Страница 4 из 15
Крюк пытался посылать матросов, чтобы заманить Мистера Грина куда-нибудь подальше, но к другим зверюга интереса не проявляла. Нет, попробовав на вкус капитана Крюка, она теперь, похоже, хотела доесть именно его, и стоило Крюку высунуться за пределы лагеря, как она тут же появлялась. Временами массивный хвост крокодила скребся о бревенчатые стенки форта, и тогда капитан ежился и потел от страха, а обрубок руки принимался отчаянно ныть.
О да, Крюк ненавидел этот остров и всех его обитателей, ненавидел пламенной ненавистью, которая выжигала его изнутри. И все, все это из-за того мальчишки, что теперь летел к нему с горы, чтобы снова поиздеваться над ним. А он даже не мог ничего с этим поделать!
— Капитан, — сказал Сми, подбирая бесполезный пистолет, — вам бы лучше уйти в форт, пока он не начал снова чем-нибудь швыряться.
Крюк постоял еще секунду, в бессильной ярости пялясь на приближающуюся фигурку. Мальчишка был уже в миле от форта. Однако Сми был — для разнообразия — прав: лучше уйти в форт. Мальчишка не увидит своей любимой мишени, скоро соскучится и улетит.
Крюк направился к воротам. Однако его остановил новый крик с высокой пальмы.
— Капитан! — воскликнул наблюдатель. — Там еще один!
Крюк стремительно развернулся и вскинул голову:
— Что «еще один»?
— Еще один мальчишка, он спускается с горы.
— Летит? — уточнил Крюк.
— Нет, капитан! Ногами идет. Уже где-то на треть спустился.
«Мальчишка идет своими ногами! По нашу сторону горы!» У Крюка мгновенно созрел план.
— Креншоу! Бэйтс! — рявкнул он.
Из хижины, щурясь на солнце, вывалились двое матросов.
— С горы сюда спускается мальчишка, — сказал Крюк. Он обернулся к часовому. — Дэвис, покажи им, где он!
Наблюдатель ткнул пальцем в сторону горы. Креншоу и Бэйтс кивнули.
— Я хочу, чтобы вы пошли туда и схватили его, — распорядился Крюк. — Только идите под деревьями и на поляны не высовывайтесь, чтобы летающий мальчишка вас не заметил!
Пираты кивнули.
— А когда мы его схватим, что с ним делать? Убить? — спросил Бэйтс.
— Нет, — вкрадчиво ответил Крюк. — Приведите его ко мне.
Он снова взглянул в сторону горы — до летуна оставалось всего несколько сотен ярдов.[3] Крюк обернулся к двум пиратам.
— Ступайте! Живо! — прошипел он.
Креншоу и Бэйтс трусцой бросились в джунгли.
— Капитан, — окликнул Сми, — а теперь вам бы лучше уйти внутрь!
— Нет, мистер Сми, — ответил Крюк. — Я, пожалуй, немного побуду на свежем воздухе.
— Но, капитан, — возразил Сми, — если летающий мальчишка вас увидит, он будет весь день тут летать и донимать вас!
Крюк улыбнулся — в первый раз за несколько месяцев, — обнажив желтовато-бурые зубы, острые, как у акулы.
— Того-то мне и надо! — сказал он.
Глава 4
Голос
— Ну, мистер Сланк? Ваш ли это остров? — спросил капитан Нерецца у человека, смотревшего в подзорную трубу.
Сланк опустил трубу. Это был высокий, крепко сбитый человек с огромными корявыми руками и косматыми волосами, которые были собраны в хвост, как и у Нереццы. Лицо его было на свой лад не менее жутким, чем у Нереццы. Правда, его собственный нос оставался при нем, но зато кожа Сланка сильно пострадала от того, что он больше месяца дрейфовал по морю в шлюпке. Безжалостное солнце сожгло его лицо, оставив жуткую маску из уродливых волдырей и шрамов, за которыми прежние черты еле угадывались.
— Он самый, — ответил Сланк таким хриплым голосом, точно его горло все еще было пересохшим. — Это тот самый остров, капитан, и это так же верно, как то, что я стою тут перед вами. Его легко признать по конусу горы и по форме. Это именно тот остров.
И тут они ощутили холод. Всех, кто был на корабле, пробрала дрожь, и всем до единого сделалось страшно, причем не столько даже от самого холода, сколько от голоса, предвестником которого он служил. В небе все так же ярко сияло тропическое солнце, однако воздух вокруг корабля сделался промозглым, как в темных лондонских проулках близ верфей в разгар зимы. И еще послышался запах — слабый, но отчетливый аромат тления.
Моряки, старавшиеся вести себя как ни в чем не бывало, явно были напуганы. Они потянулись подальше от юта. Один из них перекрестился. Рулевой, который не мог бросить свой пост — иначе его высекли бы, — застыл и побледнел, уставясь в одну точку на горизонте. Нерецца со Сланком тоже напряглись, не смея обернуться к трапу у них за спиной, тому трапу, что вел в офицерские каюты.
Команде приказано было держаться подальше от этого трапа, но матросы и не нуждались в приказах. Ни один из моряков на корабле не спустился бы туда даже за годовое жалованье. Слишком страшные слухи ходили по кораблю с тех пор, как на борт поднялся этот… странный гость. Это произошло в глухую ночь, в открытом море, при самых странных обстоятельствах.
Начать с того, как именно он прибыл. Случилось это через несколько минут после начала ночной вахты. На палубе остались только Нерецца и Сланк. Нерецца сам встал за штурвал, а матросам, всем до последнего, велел спуститься в трюм и задраить за собой все люки, чего в открытом море не бывало никогда.
Нет нужды говорить, что команде стало жутко интересно, что же такое будет твориться на палубе. По счастью, нашелся доброволец — младший из юнг, проворный и проказливый лохматый парнишка по имени Майкл Доукс, который бегал по вантам, как обезьяна. Вот и сейчас Доукс вместо того, чтобы спуститься вниз, вскарабкался на мачту и улегся на убранном парусе, откуда открывался превосходный вид на залитую луной палубу.
То, что Доукс — присмиревший и трясущийся Доукс — рассказывал потом в трюме, звучало настолько странно, что некоторые матросы решили было, что малый спятил либо дурачит их. Ведь парнишка уверял, будто этот человек — если то был человек — поднялся на борт, хотя никакого корабля поблизости не было!
— Клянусь, это правда! — говорил Доукс, видя недоверчивые взгляды собравшихся вокруг матросов. — Ни корабля, ни шлюпки — ничегошеньки!
— Ну и откуда же он тогда взялся? — спросил кто-то. — Мы ведь в пятистах милях от ближайшей суши!
— Я… я не знаю, что это было, — отвечал парнишка. Его лицо, обычно румяное, сделалось мертвенно-бледным. — Мне показалось, я видел…
— Что? Что ты видел, малый?
— Что-то в воде. Здоровое, как наш корабль, только это был не корабль. Оно подплыло, а потом мне показалось, как будто на палубу протянулась ру… рука.
— Рука?!
— Ага, здоровенная такая рука, вроде как змея…
— Да ты спятил, парень!
— Тихо, тихо, пусть говорит! Рука, и что?
— А потом рука исчезла и та штука за бортом тоже, — сказал Доукс. — А на палубе оказался этот человек, или не человек, или что оно там такое.
— И каков же он был на вид?
— Н-не могу сказать. Оно… он был весь темный, как будто в плащ закутался с головы до пят. Я на него посмотрел — и ничего не увидел, чернота, сплошная чернота. Он пошел по палубе. Двигался он странно: скользил, как будто на колесиках катился. Короче, он поднялся на ют и там что-то сказал капитану Нерецце и мистеру Сланку.
— А что, что сказал-то?
— Слов я не разобрал, но голос у него звучал странно: словно ветер завывает в такелаже. И от этого у меня возникло такое странное, неприятное чувство: будто мороз продрал по коже. Я видел, что и капитану с мистером Сланком это тоже не по вкусу. Они попятились от того человека и отвернулись, точно боялись на него смотреть.
— Капитан? — недоверчиво переспросил кто-то. — Капитан Нерецца — и боялся?
— Ну на то было похоже, — ответил мальчик.
— А потом что?
— А потом этот человек спустился по трапу — и быстро так, как будто стёк, словно вода. И исчез.
Рассказ Доукса о странном госте немедленно сделался главной новостью на корабле. Большинство матросов поверили мальчишке, хотя были и сомневающиеся. Однако сомнения их испарились в первый же раз, как корабль охватил холод. С тех пор это случалось несколько раз, и каждый раз вслед за холодом слышался жуткий голос.
3
Ярд — мера длины, около 91 сантиметра.