Сэди после смерти

– Да, я действительно работаю, – сказала Нора, – но только дома. Я свободный художник. Вообще-то мне давно пора завести автоответчик. Я ездила навестить мать. Жаль, что вам пришлось так долго дозваниваться.

– Что ж, – Клинг улыбнулся, – все-таки мне повезло.

– Я только что вошла, даже не успела снять пальто.

– Я подожду.

– Подождете? А то эта квартира ужасно жаркая. Стоит закрыть все окна, и здесь можно будет выращивать орхидеи. А если оставить окно открытым хотя бы на маленькую щелочку, то приходишь домой и как будто попадаешь на Северный полюс. Я сейчас... Боже, да здесь задохнуться можно!

Дожидаясь, пока Нора подойдет к телефону, Клинг разглядывал медный браслет на запястье. Если он и в самом деле начнет действовать, надо будет послать такой же своей тетушке в Сан-Диего, которая вот уже почти пятнадцать лет страдает от ревматизма. А если не начнет, то он подаст на Мейера в суд.

– Алло, вот и я.

– Алло.

– Теперь все в порядке, – сказала Нора. – Не выношу крайностей, а вы? На улице жуткий мороз, а в квартире градусов под тридцать... Мистер Клинг, а по какому поводу вы звоните?

– Наверное, вам уже известно, что мы арестовали человека, который совершил убийство у Флетчеров...

– Да, я прочла в газете.

– Сейчас прокуратура возбудила против него уголовное дело. Сегодня утром нам оттуда позвонили и просили узнать, не могли бы вы подъехать и опознать Корвина как человека, которого вы видели в подвале вашего дома?

– А для чего это нужно?

– Простите, мисс Симонов, не понял...

– В газетах писали, что вы получили полное признание. Зачем же вам понадобилось еще и...

– Да, разумеется, все это так, но его адвокат настаивает, чтобы в деле были представлены все улики.

– Зачем?

– Ну, например... предположим, что я признался в том же убийстве, а вышло так, что на ноже не мои отпечатки пальцев и я не тот, кого вы видели в подвале, потому что на самом деле в ночь убийства я был где-нибудь в Сканектеди. Понимаете, что я имею в виду? Есть признание или нет, но прокурор должен располагать неопровержимыми доказательствами.

– Понятно.

– Вот я и звоню, чтобы выяснить, согласны ли вы опознать этого человека?

– Да, конечно.

– Как насчет завтрашнего утра?

– В котором часу? Обычно я встаю довольно поздно.

– Назовите удобное для вас время сами.

– Сначала скажите, где все это будет происходить.

– В центре, на Арбор-стрит, там, где здание уголовного суда. Вы заворачиваете за угол и...

– Но я не знаю, где находится уголовный суд.

– Суд? На Хай-стрит.

– Теперь понятно, это в самом центре.

– Да.

– Одиннадцать утра для вас не слишком поздно?

– Нет, отлично.

– Тогда договорились.

– Я встречу вас в вестибюле. Арбор-стрит, 33. Без пяти одиннадцать, о'кей?

– О'кей.

– Если только я не перезвоню вам. Мне надо договориться с прокуратурой...

– А когда вы будете перезванивать? Если, конечно, будете.

– Через две-три минуты.

– Тогда все в порядке. Просто я хотела принять ванну.

– Если я не позвоню в ближайшие... ну, скажем, пять минут, то увидимся утром.

– Хорошо.

– Спасибо, мисс Симонов, – сказал Клинг.

– До свидания, – ответила она и положила трубку.

Глава 6

Адвокат Корвина быстро сообразил, что если он не даст согласия на проведение опознания своего клиента, то прокуратура просто-напросто направит в Верховный суд соответствующий запрос и без помех получит нужное разрешение, поэтому не стал чинить никаких препятствий. Он поставил только два условия: во-первых, чтобы это было беспристрастное опознание, и, во-вторых, чтобы ему позволили на нем присутствовать. Ролли Шабрье, который в данном деле представлял прокуратуру, с готовностью пошел ему навстречу.

Беспристрастное опознание означало, что Корвин и другие люди, выстроенные в шеренгу перед свидетелем, должны быть одеты приблизительно в одном стиле и иметь почти одинаковое телосложение и цвет кожи. Например, было бы недопустимо, если бы все остальные в шеренге были карликами-пуэрториканцами, одетыми в клоунские костюмы, что, конечно же, дало бы свидетелю возможность сразу же исключить их из числа подозреваемых и опознать оставшегося, не особенно задумываясь, тот ли человек пробежал через подвал в ночь убийства.

Ролли Шабрье выбрал шестерых детективов из прокуратуры, по росту и телосложению очень походивших на подследственного, попросил их одеться по-спортивному, а затем гуськом загнал в свой кабинет вместе с Корвином, еще в «Калькутте» переодевшимся в свою повседневную одежду.

В присутствии Берта Клинга и Харви Джонса, адвоката Корвина, который и в самом деле оказался очень похожим на таракана, Ролли Шабрье подвел Нору Симонов к шеренге.

– Мисс Симонов, я прошу вас посмотреть на этих семерых мужчин и сказать, есть ли среди них тот, кого вы видели в подвале дома 721 по Сильверман-Овал вечером двенадцатого декабря приблизительно в двадцать два сорок пять.

Нора внимательно оглядела всех семерых.

– Да.

– Вы узнаете кого-нибудь из этих людей?

– Да.

– Кого из них вы видели в подвале?

– Вот этого. – Нора без колебаний указала на Корвина.

Детективы из прокуратуры снова надели на Ральфа Корвина наручники, вывели его в коридор, спустились с ним в лифте на цокольный этаж здания и посадили в полицейский фургон, который отвез его назад в «Калькутту». Харви Джонс поблагодарил Шабрье за прекрасно организованное опознание и сказал, что клиент больше не нуждается в его услугах и что скорее всего к делу будет подключен новый адвокат, но это вовсе не означает, что ему не было приятно работать с Шабрье. Ролли, в свою очередь, поблагодарил Джонса, и тот уехал к себе в контору. Потом Шабрье поблагодарил за сотрудничество Нору, пожал руку Клингу, проводил их до лифта, попрощался и убежал по коридору еще до того, как двери лифта захлопнулись, – розовощекий толстяк с тонкой ниточкой усов, в темно-синем костюме и коричневых ботинках. Клинг подумал, что такому человеку, как Ролли, амбиций не занимать.

Когда они оказались в мраморном вестибюле, Клинг сказал:

– Ну вот, все оказалось очень просто, правда?

– Да, – ответила Нора. – Но я себя чувствую... не знаю... кем-то вроде доносчика. Нет, я понимаю, этот человек убил Сару Флетчер, но в то же время мне неприятно думать, что мои показания помогут осудить его. – Она пожала плечами и смущенно улыбнулась. – В любом случае я рада, что все это кончилось.

Клинг усмехнулся.

– Мне очень жаль, что вы так болезненно все это переживаете. Может ли полицейское управление загладить свою вину, пригласив вас на ленч?

– От кого исходит это предложение – от управления или лично от вас? – подозрительно спросила Нора.

– Вообще-то лично от меня. Что вы на это скажете?

Клинг отметил про себя ее абсолютно бесхитростную манеру держаться и задавать вопросы непосредственно, совсем как ребенок, который ожидает услышать только честный ответ. Она на ходу посмотрела на него, поправила спадавшую на глаза длинную прядь каштановых волос и сказала:

– Если только на ленч, то все отлично.

– Не более того, – с улыбкой сказал Клинг, хотя и не смог скрыть своего разочарования. Он все еще скучал по Синди Форрест, и ему казалось, что самый лучший способ для мужчины доказать себе, что он по-прежнему привлекателен для женщин, это взять приступом кого-нибудь вроде Норы Симонов на зависть и удивление Синди. Впрочем, в том, что Нора Симонов разделяет это мнение, уверенности не было.

– Если это будет только ленч, то это прекрасно, – повторила она, ясно давая понять, что не стремится к установлению более тесных отношений. Однако она уловила тон ответа Клинга, он это знал – на ее лице, как на барометре, отражались все ее эмоции, любая перемена настроения. Она прикусила губу и опустила голову. – Мне очень жаль, что это прозвучало так... решительно. Видите ли, все дело в том, что я люблю одного человека и не хочу, чтобы у вас сложилось впечатление, что я могу быть... ну... заинтересована в... Господи, что я несу!