Страница 13 из 19
Со мною
Или – без меня.
СТИХИ РАЗНЫХ ЛЕТ
Неудачный поход
Волоокая ложь пусть тебя не смутит,
В земноводные дебри заманит,
Где ольха о старинной надежде шумит
На чудесную жизнь глухомани.
Вряд ли что-то найдешь среди
зыбких болот,
Кроме старого мутного следа.
Ржавый путь по нему никуда не ведет,
Но азарт – важнее победы.
Ты пошел в эти дебри без верных друзей,
Без надежды на помощь державы,
Ты один побежден правдой
правильных дней,
Ты – без тех, кто по-прежнему правы.
Все они не обмыты кипящим дождем,
Не помазаны царственным илом,
Никого из оставшихся в прошлом твоем
Волоокая ложь не пленила,
Не заставила новой надеждой пожить
И вернуться к печали не новой.
Ты один видел правду в доверчивой лжи,
Ты – один
И ни в чём не виновен.
* * *
Смотрю на всех: кругом –
одни надежды,
Которые, конечно же, правы.
Я жизнь свою надежной сказкой тешу,
А вы, собратья милые,
А вы?
Я замечаю нового приметы,
Но всё живу по старым образцам.
Мне не сойти с утоптанного следа,
А вам, собратья милые,
А вам?
Над будущим – всевластие былого.
Надежно то, что было в прошлый раз.
Но странно манит карта из колоды
Меня, собратья милые.
А вас?
Смотрю на всех, по-прежнему надеясь
На ясность неба, доброту травы
И на себя,
Но на себя – позднее.
А вы, собратья милые,
А вы?
* * *
Ну, что же такое проходит неслышно?
В окно уж не просится снег,
Привычные речи шурша.
Недвижно стоят, словно памятник прошлому,
лыжи,
Но что-то проходит ещё. Неслышно.
Лишь стены дрожат.
Не видно,
Чтоб флагами смутные толпы махали,
Не слышно,
Чтоб горны трубили и в раму стучался сосед.
Но что-то случилось. Неужто – перезимовали,
И сторожа там, за окном, больше нет?
Идут времена и как будто бесследно проходят.
У майских растений – опять прошлогодний
наряд.
Не слышать шаги нам дано милосердной
природой,
Но стены – проклятые стены! –
Дрожат.
* * *
Я в битве с правильным ответом
Ищу решение задачи:
Бессмысленность родную эту
Понять мне хочется иначе.
Но нет, не удается проще
Русь объяснить (бездарным летом,
Зимой, войной, чужим советом,
Коварным князем, пашней тощей).
И вновь я – с правильным ответом.
Времена
Цвет золотой иконного оклада,
На пальцах царских – золото колец,
Осенних листьев золотой конец,
Блеск куполов и золото заката,
И злаки на лугах отсвечивают златом,
Как будто здесь рассыпался телец...
Но меньше стало золота сердец
И сосен золотых – не столько,
как когда-то.
* * *
Ни стены, ни страны, ни креста,
Никакой надежной опоры...
Может быть, только море да горы
И великих небес высота.
Может быть, только друга рука
Да родительский дом
И – дорога,
Что уводит от ровности строгой
Торопливого большака.
* * *
Что мне соседей зло, что царской власти гнет,
Когда моим глазам цветы не любопытны,
А разум собственной тюрьмы не сознает
В оцепенении постыдном?
Лишь то, что есть во мне, способно затемнить
Весь белый свет материей ненастной,
И замотать в клубок дней золотую нить,
И замутить ручей напрасно.
К себе я должен обратить упрек,
В самом себе искать свое начало,
И размотать слежавшийся клубок,
Чтоб нить свободная струною зазвучала.
Самомнение
(на мотив Чаадаева)
Самонадеянным умом
Наделены мы от природы.
Но, может быть, еще поймем,
Что ум с природой – антиподы.
Хотим весь мир преобразить,
Скроить костюм не по фигуре,
Собой природу заменить,
Всё сделать лучше, чем в натуре.
Нам кажется, что мир вокруг
Был создан лишь для нас богами.
Нам вспомнить лень и недосуг
И прошлый свет, и первый звук,
А потому весь мир – не с нами.
Доверясь плоскому уму,
Считаем вечностью желанной
Времен дырявую суму,
А бесконечностью – пространность.
Мы произвольно строим жизнь,
Взлетев на крыльях самомненья.
...Но камень, вознесенный ввысь,
Не избежит паденья.
Наказ властителя
Ни о чем никому не шепни, не скажи –
Ни шумящей воде, ни замолкнувшей ржи,
И ближайшему к сердцу соседу
Ничего о нас не поведай.
Не узнают о тайне ни смерды, ни знать,
Только мы будем волю Всевышнего знать,
А кто тайну посмеет подслушать,
Эту волю святую нарушит.
Поведем к нашей цели беспутный народ,
Но не скажем, что к ней, а укажем: «Вперед!»
Ну, а если дорога плохая,
Мы напомним: «Распутица в мае».
Мы объявим: «Идти уж не так далеко,
Потерпите немного; сейчас нелегко,
Но окупится это сторицей»...
Только нам бы – не проговориться.
* * *
Париж ускользает, как рыба:
Блестит под водой чешуя,
Хрустальной запретностью скрыта
Отчизна вторая моя.
Я родиной первой доволен,
Ни в чем не могу упрекнуть.
Люблю ее светлые волны
И темного берега жуть.
Люблю, когда окунь и щука
Рябят тростниковую мель...
Но, всё понимая, хочу я,
От воли подводной волнуясь,
Погладить живую форель.
* * *
Застигнут, застёгнут,
Насильно повернут,
Но просьбы не вымолвлю вам.
Под хладом и мором
Рассыплюсь, как порох,
Но сказку свою не отдам.
* * *
Между мной и моей любимой
Возникает счастья свеча,
От которой во времени зимнем
Разгорается жаркий очаг.
Между мной и таинственной тенью,