Страница 7 из 55
Спустившись в магазин, Бонни увидела, как у кассы уже столпилась небольшая очередь покупателей с полными корзинками в руках, а Яна, сидя на ее месте, пытается как можно быстрее их обслужить. Натянуто, тем не менее улыбнувшись Бонни, она подвинулась чуть вправо, и они вместе быстро отпустили посетителей: Яна перебирала покупки и называла их цену, а Бонни тут же щелкала клавишами кассового аппарата и вслух сообщала покупателю общий итог.
А потом, когда все они, в общем-то не выражая особого недовольства невольной задержкой, ушли, Бонни уже одна подсчитала выручку за день, аккуратно сложила все деньги в одну стопку и перевязала ее специальной резинкой.
Старый Гас подошел к ней, вытирая руки о фартук. И неестественно радостным тоном посоветовал:
– Ты только не расстраивайся по поводу этого... ну, этого лейтенанта с клоунским лицом.
– Да нет, все в порядке.
– Ну, тогда давай улыбнись.
– Все в порядке, – повторила она, так и не улыбнувшись.
Похоже, Бонни собиралась сказать что-то еще, но тут к кассе подошел еще один, судя по всему последний покупатель с полной корзинкой в руках, и Гас, пожав плечами, ушел.
Глава 3
Поль Дармонд закончил писать черновой вариант своего обычного двухмесячного отчета комиссии по условно-досрочному освобождению и с огромным облегчением отшвырнул желтый карандаш на низенький складной кофейный столик. Утром он возьмет этот готовый отчет в свой маленький офис в здании суда графства и попросит кого-нибудь из свободных клерков его напечатать. Красиво и как положено по форме... В принципе там, как минимум, все в полном порядке по существу вопроса. Ни сколь-либо серьезных пропусков, ни упущений. Так что, будем надеяться, все останутся довольны.
Поль встал со стула, с удовольствием потянулся, с силой потер виски костяшками сжатых в кулак пальцев. Высокий худощавый человек с классически усталым лицом хорошего профессионала и какими-то медленными, иногда даже кажущимися неестественными движениями. Достал из кармана пиджака оказавшуюся пустой пачку сигарет, смял ее и выбросил в горящий камин.
Было уже девять часов, но он чувствовал себя одновременно и полным сил, и усталым. Этот отчет потребовал от него такого напряжения, что бессознательные воспоминания о живой Бетти, вдруг зашевелившиеся в далеких уголках памяти, вначале даже показались чем-то совершенно нереальным. Фантомом!
Это неожиданное осознание реальности снова вернуло его в квартиру, в ту самую другую квартиру, в которой он жил всего год тому назад! Ну надо же – всего год тому назад. Невероятно, просто невероятно!
Забавно, подумал Поль, стоит только позволить себе на секунду расслабиться, как все тут же возвращается. И этот внезапный телефонный звонок поздно ночью, и эта бешеная поездка в карете «Скорой помощи», и гениальный доктор Вейдеман, медленно входящий в приемный покой и устало снимающий со своих элегантных рук резиновые медицинские перчатки...
– Мне жаль, Поль, искренне жаль! Беременность наложила на ее почки слишком большую дополнительную нагрузку, прямым и непосредственным результатом чего стала функциональная слабость, практически полное отравление организма и очень высокое, просто заоблачное давление крови, с которыми нам, увы, так и не удалось справиться. Ее сердце просто-напросто не выдержало, Поль... Она мертва. Мне жаль, Поль, поверь, мне искренне жаль.
Предательская память все продолжала и продолжала играть свой подлый трюк с ее возвращением. Как будто на самом деле ничего не случилось, как будто Бетти по-прежнему сидит на тахте в углу комнаты, терпеливо ожидая, когда он закончит писать отчет.
А затем чарующим, чуть издевательским, но никогда не злобным голосом как ни в чем не бывало спросит:
– Ну как, милый, надеюсь, на этот раз все твои маленькие жертвы большой человеческой несправедливости вели себя хорошо?
– Да, все. Все до одной, дорогая.
Но самое главное, она прекрасно понимала, почему он, молодой выпускник психологического факультета престижного университета, работающий над докторской диссертацией, согласился на такую трудную, иногда даже изматывающую и при этом на редкость низкооплачиваемую работу.
Чтобы набраться практического опыта и собрать необходимые материалы для защиты, обычно отвечал он. Только вся беда заключалась в том, что со временем он оказался в ловушке, которую, сами того не понимая, ему подстроили несчастные люди, дальнейшее существование которых напрямую зависело от того, насколько добросовестно и умело он будет за них бороться! Да, реальная жизнь, надо признать, сыграла с ним довольно-таки злую шутку.
– Ты только не переживай, Поль, – не раз говорила Бетти. – Я ведь все понимаю и совершенно тебя не осуждаю. Не бойся, мы справимся. Ведь нам с тобой всегда удавалось справляться. Всегда и при любых обстоятельствах. Так же будет и на этот раз, это уж точно.
– После того как у нас родится ребенок, моей зарплаты нам будет ой как не хватать!
– Ничего страшного. Он подрастет, мы отправим его работать, чтобы он сам оплачивал появление братика или сестрички.
– Легко сказать...
– Ну будет тебе, Поль, будет! То, что ты делаешь, тебе ведь очень нравится, разве нет? Ты же помогаешь оступившимся людям вернуться к нормальной жизни. Это, поверь, вполне стоит жертв.
– Да, наверное, но я вполне мог бы преподавать в университете и зарабатывать куда больше, чем здесь!
Впрочем... впрочем, теперь эта разница в зарплате, какой бы существенной она ни была, уже не имела никакого значения. Она практически полностью уходила на скромную однокомнатную квартиру в районе, где обитало большинство его условно-досрочно освобожденных, на ужасную еду в местных забегаловках да на бензин для его дешевого двухместного шарабана... И то слава богу – ведь теперь у него, кроме этой работы, ничего другого, собственно, и нет!
Поль решил сходить в магазинчик на углу, чтобы купить пачку сигарет. Когда он спускался по ступенькам низенького крыльца, рядом остановилась полицейская машина, и из ее окна высунулось клоунское, но совсем не смешное лицо лейтенанта Ровеля.
– Привет, Пастор! Ну и как дела, наш благородный целитель душ? Надеюсь, все в порядке? Никто еще не оступился?
Полем всегда овладевала злость и глубочайшее сожаление, когда кто-либо из его подопечных на самом деле снова оступался. Покачивая головой, он подошел к машине.
– Кто на этот раз, Ровель?
– Думаешь, они способны на это? После твоих-то проповедей и поистине отеческой заботы об их божьих душах?
– Ладно, ладно, давай развлекись. Получи удовольствие. Но потом потрудись все-таки сказать мне, кто именно.
– Развлекись? – Тон Ровеля стал заметно более суровым. – Развлекись, мистер Дармонд? Советуете? Искренне и от всей души? Это с вашими-то подопечными?
– Знаешь, если бы ты так не давил на них, Ровель, если бы ты дал им свободно вздохнуть, всем нам, поверь, было бы легче!
– Если бы я на них не давил, они взорвали бы весь наш район!
Поль прекрасно понимал, что все эти разговоры совершенно бесполезны, что Ровеля, с его клоунским лицом и чудовищным характером, не изменить. Они уже не раз вели их с одним и тем же результатом – все оставалось точно таким же, как было раньше...
В свое время, занимаясь подготовкой докторской диссертации, Поль Дармонд детально и глубоко изучал результаты, оказываемые экспериментальной пластической хирургией на характер и криминальное поведение потенциальных преступников. И уже тогда имел все основания подозревать, что в детстве и отрочестве, да, скорее всего, и потом лейтенанту Эндрю Ровелю из-за его чудовищно уродливого лица пришлось пережить самый настоящий ад... Он-то невольно и сделал из него настоящего крутого бойца. Бойца по природе своей, не знающего ни милосердия, ни пощады! Безжалостного бойца, который мстит за свое искалеченное детство, за постоянное разглядывание его поистине чудовищного лица, за брезгливое, неприязненное отношение к нему, нередко именно им и определяемое. В этом были виноваты гены, родители, игра природы и все, что угодно, только никак не он сам...