Страница 75 из 108
Глядя на мучения своих людей, Ляшков в уме решал техническую задачку. Условие: имеется трехфунтовый фальконет на простеньком колесном станке, пара мулов и горно-лесистая, лишенная даже намека на какие либо дороги, местность. Задание: сделать так, чтобы оный предмет можно по этому, самому бездорожью, легко, а самое главное быстро перемещать, не выматывая до самой крайней степени артиллерийскую прислугу и ее четвероногих помощников. Идея создания легкого, горного орудия с разборным лафетом лежала на поверхности. Когда-то давно, еще мальчишкой на страницах какого-то научно-технического журнала он видел изображение русского трехдюймового горного орудия, перевозимого во вьюках тремя лошадьми и достаточно быстро приводимого в боевое положение силами немногочисленного расчета. Вот только одно но, в нынешних условиях, животных для перевозки подобного орудия и боекомплекта к нему требовалось примерно в два-три раза больше, а возможности княжеской конюшни были весьма и весьма ограничены. Овчинка выделки явно не стоила.
В очередной раз увернувшись, от норовящей хлестнуть по августейшей физиономии уже по-зимнему голой ветки, Егор недовольно поморщился, поправил туго набитый рюкзак за спиной. Блин горелый, целый князь, по европейским меркам принц, а приходится как рядовому стрелку пешком топать. Да еще и волочь на собственном горбу килограмм двадцать груза. А ничего не поделаешь, верный боевой конь на лодью просто не влез, места не было. Хорошо еще, что с броней заморачиваться не стал. Нет, кольчужку натянуть пришлось и поддоспешник конечно тоже, все-таки война с индейцами дело не предсказуемое, никогда не знаешь из какого куста тебе "привет" прилететь может. Так, что и самому постоянно приходится в боевой готовности быть и за людьми приглядывать. И на подчиненных не навьючишь, итак каждый боец отряда помимо оружия, припасов всяких много тащит. Вот, разве, что... Ляшков обернулся, оценивающим взглядом окинул по-юношески тощую, нескладную, в общем, далеко не богатырскую фигуру оруженосца - адьютанта, скептически хмыкнул. Мда, этому чудо -богатырю себя бы донести. У пятнадцатилетнего потомка древнего дворянского рода, нищего и страшно гордого, как впрочем, принято у них в Шотландии, только гонору на десятерых хватит. В первый же день, как только сошел на причал Форта Росс с борта пришедшего из Европы кугелевского когга, юный горец, подрался с пришедшими с промысла ватажниками-промысловиками Афанасия. За кинжал схватился, даже успел порезать одного из новгородцев, не сильно, правда. Подоспевшие стражники сработали четко и вовремя пресекли безобразие. А главный полицмейстер, когда разобрался, только руками развел. И ватажников вроде понять можно, не каждый день встретишь парня без всякого стыда разгуливающего в юбке, да еще такой срамно - короткой, что ни одна крещеная баба или девка на себя не оденет. Опять же за оружие мальчишка схватился, кровь пустил, так, что по новоросским законам виру с него брать надо в пользу потерпевшего и в княжескую казну. А с другой стороны и шотландец тоже прав, нечего было потерпевшему ему эту проклятую юбку задирать. Вишь, проверить охальнику захотелось, кто же такое над собой терпеть будет? Вот и не потерпел юнец урону дворянской чести. Тоже проверяльщик нашелся, и без него найдется кому. Есть на то "компетентные органы". Последнее словосочетание, услышанное из уст непосредственного начальства, очень уж понравилось бывшему ливонскому деревенскому старосте, волей судьбы, ставшему главным блюстителем порядка в Форте Росс и его окрестностях, он его тщательно зазубрил и теперь частенько вворачивал к месту и не к месту. В общем, подумал наш полицмейстер, почесал седую голову, и суд его был скорым и справедливым. Любопытному ватажнику присудил неделю штрафных работ по уборке городских улиц. А с шотландца штраф взял за пролитую кровь. Ну как взял, выяснилось, что собственно брать то с него и нечего. Деньги, полученные им в новоросской вербовочной конторе, в Гамбурге до последнего медяка ушли на погашение многочисленных долгов и оплату за проезд. Кроме пресловутого килта, клетчатого пледа, тощей сумки и широкого дедовского дирка, ничегошеньки у него за душой не было. Выручил парня Ляшков который среди прочих новостей получил и доклад о курьезном случае в порту. Виру выплатил новгородцу князь из собственного кармана, а юного Мак-Грегора, забрал себе в оруженосцы, должен же он как-то деньги отрабатывать, да и должность эта при дворе как раз была вакантна.
Следом за шотландцем, тяжело отдуваясь и то и дело, утирая круглую как шар лысую голову, шлепает начальник полевой артиллерии, бременский немец, Карл Брюннер. Комплекция у этого пухлого коротышки уж больно неподходящая для длительных пеших переходов. Да и одет он явно не для лесных прогулок: колет из толстого черного бархата с пышными рукавами и кружевным воротом с напяленной поверх него железной кирасой, бархатные же панталоны, чулки, башмаки и короткий меч - "кошкодер" на поясе. Все это неплохо смотрелось бы на европейских дорогах, но здесь выглядело, мягко говоря, неуместно.
Между тем тропа постепенно стала расширяться, и взорам путников открылся широкий, еще зеленый альпийский луг, на пологом склоне, у подножия которого куда-то торопливо несла свои воды неглубокая, что называется воробью по колено, говорливая речушка. Лучшего места для бивуака и не найти. Две группы разведчиков выдвинулись обследовать окрестности, а основная масса бойцов была брошена на заготовку кольев для рогаток. Вместе с опускающимися на землю сумерками лагерь постепенно успокаивался. Бойцы рассаживались у костров, готовили нехитрый ужин, укладывались на ночлег, прямо на земле, завернувшись в солдатские плащи, шкуры и одеяла. Вступившую в свои права ночь вскоре нарушали лишь крики ночных птиц, да бродивших по периметру огороженного рогатками лагеря, часовых.
В самом центре бивуака, ярким, чужеродным пятном на фоне темного леса маячила оранжевая - китайская палатка, освещенная пламенем костра. Может она не очень хорошо защищала от непогоды, но благодаря своей хитроумной и вместе с тем простой конструкции ставилась и убиралась за считанные секунды и весила всего - ничего. Расставаться с этим материальным напоминанием о будущем Ляшкову совершенно не хотелось, вот и таскал ее с собой.
Ночь прошла на удивление тихо и безмятежно. Даже пернатая и четвероногая лесная живность, распуганная большим скоплением шумных, вонючих и весьма опасных существ, непонятно по какому праву возомнивших себя царями природы, куда-то попряталась. Что же касается двуногих обитателей здешних мест, с ними дела обстояли гораздо сложнее. Как раз они-то прятаться никуда не стали.
Индейцы появились утром, когда лесная тишина уже нарушилась пением играющего побудку горна, топотом множества ног, звоном оружия, голосами солдат, командами сержантов и офицеров. Отряд за отрядом они вываливали из лесной чащи, на левый берегу речушки, примерно в трехстах метрах от просыпающегося бивуака, перекрывая новороссам путь вперед. Тревожно зарокотал барабан, побросав недоеденный завтрак, заметались, бросившиеся к оружию, понукаемые командами своих командиров солдаты и ополченцы.
Отшвырнув в сторону, алюминиевую (еще один привет из будущего) миску с кашей Егор вскочил на ноги. От палатки уже со всех ног мчался к нему нагруженный оружием адъютант.
Вопреки ожиданиям, ирокезы атаковать не спешили. Они, не торопясь, "сообразили" подковообразное, развернутое вогнутой стороной к врагу построение и принялись чего-то выжидать. Ляшков, некоторое время с недоумением всматривался в неподвижные ряды раскрашенных боевой раскраской, защищенных деревянными доспехами и щитами индейских воинов. Судя по размерам "подковы" и глубине построения их было никак не меньше трех сотен. Учитывать, что какая-то их часть осталась охранять поселки, то если верить донесениям разведки, каюги выставили здесь почти всех своих бойцов. Значит все здесь и никаких неожиданностей вроде засады или обходного маневра, ждать не приходится. Тогда чего же они ждут?