Страница 21 из 34
Глава 5
Приветствие из Лос-Анджелеса
Есть одна фотография, на которой я снят по приезде в Лос-Анджелес в 1968 году. Мне двадцать один год, я в мятых коричневых брюках, неуклюжих ботинках и дешевой рубашке с длинным рукавом. Я держу в руке видавший виды пластиковый пакет с ручной кладью и жду на выдаче багажа свою спортивную сумку со всеми остальными вещами. Я похож на беженца. По-английски я могу сказать всего несколько фраз, у меня нет денег, — но на моем лице широкая улыбка.
Мое прибытие запечатлели вольнонаемные журналист и фотограф, работавшие на журнал «Маскл энд фитнес». Джо Уайдер поручил им встретить меня, показать, что к чему, и написать о том, что я сказал и сделал. Уайдер продвигал меня как восходящую звезду. Он предложил мне пожить год в Америке, тренируясь вместе с чемпионами. При этом он должен был обеспечивать меня жильем и деньгами на текущие расходы. Мне же нужно было только работать вместе с переводчиком, рассказывая для его журналов о своих методах занятий, и тренироваться ради достижения своей цели.
Эта новая восхитительная жизнь, о которой я столько мечтал, запросто могла закончиться всего через неделю после того, как началась. Один из моих новых друзей по тренировкам, австралийский силач, в рукопашной борьбе одолевающий крокодилов, одолжил мне свою машину, «Понтиак джи-ти-оу» с трехсотпятидесятисильным двигателем. Мне еще никогда не приходилось водить такую невероятную машину, и вскоре я уже несся по бульвару Вентура в долине Сан-Фернандо на скорости, разрешенной только на немецких автобанах. Это было утро прохладного пасмурного октябрьского дня, и мне предстояло узнать, что в моросящий дождь дороги в Калифорнии становятся очень скользкими.
Я приготовился включить пониженную передачу, замедляясь перед входом в поворот. С переключением передач у меня никогда не возникало никаких проблем, поскольку у всех европейских машин коробка передач механическая, в том числе на грузовиках, на которых я ездил в армии, и на моей старенькой развалюхе в Мюнхене. Однако при переключении передачи на пониженную задние колеса «Понтиака» заблокировались, теряя сцепление с мокрым асфальтом.
Машина два или три раза развернулась, полностью лишившись управления. Мне удалось сбросить скорость миль до тридцати в час, когда момент инерции выбросил меня на встречную полосу, — к несчастью, движение по ней в этот утренний час было очень оживленным. Словно завороженный, я смотрел, как «Фольксваген-Жук» въезжает мне в правый бок, бессильный чем-либо этому помешать. После чего в меня врезалась здоровенная американская машина, затем к куче-мале присоединились еще четыре или пять машин, и только тогда движение наконец остановилось.
Мы с «Понтиаком» закончили свой путь всего ярдах в тридцати от цели назначения — спортивного клуба Винса, где мне предстояло тренироваться. Левая передняя дверь открылась, и я выбрался из машины, но моя правая нога горела, — от удара треснула консоль между двумя передними сиденьями, и, опустив взгляд, я увидел, что из бедра у меня торчит большой осколок пластмассы. Я выдернул его, и тотчас же по ноге потекла кровь.
Я был перепуган до смерти, и единственной моей мыслью было бежать в тренажерный зал за помощью. Хромая, я зашел в зал и сказал: «Я только что попал в серьезную аварию». Кое-кто из культуристов узнал меня, однако делами занялся совершенно незнакомый мужчина, который, как оказалось, был адвокатом. «Тебе нужно вернуться к своей машине, — сказал он. — Ни в коем случае нельзя покидать место аварии. В нашей стране это считается преступлением. У тебя могут быть большие неприятности. Так что возвращайся к машине, оставайся там и жди полицию».
Он понимал, что я совсем недавно приехал в Соединенные Штаты и плохо говорю по-английски.
— Но я же здесь! — возразил я. — И мне отсюда все видно!
Я имел в виду, что увижу, когда подъедет полиция, и выйду к ней.
— Поверь мне, тебе лучше вернуться к своей машине.
Тогда я показал ему свою ногу.
— Вы не знаете врача, который помог бы мне с этим?
Увидев кровь, адвокат пробормотал: «О, господи!» Задумался на мгновение. «Я сейчас позвоню своим друзьям. У тебя ведь нет медицинской страховки!» Я не понял, что имел в виду адвокат, но он мне объяснил, что такое медицинская страховка. Кто-то принес полотенце, и я зажал им рану на ноге.
Я вернулся к «Понтиаку». Все водители были потрясены. Они ворчали, что опоздают на работу, что машины у них разбиты, что им придется обращаться в страховые компании. Но никто ни в чем меня не обвинял, не лез на меня с кулаками. Как только полицейский убедился в том, что женщина, ехавшая в «Фольксвагене», не пострадала, он отпустил меня без дальнейших разбирательств, просто сказав: «Я вижу у вас кровь, вам нужно обратиться к врачу». Знакомый культурист по имени Билл Дрейк отвез меня в клинику, где мне наложили швы на рану, и любезно оплатил счет.
Я чувствовал себя полным идиотом из-за того, что устроил аварию, и жалел о том, что не записал фамилии всех участников, чтобы можно было сегодня же извиниться перед ними.
Я понимал, что мне необычайно повезло: в подобной ситуации европейская полиция отнеслась бы ко мне гораздо строже. Мало того, что меня обязательно задержали бы; поскольку я был иностранец, все могло бы закончиться тюремным заключением или депортацией. Естественно, инцидент обошелся бы мне дорого в смысле штрафов. Однако американские полицейские приняли во внимание то, что дорога была скользкой, что я не нарушил правил, что никто серьезно не пострадал, и главным было побыстрее восстановить нормальное движение. Полицейский, допросивший меня, был очень учтив. Взглянув на мое водительское удостоверение международного образца, он спросил: «Вам точно не нужна „Скорая помощь“?» Двое ребят из тренажерного зала объяснили ему, что я приехал в Америку всего несколько дней назад. Всем было очевидно, что я с трудом говорю по-английски, хотя я очень старался.
В тот вечер я засыпал, полный оптимизма. Мне еще предстояло объясняться с победителем крокодилов, но Америка была замечательным местом.
Увидев впервые Лос-Анджелес, я испытал потрясение. Для меня Америка в первую очередь означала одно: масштабы. Огромные небоскребы, огромные мосты, огромные неоновые вывески, огромные автострады, огромные машины. И Нью-Йорк, и Майами оправдали мои ожидания, и почему-то я вообразил, что и Лос-Анджелес окажется таким же впечатляющим. Но теперь я увидел, что высокие здания есть только в центре, и в целом город выглядел неказистым. Пляж был большой, но где огромные волны и толпы серфингистов, катающихся по ним на досках?
То же самое разочарование я испытал, впервые увидев клуб Голда, мекку американского культуризма. Я многие годы штудировал журналы Уайдера, не подозревая, что главной их целью было представить все более грандиозным, чем на самом деле. Я смотрел на фотографии знаменитых культуристов, занимающихся в клубе Голда, и представлял себе огромный спортивный клуб с баскетбольными площадками, бассейнами, залами для гимнастических упражнений, тяжелой атлетики, силового троеборья и единоборств, подобный тем гигантским клубам, которые можно увидеть в наши дни. Но, войдя в зал, я увидел голый бетонный пол, и в целом все было очень просто и примитивно: зал высотой в два этажа, размером в половину баскетбольной площадки, стены из шлакоблоков и окна в потолке. Однако оборудование было действительно интересным; я увидел выдающихся тяжелоатлетов и культуристов, которые занимались с тяжелыми штангами, — так что вдохновение здесь было. К тому же, клуб находился всего в двух кварталах от пляжа.
А район Венис, в котором располагался клуб Голда, оказался еще менее впечатляющим, чем сам тренажерный зал. Дома, тянувшиеся рядами вдоль улиц и аллей, были похожи на казармы американской армии. Кому могло прийти в голову возводить такие дешевые деревянные бараки в этом восхитительном месте? Некоторые дома были обветшалыми и заброшенными. Асфальт на тротуарах провалился и растрескался, вдоль дорог бурно разрослись сорняки, а кое-где улицы даже не были вымощены.