Страница 57 из 128
Они обнялись напоследок.
— Выпить не предлагаю, — сказал Павел.
— Сам знаешь, не пью.
— А я выпью. Скверный сегодня у меня день. Такого человека из обоймы выбили…
Николай ушел, а Павел подошел к бару, налил себе водки и молча выпил. Желание идти на прощальный банкет у него пропало. Он слишком любил Виктора Андреевича. Ценил его как специалиста и как товарища. Ведь именно он из сопливого прокопьевского пацана создал графа Нессельроде. Все это время, даже подолгу не контактируя с Александровым, Павел знал, что есть человек, несущий ответственность за придуманную жизнь, которой Павел столь долго жил. Теперь чужая судьба никогда не существовавшего графа стала его реальной судьбой. В голове дятлом стучала мысль: коль пошел такой расклад, нужно как можно скорее возвращаться в Баден-Баден, продавать виллу, закрывать счета и «ложиться на дно».
Весь оставшийся вечер Павел провел в одиночестве. Пил и размышлял. Уйти проще простого. Но сейчас, когда он уже почти не сомневается, что на корабле в один тугой узел завязаны интересы многих мафиозных структур, отступиться — значит сдаться. Ведь он единственный, кто принят в компанию Маркелова на правах чуть ли не его друга. Другой такой возможности ни у него, ни у тех, кто отправил в отставку генерала, не представится.
У Павла снова появился повод обидеться на бывших коллег и уже никогда не выходить с ними ни на какие связи. Но в таком случае, и зимнее покушение на себя он должен проглотить как неотомщенное оскорбление?
Павел подошел к окну. Внизу на фоне темного моря яркими огнями светился куб Морского вокзала. Там сейчас во всю оттягивались новые хозяева жизни, позволившие и ему присутствовать на их празднике. Павел зло задернул штору. Прошелся, прихрамывая, по номеру. Взял в руки палку, вытащил из нее клинок, Несколько раз рубанул со свистом воздух и сказал вслух сам себе:
— Давай, граф, попробуем, пока рука еще тверда.
Глава тринадцатая
Апостолос Ликидис в белом чесучовом костюме стоял в капитанской рубке, широко расставив ноги, и мурлыкал под нос популярную греческую песенку. Рядом его ближайший друг, капитан Димитрис Папас, командовал выходом судна из акватории одесского порта. Он приказал дать прощальный гудок, когда миновали маяк. На берегу военный оркестр играл сиртаки.
— С Богом, Папас! — Апостолос поднял правую руку и щелкнул пальцами. — Так держать! Курс на Пирей! Пойду промочу горло. А то вчерашний банкет застрял, как рыбья кость.
Он спустился на верхнюю палубу, где уже понемногу осваивались пассажиры и гости круиза. К нему тут же подошел озабоченный Янис.
— Адмирал, надо поговорить.
Апостолос по его лицу понял, что произошло нечто непредвиденное. Кивнул и молча направился в кают-компанию. Янис последовал за ним. Они вошли в просторное помещение, и дежуривший там матрос плотно закрыл за ними дверь.
В самой кают-компании за незаметной дверью существовала еще одна маленькая каюта, входить куда имел право только сам Апостолос. В ней находилось два дивана и посредине стол. Апостолос по-хозяйски плюхнулся на один из них и жестом дал понять, что готов выслушать своего помощника.
Янис перевел дыхание и почти спокойно сообщил:
— Мне передали через верных людей, что на борту судна находится тот самый Воркута, который присылал к нам людей. Полагаю, он здесь не один.
Апостолос никак не отреагировал. Только принялся усиленно покусывать нижнюю губу. Через несколько минут все же спросил:
— В таком случае какого черта ты столько времени делал в России?
Янис надулся от обиды.
— Кроме поисков Воркуты, я контролировал строительство могильника под зверофермой.
— Что-нибудь известно о планах этого бандита?
— Нет.
Апостолос зыркнул на него бешеным взглядом. Ударил обеими руками по столу и не терпящим возражений голосом приказал:
— Так выясни! Только не вздумай выбрасывать его за борт.
— Его еще необходимо найти…
— Вот и занимайся этим до Пирея. А там постарайся устроить пьяную драку. Во всяком случае, назад мы вернемся либо без него, либо без тебя. И не произноси при мне это идиотское русское слово — Воркута!
Апостолос встал и, не взглянув на Яниса, быстро вышел из каюты. Матрос вытянулся перед ним по стойке «смирно». Но он не заметил его.
На средней палубе Апостолос попал в дружное кольцо журналистов. Они все, как один, мечтали взять у него интервью в его собственных апартаментах на судне.
— С этим — к моей жене, Пии Ликидис, — резко ответил он и стал подниматься вверх по трапу. На нем он нос к носу встретился с Маркеловым и Лавром.
— А мы решили навестить вас и поздравить. Еще немного, и вокруг нас будет только море! — радостно сообщил Маркелов.
— Вы считаете, что в море мы можем чувствовать себя в полной безопасности? — серьезно спросил Апостолос.
— Абсолютно. Доверьтесь моей охране.
Апостолос внимательно посмотрел на Маркелова. Взял его за плечо и подтолкнул вперед. Вслед за Апостолосом они вновь вошли в кают-компанию.
— Гостям — виски, а мне «Узо», — распорядился он.
Матрос подскочил к бару и молниеносно налил в стаканы напитки.
Апостолос жестом отправил его за дверь. Убедившись, что они остались одни, он все так же серьезно спросил:
— Вы уверены, что на корабле нет посторонних?
Маркелов вопросительно посмотрел на Лавра и перевел вопрос.
Лавр развел руками:
— А как же… Каждого проверяли до ногтей. Ни одного агента спецслужб. Разве что ихние.
Это замечание Маркелов переводить не стал. Но со своей стороны поинтересовался, почему Апостолос вдруг так разнервничался и именно сейчас, когда они уже вышли в море, задает этот вопрос.
Тот взял себя в руки, отхлебнул «Узо» и покрутил стаканом.
— О, это просто. Теперь, когда никто никуда уже не денется, необходимо еще раз основательно проверить каждого. Всех подозрительных придется оставить в Пирее. Хоть это и чревато неприятностями.
— У вас есть какие-нибудь конкретные сведения? — напрягся Маркелов.
— Если они будут, я поделюсь с вами информацией. Кстати, вам что-нибудь говорит кличка Воркута?
Маркелов вновь взглянул на Лавра. Тот понял, о чем речь, и презрительно усмехнулся:
— Лавр уверен, что Воркута мертв.
— Хотелось бы и мне поверить в это. Ладно, сегодня не день для подобных разговоров, пора навестить наших дам. Пусть они берут в руки руководство круизом. Не будем им мешать. Побережем силы для дальнейших мероприятий. Кстати, как себя чувствует граф Нессельроде? Я его не видел на вчерашнем банкете.
Маркелов хитро подмигнул Апостолосу.
— По моим сведениям, он уже принялся бороздить наших кон курсанток. Граф времени зря не теряет.
Апостолос громко и раскатисто рассмеялся. Ему нравилось, когда мужчины вели себя активно. Тем более что присутствие на борту Пии существенно ограничило его возможности, подогрев интерес к чужим победам.
— Это какую же он отхватил? Уж не испанку ли?
— Нашу.
— О, да он еще и патриот! Вот что значит настоящий русский граф!
Они допили остатки спиртного и вышли из кают-компании. Нельзя сказать, что Апостолос успокоился, но в его правилах существовал один неписаный закон, которым он руководствовался всю жизнь, — никогда не следует напрягать ситуацию. Она должна сама вызреть. Раз уж так случилось, лучше обходиться без суеты.
В их апартаментах уже были гости. Вернее, гостья — Татьяна. После нескольких банкетов они так сдружились с Пией, что оставалось только ждать начала первого скандала.
— Адмирал! Ваша жена волшебница! Благодаря ей я скоро буду знать французский почти как русский! — воскликнула Татьяна.
Апостолос поцеловал протянутую руку и уселся на пуфик напротив женщин.
Пия выглядела прекрасно. Она находилась постоянно подшофе, но не перебирала лишку. Присутствие знаменитой русской артистки компенсировало недостаток внимания со стороны мужа. К тому же Пия по достоинству оценила поступок Апостолоса. Честно говоря, она и не надеялась, что он бросит эту нью-йоркскую проститутку Антигони. Но, видно, дела его не позволяют больше закатывать публичные скандалы и шокировать общество своими любовными похождениями. Во всяком случае, все время, пока они были в России, Апостолос был с Пией предельно корректен. Этого ей было достаточно. Тем паче, что мысли ее частенько возвращались к графу Нессельроде. Она элегантно старалась вытянуть из Татьяны всю возможную информацию о ее бывшем любовнике.