Когда убивает любовь…

Он в отчаянии опустил руки. Его плечи поникли, а взгляд снова уставился в никуда.

– Я стоял и беспомощно смотрел, как моя любимая Роз падает вниз. Ее белая ночнушка трепетала, как саван. А потом… она упала и разбилась о скалы.

Норман не выдержал. Слезы полились у него по щекам, на которых еще отчетливо виднелись следы от ногтей.

– Я не смог спасти Роз, – сказал он упавшим голосом, обращаясь к самому себе. – И заслуживаю наказания за свою слабость и неудачу.

Я сжала губы. Мне было ужасно жаль Нормана. Если то, что он рассказывает, правда, то в ту ночь ему пришлось пережить неописуемый ужас.

– В ту же ночь Норман вызвал полицию, – вмешалась Харриет, видя, что ее клиент не в состоянии говорить дальше. – Затем его взяли под стражу, поскольку полицейский врач обнаружил на теле погибшей следы насилия. Во время вскрытия под ногтями Роз были обнаружены следы кожи, принадлежавшей Норману. То есть улики, указывающие, по мнению криминалистов, на то, что пара перед смертью ссорилась.

Харриет подошла к столу:

– Особенно веским доказательством является отпечаток руки Нормана на лице Роз.

– Я ударил ее, чтобы она пришла в себя! – закричал молодой человек.

– К сожалению, этого никто не может доказать. Тот факт, что Роз расцарапала Норману лицо, является для прокуратуры явным доказательством того, что потерпевшая перед смертью защищалась. Следствие считает, что Роз сопротивлялась Норману, который якобы хотел столкнуть ее со скалы.

– А что я должен был делать? Просто так отпустить Роз и со спокойной душой смотреть, как она слепо идет навстречу гибели? Я должен был попытаться ее остановить.

Харриет смиренно пожала плечами.

– В этом случае было бы лучше, если бы вы не прикасались к девушке, – холодно произнесла она.

Норман гневно посмотрел на адвоката. Казалось, он сейчас бросится на нее и придушит. Но затем он овладел собой и, покачав головой, спокойно произнес:

– Кажется, весь мир ополчился против меня. Мало того, что я потерял любимую и стал свидетелем ее смерти, так теперь я еще и не за что проведу лучшие годы своей жизни в тюрьме.

– Суд назначит более мягкое наказание, если вы наконец-то признаете свою вину, Норман, и раскаетесь, – сказала Харриет с нажимом.

Норман решительно покачал головой.

– Ради Роз должна восторжествовать правда, – сказал он хрипло. – Даже если это будет стоить мне свободы.

* * *

Харриет Джонсон разговор показался оконченным. Стряхнув невидимую пылинку со своего безупречного костюма, она подошла к двери. Когда она заметила, что я не собираюсь вставать со стула, то повернулась ко мне.

– Идемте же, миссис Логан, – позвала она. – Мы лишь теряем здесь время!

– Я еще не закончила, – ответила я спокойно, не сводя глаз с Нормана.

– Что вы еще хотите? – вспылила адвокат. – Норман – упрямец, и вы не переубедите его изменить своего решения не признавать вину. Он будет придерживаться своей версии!

– Может, потому что она соответствует действительности? – возразила я.

– Вы сошли с ума! – закричала Харриет. – Вместо того чтобы заставить моего клиента одуматься, вы убеждаете его в том, что он прав. А его, между прочим, ждет максимальное наказание, предусмотренное за убийство!

Норман внимательно посмотрел на меня. Казалось, молодого человека смутило то, что я так отнеслась к его истории.

– Да вы еще более странная, чем я подумал вначале, – заметил он мне. – Жаль только, что ваше доверие ничем мне не поможет. Судью вы не убедите в моей невиновности.

– Расскажите мне о своем кошмаре, – невозмутимо попросила я. – Вы сказали, что из-за дурного сна вдруг почувствовали сильное беспокойство, когда выяснили, что Роз нет с вами рядом. Почему?

Норман от удивления округлил глаза.

– До сих пор никто не спрашивал меня об этом ночном кошмаре, – проговорил он.

– Что ж, видимо, настало время рассказать о нем, – сказала я и, желая подбодрить его, улыбнулась.

Молодой человек в смущении посмотрел на адвоката, потом опять на меня. По какой-то причине он стеснялся рассказывать о своем кошмарном сне. Затем он все-таки решился.

– Этот сон еще больше усугубит мое положение, – предупредил он.

Я выжидающе смотрела на отпрыска Трудоров, пока он утвердительно не кивнул.

– Хорошо, – сказал он без восторга в голосе. – Этот кошмар преследует меня уже полгода. Собственно, это не сон в прямом смысле этого слова. Это повторение одних и тех же трагических событий в Кении, которые привели к смерти женщины.

Норман косо посмотрел на Харриет:

– К сожалению, я косвенно оказался причастен к смерти этой женщины. Она покончила жизнь самоубийством после того, как я не ответил взаимностью на ее любовь.

Харриет помрачнела. Очевидно, для нее эта информация стала неприятным сюрпризом.

– Ваш отец рассказал мне, что во время вашей поездки в Африку с вами что-то произошло, Норман, – сказала я. – Вы никому об этом не рассказывали. Но ваш отец почувствовал, что вы изменились. Смерть этой женщины стала причиной того, что вы изменились?

Норман устало вздохнул и кивнул в знак согласия:

– Тогда я совершенно неверно истолковал возникшую ситуацию. Я думал, что Олиса была одна из тех африканских женщин, пытающихся добиться расположения белого бизнесмена. Естественно, все эти женщины хотят избежать нищеты. Чтобы достичь своей цели, они пускают в ход и свое тело, и свои чары.

Словно защищаясь, молодой человек поднял руки.

– Не поймите меня неправильно, – поспешил он добавить, – в данном случае речь не идет о женщинах легкого поведения. У них серьезные намерения. Чаще всего у этих женщин хорошее чутье на счет того, хочет ли европеец или американец с ней лишь развлечься или способен стать перспективным женихом.

– Бабихон, жена вашего дворецкого, тоже из таких женщин? – спросила я.

Норман едва улыбнулся:

– Глен познакомился с Бабихон во время моей первой поездки в горные районы Кении, когда я отправился туда без отца. Глен должен был помогать мне и компенсировать, насколько это возможно, отсутствие родителя. Незадолго до этого на отца напал лев и тяжело ранил его. Но наш молчаливый дворецкий не особо мне помогал. Для него Кения была еще более чужой и пугающей, чем для меня. Но в итоге оказалось даже хорошо, что со мной оказался такой слабый человек. Так я быстрее научился принимать решения самостоятельно, брать на себя руководство и рассчитывать только на свои силы во время переговоров с местными. В одной деревне, рядом с озером Туркан, Глен познакомился с Бабихон. Она вцепилась в него, несмотря на его молчаливость, замкнутость и грубоватые манеры. Бабихон искренне любит его и знает, как с ним себя вести. И это взаимно: Глен любит эту изумительную женщину больше жизни.

Норман печально покачал головой:

– Но Олиса была не такой, как Бабихон. Она не искала себе подходящую партию. Ее любовь была дикой, необузданной и страстной. Ее не интересовало мое происхождение и мой статус – только я сам, какой есть. К сожалению, я не смог ей ответить взаимностью. Когда мое пребывание в маленькой деревне подошло к концу, я недвусмысленно дал Олисе понять, что не возьму ее с собой в Англию и не женюсь на ней. Она рыдала, умоляла меня на коленях не отвергать ее и клялась в безумной любви. Я не дал себя уговорить. Если бы я и собирался жениться, то только на той, которую сам по-настоящему полюблю. Но Олиса не смогла пробудить во мне это чувство! Возможно, я должен был ей сказать об этом как-то более мягко. Я лишь хотел, чтобы она поняла, у нас с ней нет никаких шансов быть вместе. Но Олису уже несло. Она кричала, что наложит на себя руки, если я не отвечу ей взаимностью.

Он угрюмо покачал головой:

– Конечно, я ей не поверил. Я решил, что она истеричка и скоро успокоится. Но, к сожалению, я жестоко ошибся.

Молодой человек замолчал, пытаясь унять дрожь в руках.

– Что случилось потом? – спросила я, поняв, что Норман не собирается продолжать рассказ.