Пират моей мечты

Он раскатисто засмеялся, и было очевидно, что ему пришлась по душе ее наивность.

– Да нет же, маджана, разумеется, ничего подобного я не делал. Но пусть это будет нашей с вами тайной, хорошо? Мужчина ведь славен не тем, что он есть, а тем, что о нем думают.

Она с улыбкой пыталась осмыслить его слова. Примерно то же любил повторять ее отец: репутация – самое драгоценное достояние каждого из людей.

Она ненавидела лицемерие, но не могла не признать справедливости этих слов. Мнение окружающих много значило и для нее самой. И все же, как нелепо устроен мир: человек может быть злодеем, закоренелым негодяем, предателем, но если он сумеет казаться иным, перед ним будут открыты все двери, а до подлинной его сущности никому не будет дела.

– Ну, тогда, чтобы только вам угодить, – усмехнулась она, – я запишу у себя в блокноте, что вы умертвили две сотни человек. – И карандаш ее проворно заскользил по бумаге. – А почему для вас так важно прослыть хладнокровным убийцей?

Негр пожал плечами:

– Как вам сказать… Чтобы меня зря не беспокоили.

Серенити, поразмыслив над этими словами, осторожно спросила:

– Но если все раз и навсегда оставят вас в покое, вам не будет одиноко?

Он поднял на нее веселые и умные глаза.

– Можно быть одиноким даже в густой толпе, маджана. Мне нравится одиночество. Да и вам тоже. Это же сразу видно. А еще вы, похоже, знаете, чего хотите.

– Временами – да.

Он понимающе кивнул.

– А что привело вас сюда, если не секрет?

– Собственная глупость и неосторожность.

Ушакии вопросительно поднял бровь.

Серенити не хотелось посвящать его в свои проблемы. Но благожелательное внимание, с каким он до сих пор к ней относился, все же располагало хотя бы к некоторой откровенности. Серенити почему-то была уверена, что он, в отличие от многих других, ее не высмеет.

– С вами можно говорить напрямик, Ушакии?

– Это будет только данью справедливости. Ведь я же был честен с вами.

– Я хочу стать знаменитой писательницей. Чтобы мое имя стало известно тысячам читателей, которые искренне оплакивали бы меня, когда я покину этот мир. И чтобы моя слава надолго меня пережила.

– Но ведь вы женщина. Пристало ли вам грезить о таком?

Ну вот. Он все же высмеял ее чаяния.

– Да, я женщина. Но это мне ни в чем не помешает, вот увидите.

Ушакии кивнул с понимающей улыбкой:

– Вы совсем как Лу.

– Лу?

Негр кивнул на паренька, взобравшегося на мачту:

– Лу завербовался в матросы, потому что душа его жаждала приключений. Он не желал быть фермером, как его отец с братом. Но он молод. Надеюсь, со временем поймет, что море слишком зыбко и обманчиво, что куда надежней стоять на твердой почве, смотреть, как подрастают всходы. А не паруса поднимать.

«Что за странные речи для моряка», – подумала Серенити.

– Но почему же тогда вы сами не подыщете себе какое-нибудь занятие на суше?

– А на что оно мне? Я ведь не чета Лу. Этот корабль – мой дом родной, а команда – мои братья. Другой семьи у меня нет.

Серенити торопливо сделала запись в блокноте и деловито осведомилась:

– А как вы попали на «Месть Тритона»? Если, конечно, это не секрет.

При воспоминании о минувших событиях взгляд Ушакии вдруг сделался злобным.

– Однажды в Каире капитан увидал, как работорговец сек меня плетью, – сердито сопя, проговорил он. – И тотчас же выкупил.

– Так вы что же, его раб?

Он помотал головой.

– Нет, он даровал мне свободу. Он считает, что один человек не может принадлежать другому, словно вещь. Сказал мне, что я могу делать что пожелаю.

– Но тогда почему вы не вернулись к себе домой?

Он со вздохом обратил взгляд на море.

– Мою деревню разграбили и сожгли воины враждебного племени. Мне некуда возвращаться.

– Простите мне мое назойливое любопытство. – Она положила руку ему на плечо. – Я вас расстроила.

Он дружески сжал ее пальцы огромной ладонью:

– Нет, мне не о чем жалеть, маджана. Мне дарована эта жизнь, и я не должен ее тратить на сожаления о том, чего уже не поправишь. Надо стараться провести ее как можно лучше, достойней. Я счастлив ходить под парусом с нашим капитаном. Это интересная жизнь, поверьте.

Серенити улыбнулась:

– Я понимаю, о чем вы.

Морган, бросив рассеянный взгляд через плечо Джейка, едва не подпрыгнул от изумления: Серенити оживленно рассуждала о чем-то с Ушакии!

Джейк проследил за его взглядом и тихонько присвистнул.

– Да-а, вот это номер! А мне он казался упрямым молчуном, который никогда и рта не раскрывает!

– Он такой и есть.

– Но тогда, Дрейк, тебе пора уже начать волноваться. Если твоя женщина оказалась способна разговорить молчуна Ушакии, она из кого хочешь вытянет всю его подноготную. А заодно и твою. И мою, кстати сказать.

Увидев взбежавшего на палубу Кита, они обменялись многозначительными взглядами. Каждый без труда прочитал мысли другого.

Кит с его простодушием и открытостью в любой момент мог стать легкой добычей Серенити, которая, похоже, активно приступила к сбору информации о команде и капитане «Тритона».

Но еще хуже было то, что Кит, единственный из матросов, знал всю правду о Моргане и Джейке.

– Что? Что случилось? – всполошился он, видя, с какой хмурой озабоченностью оба они воззрились на него.

– Держись подальше от Серенити, – сказали капитаны хором.

При других обстоятельствах это бы их всех рассмешило.

– Влюби ее в себя и соблазни, Дрейк, – посоветовал Дадли, окидывая взглядом стройную фигуру Серенити. – Влюбленная женщина скорее даст себя прирезать, чем позволит волосу упасть с головы дружка.

Морган хмуро покачал головой и возразил:

– А обиженная женщина разболтает всему миру тайны обидчика. Если я соблазню Серенити и откажусь на ней жениться, она в точности так и поступит.

– Так женись, – пожал плечами Джейк. – Пусть ждет тебя дома, вечно беременная и с кучей ребятишек, чтоб ей было чем заняться в твое отсутствие.

Мысль сама по себе была неплохой. И даже очень ценной. Но Морган однажды уже последовал именно этим путем. И всем, чего он достиг, стали ночные кошмары, чувство вины и горькое разочарование.

Жена его умерла, когда он был в море. И он ни в коем случае не желает, чтобы подобное повторилось еще раз.

Тут в разговор вклинился Кит:

– С вашего позволения, капитан, вы, по-моему, зря беспокоитесь. Она так носится с этим Морским Волком, он для нее прямо свет в окошке. Пусть себе пишет о нем, вам-то что за дело?

Морган набрал полную грудь воздуха.

– Серенити известно о Морском Волке лишь то, что он прорывал блокаду в Войне за независимость, а теперь освобождает американцев из британской неволи. Но она понятия не имеет, кто я на самом деле.

– Вернее, кто мы такие, – поправил его Джейк. Он скользнул по ней холодным взглядом своих блеклых глаз и с угрозой произнес: – А как только она это узнает, я перережу ей глотку, и ты не сможешь мне помешать, Дрейк, так и знай!

Глава 7

К полудню небо заволокли тяжелые черные тучи. Ветер настолько окреп, что Серенити с трудом удерживалась на ногах под его свирепыми порывами. Корабль бросало в волнах, словно камешек, пущенный чьей-то умелой рукой подпрыгивать над гладью озера. Всякий раз, как он нырял носом вниз, у Серенити душа уходила в пятки.

– Задраить люки! – скомандовал Морган. – Пошевеливайся, ребята. – И, обратившись к Серенити, приказал: – Вам пора спуститься вниз, мисс Джеймс. Пока вас не смыло за борт.

Она с тревогой оглянулась на волны, которые по высоте едва ли не превосходили «Месть Тритона».

– Поскольку купальный сезон еще не открыт, я склонна согласиться.

Морган подхватил ее под локоть и повел к лесенке. Надвигавшийся шторм все утро был предметом обсуждения между Морганом и Дрейком. Серенити узнала об этом из тех коротких, отрывистых фраз, которыми обменивались матросы, пока она находилась на палубе.