Страница 36 из 42
Позже, сидя рядом с Улкой в большой гостиной в доме, я получил возможность понаблюдать, как она режет, а затем пережевывает огромный кусок недожаренного мяса – только нож и зубы сверкают, молодые челюсти работают, и на лице – выражение полной поглощенности этим физическим актом. На лбу даже пот выступил. Дочиста обглодав филейную косточку, она слизала капли жира с губ и кончиков пальцев. Можно было только позавидовать ее здоровому аппетиту, ведь не назовешь же вульгарным тигра, с хрустом разгрызающего кость, чтобы высосать оттуда мозг.
Гости разбились на группки и разбрелись кто куда – благо, места как в доме, так и около него было предостаточно; различная степень опьянения разделила их более определенно, нежели клановые или деловые интересы. Я неспешно бродил в поисках Дэны. Огибая участок, засаженный высокими кактусами, кажущимися неземными в мертвенно-голубом свете прожекторов, я услышал чуть правее меня резкий шепот. В нем сквозила ярость, свойственная только женщинам: «Ублюдок! Ублюдок! Ублюдок!» Произнесено это было скорее презрительно, чем возмущенно. Я решил тихо ретироваться: меня мало волновало, как в этом пустынном раю жены честят своих мужей. Скорее всего, здесь это делалось точно так же, как и в других местах. Но мужской голос заставил меня остановиться.
– Я только хочу знать, куда ты... – Конца предложения я не расслышал. Он повысил голос, чтобы оборвать ее, а когда она замолчала, снова заговорил тихо. Это был Вэнс Макгрудер.
– До чего ж ты проницателен! Тако-о-ой проницательный! Боже, какой блестящий ум достался мне в мужья!
– Тс-с, Улли. Не ори!
– А может, это один из моих мексиканских приятелей. Что скажешь, а? Ну, что? И что бы ты, интересно, стал делать? – Нежный голос Улки Этланд-Макгрудер, новоиспеченной женушки. Куда делись ее сонная безразличная улыбка и безмятежная тихая покорность? Сейчас это была злобная, насмехающаяся, избалованная женщина. Он снова зашикал на нее, и они двинулись прочь. Осмотревшись, я обнаружил, что нахожусь рядом с тропинкой, ведущей, вероятно, к домику для гостей.
Признаюсь, эта сцена доставила мне удовольствие. Как лиса, которая, подпрыгнув повыше, обнаружила, что виноград-то на самом деле кислый, так и этот бронзовый сгусток мускулов, пытаясь перехитрить время, заполучил в жены восхитительное дитя, а теперь ни спортивные навыки, ни деньги, ни положение в обществе не спасут его от ее разбойничьего инстинкта, который заставляет бить по самому уязвимому месту – его стареющей мужественности. Похоже, в поисках рая он наскочил на подводный риф, несущий ему верную погибель.
Вечеринка близилась к концу. Слышался пьяный смех. Несколько человек затянули «Желтую розу Техаса». Я нашел Дэну, и мы подошли к Джоан Барнуэзер попрощаться. Покачиваясь, она сказала:
– Завтра утром приезжайте, поедем кататься на лошадях, слышите? У нас замечательные лошади. Пр-р-росто замечательные. Диана, милочка, как я и обещала, подберу для вас костюм, он вам впору будет. Об этом не беспокойтесь. Будете только вы, мы и Макгрудеры. Знаете, Диана, а вы понравились Улке. Она хочет, чтобы вы приехали. Нет, вы слышите? Чтоб ей кто-то вообще понравился! Нет, ради Бога, мы сто лет знакомы с Вэнсом, мы любим этого с-сукина сына, и прекрасно, что он избавился от своей английской лесбиянки. Та еще была штучка, уж вы мне поверьте! Но, ч-честно говоря, и эта Улка мне не по душе. Она... да она просто зомби, вот что она такое! Мне не следовало бы так говорить, но я слегка поддала, мои дорогие. Ну так приезжайте сюда к девяти утра, о'кей? По пути домой Дэна призналась:
– Я боюсь лошадей.
– Расскажи лучше, как твои успехи?
– А ты разве не слышал? Я ей понравилась. Но разговорить ее мне так и не удалось. Трев, у этой малышки воистину очень ограниченные реакции. Когда-то у меня была одна такая знакомая – в конце концов у нее обнаружили гиперфункцию щитовидной железы. Она всегда была такая вялая, спала по четырнадцать часов в сутки и не могла следить за беседой. Поверь мне, милый, я старалась. Действительно старалась. Провела наедине с ней почти сорок минут. Пыталась вставлять разные ключевые слова в разговор, чтобы вызвать хоть какую-нибудь реакцию. После долгих усилий мне удалось узнать, что ее супруг играл в покер в прошлую среду, всю ночь. По ее словам, он обожает хорошую партию в покер. И вернулся он только в четверг, незадолго до полудня. Все это я из нее вытягивала по словечку.
Я похвалил Дэну, но мне было не по себе. Я чувствовал, что игра уходит из наших рук. Ведь я сделал ход. И что же? Либо Макгрудер невинен как дитя, либо он тоже сделал какой-то свой незримый ход. После некоторого раздумья я решил действовать так, словно он сделал ход. В его невиновность верить мне не хотелось.
Одежду для верховой езды нам обоим пришлось позаимствовать у хозяев дома. Штаны Гленна Барнуэзера были мне коротковаты и велики в поясе. У Дэны же возникла несколько иная проблема с саржевыми бриджами Джоан – в талии и длине они оказались ей в самый раз, но на бедрах чуть не лопались. Пока конюхи седлали лошадей, Джоан раздала нам лечебные дозы коктейля с лимонным соком. Затем распределила лошадей. Дэне, как новичку, досталась довольно-таки упитанная и добродушная кобылка. Я получил желтовато-серого жеребца с головой, напоминающей отбойный молоток, и с угрожающе вращающимся глазом. Почуяв неопытного седока, он попытался укусить меня за ногу и одновременно шмякнуть об столб. Вонзив ему в бока шпоры и слегка шлепнув, я принудил его к покорности – впрочем, весьма сомнительной. С фырканьем лошадей и болтовней наездников наша процессия двинулась вверх по пологому склону. Джоан и Вэнс, бесспорно, сидели в седле лучше всех в нашей группе. Идеальная осанка, локти, пятки – все, как надо. Они двигались, словно слившись с животными воедино. Гленн на крупном рыжем жеребце не многим им уступал. Наши с Улкой успехи были примерно на одном уровне. Она просто восхитительно смотрелась в светло-голубом джинсовом костюме, на белокурой головке – сдвинутая на затылок белая ковбойская шляпа, подвязанная шнурками под подбородком. Улка казалась значительно веселее, чем была накануне. А вот Вэнс имел жалкий вид. Бледный, несмотря на загар; глаза налились кровью. Прежде чем сесть в седло, он залпом проглотил, один за другим, три коктейля, пытаясь ослабить напряжение, которое угадывалось в каждом его движении и жесте.
Джоан болтала о своем ранчо и как они тут в конце концов все обустроят. Показывала, где что будет. Мой чертов конь все пытался споткнуться, проверяя, сможет ли он слегка освободиться от моей хватки, чтобы потом швырять меня туда-сюда всю дорогу. Какое-то время я ехал рядом с Улкой. Порывшись в сумочке из светлой кожи, пристегнутой на ремешке к ее запястью, она достала сигареты и, пригнувшись, протянула одну мне, а затем после нескольких неудачных попыток даже ухитрилась поднести мне огня. Мы молча, с идиотским видом, улыбнулись друг другу. Ее тяжелые груди упруго колыхались под грубой джинсовой тканью. Классический нос блестел. Однако вскоре мне пришлось с ней расстаться – мой конь из легкого галопа вдруг резко пустился вскачь. Похоже, легкий галоп ему был не по вкусу. Он постоянно норовил то резко отпрянуть назад, рискуя сломать мне хребет, то вдруг несся как угорелый. Так что скучать мне не приходилось. Тут вдруг все, по предложению Гленна, направились по каменистой низине к дальней рощице. К счастью, мой конь наконец-то начал воспринимать меня чуть более всерьез. Мы растянулись по равнине. Дэна оказалась впереди с Гленном, сгорбившись и припав к шее кобылы, а может, еще и уцепившись за седло – мне были видны только ее светлые штаны. Джоан ехала на полкорпуса впереди меня, слева.
Внезапно Улка Этланд-Макгрудер жутко, пронзительно взвизгнула. Лошади мгновенно среагировали на ее крик. Мой коняга взвился на дыбы и так же резко опустился. С трудом удержавшись в седле, я тут же пришпорил его, рванулся вперед и успел подхватить Дэну, уже сползавшую со своей кобылки, и усадить обратно в седло. Гленн поскакал влево. Поглядев ему вслед, я увидел, что конь Макгрудера как бешеный скачет прочь, волоча за собой, словно тряпичную куклу, безжизненную фигуру, которая сначала подскакивала на камнях у его задних копыт, а затем выскользнула из стремени и осталась неподвижно лежать, расцвеченная кое-где красными пятнами. Улка спешилась, снова взвизгнула, бросилась, спотыкаясь о камни, к распростертому на земле Вэнсу и упала подле него на колени. Я тоже соскочил на землю и привязал своего необузданного скакуна к низкорослому кустарнику. Кобылка Дэны внезапно отпрянула и рысцой направилась к дому. Джоан, натянув поводья, развернулась и поскакала следом за Дэной. Я подбежал к телу. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять – все кончено. Я помог Улке подняться на ноги и повел ее прочь. Ее буквально сотрясала дрожь.