Призванный

— Нет, на правде. Сосредоточьтесь на нашем общем желании искать и найти правду.

— Истинное Зрение.

Я не заметила, что подумала вслух, пока Танатос не кивнула:

— Да, верно. Истинное Зрение прекрасно объясняет то, чего мы хотим. Сегодня мы хотим увидеть все истинным зрением.

Танатос переместилась в конец микроавтобуса, чтобы проверить дягилевый венок Эрин. Я почувствовала на себе чей-то взгляд, подняла глаза от собственного макраме и увидела, что глаза Стиви Рей и Афродиты устремлены на меня.

— «Зрением Истинным узришь сама, — тихо процитировала Афродита. — Тьма не всегда означает зло, Свет не всегда несет добро».

— Я же говорила, надо было взять Крамишу с собой, — прошептала Стиви Рей.

— Думаю, нам стоило притащить сюда чертов танк, — выдохнул Старк.

— Очистите разум! — почти прошипела я, окидывая их суровым взором, а затем вернулась к плетению.

Я пыталась очистить разум.

Пыталась думать о правде.

Но я была слишком молода, слишком напугана, слишком обеспокоена. Поэтому правда, на которой я сосредоточилась, была простой, но совсем не соответствовала запросу Танатос.

Моя правда заключалась в том, что мне нужна мама, и я бы отдала почти все, лишь бы она вновь оказалась жива.

Глава 27

Аурокс отъехал с территории Дома Ночи уверенный, что сильно опережает школьный автобус. По человеческим меркам было уже очень поздно, и дороги были свободны. Аурокс был рад раздававшимся из навигатора указаниям. Рад, что у него есть время спокойно ехать и думать, не волнуясь, что недоверчивый Дарий заметит, что за ним следят.

Неферет приказала Ауроксу помешать проведению ритуала и не дать Танатос произнести Заклинание Смерти, хотя и запретила убивать Жриц. Он не удивился тому, что чувствовал благодарность за эту милость. Пока Неферет отдавала приказания, на секунду он почти поверил, что она велит ему убить Зои. От этой мысли его затошнило, хотя, по словам Жрицы, он не способен ничего чувствовать. Он — сосуд. Его сила питается эмоциями других, но после использования все чувства у него пропадают.

Тогда почему с того самого разговора с Зои, когда она оплакивала мать, он чувствовал грусть, глубокое давящее отчаяние, вину, а с недавних пор нечто другое, новое? Аурокс остро чувствовал собственное одиночество.

Он, как наяву, услышал презрительный смех Жрицы.

— Да, я чувствую! — крикнул он, и его голос эхом пронесся по набирающему скорость автомобилю, словно Аурокс находился один в пещере. Один, всегда один.

«Я чувствую, даже если Жрица говорит, что это не так. Я чувствую ее печаль. Ее страх. Ее одиночество. Почему? Почему Зои Редберд заставляет меня чувствовать?»

«Каждый из нас решает, кем ему быть, посредством выбора, который делает, — словно наяву раздался в машине голос Танатос. — Нас определяют наши поступки, и так будет продолжаться даже после смерти».

«Я был создан, чтобы служить Неферет».

Могла ли Танатос быть права в отношении такого существа, как он?

Словно в ответ на его вопрос в голове Аурокса прогремели слова Верховной жрицы: «… будущее не обязательно должно быть продиктовано прошлым».

Заговорил механический голос навигатора, рассеивая мудрость Танатос. Устройство сообщило, что сейчас нужно повернуть направо, и тогда через полмили он прибудет к месту назначения.

Аурокс повернул, но тут же съехал на обочину и не останавливался, пока не убедился, что машина надежно спрятана от любопытных глаз и огней проезжающих автомобилей. Он вышел из машины и, двигаясь быстро и бесшумно, побежал по причудливой гравийной дорожке, ведущей к скромному домику.

Аурокс остановился неподалеку от здания не просто из-за необходимости спрятаться в садике, прилегавшем к дому и окружавшему его бескрайнему лавандовому полю. Он замер, увидев выжженный круг на полянке с укрытыми на зиму травами.

Аурокс знал, что это такое. Не огонь поразил землю и уничтожил лаванду. Клеймо было холодным — ледяное разрушение.

«Здесь была Тьма, — сказал он себе. А затем понял. — Это сделали Неферет и Белый бык. Они убили мать Зои Редберд».

Что-то внутри него оборвалось, будто колесо, которое застряло в грязи наконец отвалилось. Ноги Аурокса подогнулись, и он грузно осел на землю, прислонившись к грубой коре какого-то дерева.

Аурокс ждал… смотрел… но ничего не делал.

Найти домашний адрес Зои получилось легко и быстро. Ферма ее бабушки находилась всего в часе езды от Дома Ночи. Дракон подождал, пока школьный микроавтобус отъедет, а затем медленно пустился за ним, стараясь, чтобы наблюдательный Дарий не заметил его в зеркале заднего вида. Дракону не требовалось держаться ближе. Он знал, куда едет, и знал, зачем.

Долг превыше всего.

Он обязан обеспечить безопасность школы и ее учеников.

Дракон защищает своих.

Вот и все, что у него осталось — дракон.

Собственные слова терзали его.

— Я говорил тебе правду! — крикнул он в пустоту. — Анастасия, ты покинула меня. У меня больше ничего нет, кроме дракона и моего долга.

Ответ Анастасии словно парил вокруг Дракона, овевая его запахом плодородных земель берегов великой реки Миссисипи и легким ароматом влажного летнего ветра, заставлявшего подсолнухи, будто одобряя, кивать тяжелыми головками.

— Нет! — крикнул он, стряхивая с себя воспоминание. — Это все ушло. Ты ушла. У меня ничего не осталось. Я не делал этот выбор. Его сделала твоя Богиня, позволив злу забрать тебя, потому что много лет назад я проявил милосердие. — Он помотал головой. — Больше я такой ошибки не допущу!

Не обращая внимания на разливающуюся внутри пустоту, Дракон Ланкфорд поехал дальше.

Чем ближе мы подъезжали к дому бабушки, тем больше я волновалась. Желудок ныл, голова болела. Мой дягилевый венок получился отстойным. Старку пришлось помогать мне его закончить. Серьезно. Старку. А этого парня вряд ли можно было назвать виртуозом плетения.

«Моя мама существовала. Я знаю только эту правду».

— Помните, — сказала Танатос, когда мы свернули на хорошо знакомую мне бабушкину улицу. — Намерение очень важно. Мы здесь, чтобы открыть правду, а затем добиться справедливости за прерванную жизнь. Ничего больше. Ничего меньше. — Она посмотрела на меня. — Ты на это способна. Ты мужественная.

— Вы уверены?

Танатос лишь слегка улыбнулась.

— Твоя душа была расколота. Обычно это смертный приговор, но ты выжила и вернулась в свое тело, как и твой Воин. Прежде такого не случалось. Ты мужественная, — повторила Танатос.

Старк стиснул мою руку. Я кивнула, словно соглашаясь с Верховной жрицей, но нутро мое кипело от другой правды:

«Если бы я и впрямь была мужественной, то смогла бы сохранить жизнь Хиту и не допустить раскола своей души, а тогда и Старка не пришлось бы спасать!».

К счастью, Дарий остановил автобус и открыл дверь прежде, чем эти слова успели сорваться с моего языка и испортить все, с чем нам помогала Танатос. Мы остались на местах. Наконец Танатос сказала: — Зои, ты должна первой коснуться земли. Здесь убили именно твою маму.

Я встала и, все еще сжимая руку Старка, спустилась по ступенькам.

Мы остановились у бабушкиного дома. На маленькой стоянке рядом с бабушкиным джипом микроавтобус смотрелся странно.

Наверное потому, что я знала, что во время семидневного ритуала очищения бабушка не живет дома, я ожидала увидеть дом темным и неприветливым, но все было ровным счетом наоборот. В каждой комнате горел свет. Было так светло, что мне пришлось прищуриться, чтобы посмотреть на дом. Оконные стекла казались прозрачными, свежевымытыми. На веранде тоже горел свет, стояли удобные кресла-качалки и небольшие кофейные столики.