Вспомнить, нельзя забыть

ГОСУДАРЫНЯ-ТОСКА

Услышат ли Урал, Эльбрус и Альпы, О, горы гордые, как горем я горю… Дарил Тоске я вражеские скальпы И ей же песни злые подарю… На дне души моей — жемчужный остров И скалы алые коралловых стихов. И вздох, как стон, мучительный и острый, И взгляд, который говорит без слов… Идет Тоска по лунным коридорам, Без слез позорных взор ее — гроза! Ее одежды из бесцветного простора И из бесцветного стекла ее глаза… Хочу за ней! Ищу ее дорогу, У края борозды земной звезды следы. Но надо пережить сначала очень много, Чтобы попасть в тоскливые ряды. Умеющий любить, умеет ненавидеть, — Кто горя много видел на веку, Тот, рано или поздно, но увидит Ее Величество — Смертельную Тоску! А я давно ее рукой отмечен, — Тоскливой армии печальный рядовой, Я в горы гордые иду грозе навстречу, За скалы алые рискую головой! «Рубеж». 1929. № 25

ГОЛОВА ЗАБУБЕННАЯ

Пусть безумен мой скорый бег, За крылатой мечтой бегу! Я ищу прошлогодний снег И следы твои на снегу… Замолчавший вечерний звон Услыхать бы в ночной тиши, Позабытый бы вспомнить сон И запрятать на дно души. И уйти бы в зеленый сад, И в букет темно-красных роз Уронить невзначай, подряд Семь тяжелых жемчужных слез. Эх! Пораздвину народ плечом, Удержу потаенный вздох… Разговор людской нипочем! Все равно, что в стенку горох! Сам себе скажу: ты не плачь, Ты не вой над своей судьбой: Ты над бездной злых неудач Поиграй шальной головой Рисковать тебе Не впервой Забубенной твоей Головой! Сквозь огонь пройду — закалюсь. По воде плыву — доплыву. Медных труб совсем не боюсь. Никого к себе не зову. Из раскрытых губ Словно вздох: И от медных труб Не оглох… Ослабев, поклонюсь ножу: Выручай, полосни, родной! И с насмешкой судьбе скажу: Подавись напоследок мной! «Рубеж». 1929. № 27

МУЗЫКА ВЕЧНОСТИ

Тропинкою болотистой и вязкой Иду вперед, покорный вещим снам. Я людям отдаю слова, улыбку, ласку, Но музыку души я не отдам! С морского дна жемчужные сонаты, И звездный марш невидимых планет, И все, что взято от земли когда-то, Поглубже спрячь, непризнанный поэт… Во мне душа борца и звездочета! А в жилах кровь — венгерское вино! И где-то даже есть родная кто-то… Но встретиться мне с ней не суждено… Не знаю, кто высокой светлой властью Мне повелел быть схимником в миру? Ждет чудище с отверстой жадной пастью, Но окаянной смертью не умру! Моцарт отравлен…Но в певучих звуках Его душа и в наши дни живет! Поймет ли кто мой бунт, восторг и муку — В весеннем грохоте душевный ледоход? Кисть Верещагина была, как меч разящий! И в сердце Бальмонта шуршали камыши… А я свой взгляд печальный и грозящий Переложу на музыку души… И буду петь о лунной королеве, О принце солнечном в лиловых облаках, И о бровях, сведенных в хмуром гневе, И о мечте, пронзающей века! Ведут вперед запутанные тропы… Рубины дней в моей тоске горят! И, может быть, услышит вся Европа, — О чем вздыхает ночью азиат! «Рубеж». 1929. № 6. с. 1

НЕВЕСТА НА ЛУНЕ

Есть на свете страны без названий? Есть на свете люди без имен?.. Я рожден с мечтою о нирване И — на пытку жизни осужден. Без названья стран на свете нету. Люди все имеют имена И напрасно грустному поэту Песенная пагуба дана. По утрам, когда струями дыма Трубы шлют приветы небесам, Всем чужой и всеми нелюбимый Я бываю злобен по утрам… Утром я ищу на карте остров, Где-нибудь подальше, в стороне. Утром верю, у меня есть сестры И невеста… где-то, — на луне. Днем, когда все заняты делами, Я люблю в бездельный тихий час Помечтать о белокурой даме, О которой грех мечтать сейчас. Я привык с друзьями вечно спорить, Непонятен я моим друзьям. Только тем, кто в сердце носит горе, — Песню и любовь мою отдам, Слушает внимательно собака Перепевы звончатой мечты. Ей сознаюсь: не умею плакать И боюсь смертельно темноты. Ей бросаю королевским жестом Искреннюю песенку мою: На луне живет моя невеста, Потому я ночью и пою… ……………………………………………………………………….. Кружево фантазии, бледнея, Расплету сейчас, за нитью нить: Выдумал невесту на луне я, Чтобы здесь не скучно было жить! «Рубеж». 1929. № 49

СТАРОСТЬ

Желтеют осенью цветы. Седая птица рядом кружит. Как жутко сознавать, что ты Уж больше никому не нужен… И зазвучит в ушах сильней Твой звон последний, похоронный… И станешь для живых людей Ты просто… выжатым лимоном! «Рубеж». 1929. № 51