего курса, у нас уйдет вечность на то, чтобы добраться до места встречи с «Кондором». Нам придется разыскивать его – а в это время мои родные могут умереть.

– М-м, – протянул Таринье, водя пальцем над экраном и сравнивая различные курсы. – Если мы выберем этот, более короткий путь, то сможем спасти твоих родителей по пути и при этом встретиться с «Кондором» вдвое быстрее, чем я рассчитывал.

Мати подняла на него одобрительный и благодарный взгляд широко раскрытых глаз, однако при этом ей приходилось прилагать громадные усилия, чтобы не расхохотаться. Как ловко Таринье все обернул, чтобы эта затея выглядела его идеей!

– Что ж, прекрасно. Я сейчас изменю курс.

Он немедленно занялся этим, устроив для Мати настоящее представление: изящество движений, отточенность жестов… при этом он напевал себе под нос «Галоп героя». Несомненно, он размышлял о том, что, если ему удастся спасти родителей Мати, он вернется на нархи-Вилиньяр героем: и речи быть не может, чтобы запретить ему полеты! И, конечно же, такое искусное изменение курса будет признано его заслугой. Что ж, пусть себе воображает себя самой большой фраки в пруду. Мати это было безразлично. Она думала только о том, что снова увидит своих родителей.

Когда корабль был готов выйти на орбиту планеты, соответствующей координатам, оставленным нирианами, Мати снова оказалась в рубке. С такого расстояния планета выглядела очень красивой. Она была цвета маленьких лавандово-голубых цветов, которые росли на лучших пастбищах. Сквозь голубоватые облака виднелись огромные пространства индигово-синего цвета. Вокруг планеты вращалось несколько голубых лун. Мати подумалось, что было бы очень интересно посмотреть на них с поверхности планеты. Вскоре она узнает, как они выглядят…

Девочка уже собиралась позвать Таринье, когда ожил коммуникатор. Но то, что услышала Мати, не было речью людей или линьяри: то были щелчки, похожие на сухой стук камешков.

Клик. Клак, клик-клик-кликети-клак-клак-клак.

Должно быть, Таринье как раз шел в рубку, поскольку в это мгновение он внезапно возник за спиной Мати. Его рог совершенно обесцветился, он выглядел так, словно внезапно увидел что-то чудовищное.

– Что случилось, Таринье? Мы ведь добрались до места! – воскликнула Мати.

– Да, – прошептал Таринье, кивнув в сторону коммуникатора. – И кхлеви тоже.

Глава 6

– Смотрите, капитан Беккер, – проговорила Акорна, когда Беккер пришел на мостик, чтобы сменить ее на вахте. Она указывала на экран, где отображался их путь от нархи-Вилиньяра – и другой, чуть измененный курс. – Если вот здесь мы немного отклонимся, то сможем проверить ту планету, координаты которой дали нам нириане в своем сообщении. Я имею в виду планету, на которой они обнаружили спасательную капсулу. Не хотите ли вы немного отклониться от курса? Судя по тому, что было записано на пийи, выжил по крайней мере один из спасшихся. Однако, даже если это и не так, все-таки капсула – это полезный «трофей», согласитесь?

Беккер просиял и потрепал ее по плечу.

– Из тебя получится отличный «космический старьевщик», принцесса. Это великолепная мысль. Заодно мы и выясним, не осталось ли кого, кто сможет рассказать нам больше о разбившемся корабле нириан; а если найдем кого-нибудь такого, то спросим, не хотят ли они прокатиться с нами. Если же мы никого не обнаружим, по крайней мере, нам достанется «трофей», который твои сородичи будут совсем не против заполучить назад. А даже если и этот вариант не пройдет, я уверен, у дяди Хафиза наверняка есть на примете кто-нибудь, кто решит купить эту капсулу как редкостный сувенир.

Изменение курса, хотя и незначительное, оказало глубочайшее воздействие на Ари, который теперь постоянно просматривал во время дежурств передачу пийи, особенно пристально – изображение капсулы.

Ари так часто прослушивал и просматривал запись, что Акорна удивлялась тому, что он все еще может ее видеть. Он больше не отворачивался даже тогда, когда на экране появлялась сцена его мучений. Конечно, он все еще впадал в транс, видя это, однако поскольку при необходимости его вполне можно было отвлечь, Акорна предпочитала считать, что Ари просто находится в глубокой задумчивости и размышляет о выпавших на его долю испытаниях, стараясь осмыслить и тем победить прошлое, – что, в свою очередь, означало, что он становится сильнее и здоровее. Акорна надеялась на это.

Теперь каждый раз, глядя на Ари, Беккер закатывал глаза. Он неоднократно пытался увлечь Ари беседой: безуспешно. Ари отвечал ему вежливым: «Да, Йо» или: «Нет, Йо», – и снова возвращался к экрану. Акорна, как правило, сталкивалась с теми же проблемами.

Если бы не кот и не КЕН, ситуация, возможно, так и осталась бы неразрешенной.

Удовлетворив свое любопытство по поводу пийи, РК не обращал на биотехнологическое устройство ни малейшего внимания еще несколько дней. Поскольку одни и те же изображения, бесконечно проигрывавшиеся на экране, означали, что Ари, к которому кот питал особую привязанность, находится на мостике, РК начал проводить больше времени там. Однако это привело к довольно неожиданным последствиям: когда Ари отказался отдавать все свое внимание коту, РК принялся смотреть на экран вместе с молодым линьяри. Акорна заметила, что всякий раз, как на экране появляются кхлеви, кот раздувается почти вдвое (что при его и без того немалых размерах производило сильное впечатление), прижимает уши и начинает шипеть. Впервые увидев такую реакцию РК, Беккер рассмеялся и хохотал так долго, что едва не выпал из кресла. Кот нашипел и на Беккера.