Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 42 из 49



— Наверное, ты его очень любишь, — сказала Морин.

Сэнди отвернулась от окна.

— Попробовала бы я его не любить!

Взгляд девушки затуманился, рот приоткрылся, а губы медленно скривились в улыбке.

— На самом деле он — прелесть, — сказала Сэнди. — Боже, а какой он в постели… Думаю, что свое прозвище Дикарь он получил именно за это. Когда у него встает, его и палкой не прошибешь. — Сэнди мечтательно покачала головой, но потом перевела взгляд на Морин и спросила: — А вы чему улыбаетесь?

— У меня в таких делах тоже есть опыт, — ответила Морин. — Знаешь, я девять лет прослужила в отделе преступлений на сексуальной почве… Там было на что посмотреть. Некоторые случаи были совсем курьезные.

— Боже, там же, наверное, было так интересно! — сказала Сэнди. — Наверное, имели дело со всякими насильниками и извращенцами, да?

— Ага. В огромных количествах. Причем извращенцами оказываются люди, на которых никогда не подумаешь, что они способны на такое…

— Наверное, учителя… священники?

— Ага. Среди них столько эксгибиционистов…

— Эксгибиционисты — это которые распахивают пальто, а под ним ничего нет?

— Профессионалы вырезают на своих трусах переднюю часть, — ответила Морин. — Помню, поступил к нам звонок об изнасиловании в мэрии: мужик затащил секретаршу на лестницу, сорвал с нее одежду и изнасиловал. Мы попросили ее описать насильника, спросили, запомнила ли она какие-нибудь особые приметы. Она ответила, что запомнила очень маленький, просто детский, пенис.

— Тоже мне насильник, — разочарованно произнесла Сэнди. — Так вы поймали его?

— Мы составили список всех мужчин, которые когда-либо нападали на женщин, — ответила Морин. — Но для того, чтобы выявить среди них того, кто совершил преступление, нам надо было их всех проверить. Ну, ты понимаешь как.

Лицо у Сэнди мгновенно просветлело, глаза заискрились.

— Ага. Вам пришлось измерять им члены. — Девушка нахмурилась. — А какие члены считаются очень маленькими? — спросила она.

— Подожди, — сказала Морин. — Осмотр подозреваемых должен был производиться так. В комнату приводят подозреваемого, а один из наших сотрудников велит ему снять штаны.

— И вы их всех видели?

— Ну, нескольких. А вообще во время следствия мы осмотрели где-то полторы сотни пенисов. Точнее, сто пятьдесят семь.

— Ух ты! — радостно воскликнула Сэнди. — Сто пятьдесят семь! — Вдруг она задумалась: — Погодите-ка. Девушка сказала, что у насильника был маленький член. А по сравнению с чьим? Ведь у ее хахаля мог быть шланг до колен. Вы хоть это учли?

— Мы об этом подумали, — ответила Морин. — Но, знаешь, того насильника полиция так и не нашла.

— Да, обидно, — заметила Сэнди. — Но нет худа без добра. По крайней мере, вы повидали много интересного.

— В общем, скучать не приходилось, — ответила Морин.

Морин ушла, и Сэнди осталась одна. Тишина и темневшее с каждой минутой небо за окном действовали на нее угнетающе. Девушка прошла в спальню и, глянув на себя в большое зеркало, заплакала. За несколько минут она, вытирая слезы, извела почти всю коробку бумажных салфеток. Веки ее, губы и нос распухли, глаза покраснели.

— Какая же я несчастная, — разглядывая свое отражение в зеркале, громко произнесла она. Потом приоткрыла рот и захлопала ресницами. — Боже мой, я же не знала, — сказала она, гримасничая и надувая губки. — Я думала, что ты будешь доволен, а ты, как старый зануда, вечно ко мне придираешься.

Сэнди увидела свои опущенные плечи, и ей стало себя страшно жалко. Она долго вглядывалась в свое отражение, а затем резко произнесла:

— Катись ты к черту!

Девушка сняла майку и джинсы и, не сводя глаз с зеркала, сунула руку между ног, сделала томные глаза и, повернувшись вполоборота, посмотрела на себя через плечо. Затем, поглаживая себя по узким бедрам, она снова встала лицом к зеркалу и раздвинула ноги.

— Привет, — сказала она себе и слегка подняла подбородок. — Ты Сэнди Стентон? Фигурка у тебя — просто обалдеть! Все при тебе. Ты только посмотри на себя! Ты такая сексапильная, знаешь? Да, знаю. Тогда в чем проблема?

— Ты что, в лагере нудистов? — недовольно пробурчал вошедший в спальню Клемент. — Господи, да выруби ты эту нудную музыку.

— Мы сегодня не в настроении?

Лениво волоча ноги, Сэнди, успевшая выкурить две самокрутки, подошла к проигрывателю и сняла запиленную пластинку «Би Джиз».

— Что с тобою творится? — спросила она.

Мэнселл подошел к окну и посмотрел на улицу.

— У тебя что, наступило время для раздумий? — вновь пытаясь его разговорить, спросила Сэнди.

Мэнселл молчал.



— А я здесь сидела и весь день так за тебя волновалась. Ты бы хоть позвонил мне. Телефон изобрели уже давно.

«Да пошел он к черту», — подумала Сэнди.

Рано утром она впустила в дом Скендера санитаров из «скорой», сказала им, чтобы они спустились в подвал, быстро вышла на улицу, где ее в машине ждал Мэнселл. Они проехали Вудворд-авеню, затем свернули к собору, и тут Клемент остановил машину, высадил ее и велел ехать домой на такси.

— Мне что, голосовать, как уличной шлюхе? — возмутилась Сэнди.

Клемент подтолкнул ее к открытой дверце. Она спросила его, где он собирается остановиться.

— Не волнуйся — найду, — хмуро посмотрев на нее, ответил Клемент. Он явно был не в том настроении.

«Опять он за свое, — подумала Сэнди. — Ну что ж, придется мне стоять на углу Вудворд-авеню под любопытными взглядами чернокожих и ловить машину».

— Обо мне не беспокойся, — сказала она. — Лучше подумай о себе.

— А я думал о тебе, — продолжая смотреть в окно, ответил Клемент. — Иди сюда. Ты когда-нибудь была на верхнем этаже «Ренессанса»?

— Конечно, была. Я же там работала.

Он обнял ее за талию и притянул к себе.

— Двести с чем-то метров… Ты сидишь со стаканом коктейля в руке, а ресторан медленно вращается. Тебе на время становится виден кусочек Канады. Бросаешь взгляд на реку и видишь мост Амбассадор. Любуешься панорамой Детройта, а ресторан так медленно вращается, что о многом успеваешь подумать.

— Я твой пистолет в реку не выбросила, — неожиданно сказала Сэнди. — Я отдала его Мистеру Свити.

— Знаю.

— Хочешь, объясню, почему?

— Я знаю почему.

— Откуда?

— Я разговаривал со Свити.

— Злишься на меня?

— Н-нет, — неуверенно произнес Клемент. — Знаешь, когда я был там наверху, то думал о тебе.

— Да?

— Я звонил тебе, но твой телефон был занят.

Сэнди ничего не ответила.

— Я все думал, с кем же ты могла болтать. Не с албанцем же.

— Ну, я… — лихорадочно соображая, что же ей ответить, произнесла Сэнди.

— И тогда я решил, что ты говорила со Свити.

— Господи, какой же ты догадливый, — с дрожью в голосе сказала девушка и положила руку на плечо Мэнселла. — Да, я разговаривала с ним. Я знаю, ты не любишь, когда я курю травку. Но когда я нервничаю, мне просто необходимо покурить.

— Из-за чего же ты нервничала?

— Думала, что ты рассвирепеешь, когда узнаешь, что пистолет я не выбросила. Мне показалось, что будет лучше, если я отдам его Мистеру Свити.

— Понимаю, — ответил Клемент. — Но теперь еще один человек в курсе моих дел.

— Да ничего он не знает! Ему известно только о пушке.

— Тогда почему он так перепугался? Почему просит срочно забрать пистолет? Я ему сказал, если боится держать пушку дома, пусть утопит в реке. А он мне в ответ: «Не желаю связываться с засвеченной пушкой. Раз она твоя, ты сам от нее и избавляйся». Интересно, откуда ему известно, что пушка засвеченная?

— Может, его копы допрашивали. — Сэнди не успела договорить, как поняла, что допустила ошибку. Но было слишком поздно.

— Да, это мысль, — сказал Клемент и крепко сжал ее плечи. — Тебя они тоже допрашивали, да?

Сэнди показалось, что потолок рушится, а стены сдвигаются. Стало трудно дышать, как будто она вдруг очутилась в гробу. Ей стало страшно.