Фатальная ошибка

Эшли улыбнулась. Это было замечание, делавшее возможной вторую встречу.

— И при этом, — добавил он, — любовь к «Ред сокс» — это, скорее всего, из той области, которая рассматривается у нас на семинарах по аномальной психике.

Она рассмеялась. Да, знакомство определенно можно было продолжить.

— Вот здесь я живу, — сказала она. — Это был приятный вечер.

Уилл посмотрел на нее:

— Может, имеет смысл встретиться как-нибудь в более спокойной обстановке? Получить представление друг о друге легче там, где не надо перекрикивать спорящих бейсболистов с их фантазиями о пристрастии Дерека Джетера к кожаным хлыстам и гигантским сексуальным игрушкам, а также о разнообразных способах использования этих игрушек.

— Я не против, — ответила Эшли. — Ты позвонишь?

— Непременно.

Она хотела было подняться по лестнице в свою квартиру, но тут осознала, что все еще держит его за руку, и, обернувшись, поцеловала его. Поцелуй был долгим, но почти целомудренным, поскольку она лишь легко касалась языком его губ. Это был поцелуй-обещание, который сулил продолжение в будущем, но не был приглашением на эту ночь. Уилл вроде бы понял все как надо (что еще больше воодушевило ее) и, сделав полшага назад, церемонно поклонился и, в соответствии с придворным этикетом восемнадцатого века, поцеловал ей руку.

— Спокойной ночи, — сказала она. — Сегодня и вправду было хорошо.

Пройдя сквозь стеклянную входную дверь, Эшли обернулась. От лампочки над дверью на улицу падал конус света, и Уилл стоял по ту сторону бледно-желтого круга, съежившегося под натиском ночной темноты. Лицо Уилла было в тени, словно ночь стремилась поглотить его. Это не вызвало у Эшли никаких мрачных ассоциаций, и она направилась к себе, окрыленная открывшейся перспективой и довольная тем, что ей и в голову не пришло провести ночь с парнем. Это было настолько распространено в студенческих кругах, что она уже подумывала о том, чтобы отказаться от этого совсем. Эшли с содроганием вспомнила последний раз, когда она поддалась подобному искушению. Недавний неожиданный звонок отца напомнил ей о той ночи. Однако, отпирая дверь квартиры, она выбросила из головы все досадные воспоминания и погрузилась в приятные размышления, навеянные сегодняшним вечером.

Интересно, подумала она, через сколько времени Уилл позвонит ей и назначит второе свидание?

Уилл Гудвин постоял минуту в темноте, после того как Эшли исчезла за дверью. Он ощущал прилив энтузиазма и бесшабашного веселья при мысли о прошедшем вечере и о предстоящей встрече.

Он был даже слегка поражен этим. Подруга его приятеля, которая свела его с Эшли, отозвалась о ней как о красивой, незаурядной и немного загадочной девушке, но Эшли по всем статьям превзошла самые смелые его ожидания. Ему с трудом удалось не выставить себя перед ней занудным ничтожеством.

Уилл пошел навстречу усиливавшемуся ночному ветру, чуть пригнувшись и засунув руки в карманы куртки. В воздухе ощущался привкус старины — ему казалось, что каждое дуновение ветра было точно таким же, как и при всех предыдущих поколениях, бродивших по улицам Бостона, и так же пронизывало холодом. Он почувствовал, что его щеки раскраснелись от решимости, которой он преисполнился этим вечером, и поспешил к станции метро, меря тротуар крупными шагами. Уилл подумал, что она тоже высокого роста — что-то около пяти футов десяти дюймов — и гибкая, как фотомодель; даже джинсы с мешковатым хлопчатобумажным свитером не могли скрыть это. Пересекая улицу посреди квартала и лавируя между автомобилями, он удивлялся тому, что ее не осаждают толпы поклонников. Возможно, это объяснялось каким-то неудачным романом в прошлом или другими неприятными воспоминаниями. Он решил, что гадать об этом ни к чему, лучше поблагодарить счастливую звезду, которая свела его с Эшли. В его научной работе все строилось на вероятности и прогнозировании. Но он не был уверен, что статистические данные клинических экспериментов с лабораторными мышами годятся для прогнозирования встречи с такой девушкой, как Эшли.

Усмехнувшись, Уилл сбежал по ступенькам ко входу на станцию.

В бостонском метро, как и в большинстве других городов, возникает ощущение, что находишься в каком-то ином мире. Пройдя турникет и спустившись, попадаешь в подземное царство непрерывного движения, где яркий свет отражается от выложенных белой плиткой стен, а между стальными колоннами прячутся тени. Здесь стоит постоянный шум от прибывающих, убывающих и громыхающих вдали поездов. Ты отрезан от внешнего мира с его ветрами, дождями, снегом или ярким солнцем и пребываешь во вселенной с собственными пространственно-временными измерениями.

С визгливым скрежетом у платформы затормозил поезд. Уилл зашел в вагон вместе с десятками других людей. В тусклом свете лица казались бледными, болезненными. Он окинул взглядом других пассажиров, по большей части уткнувшихся в газеты и книги или уставившихся в пространство перед собой, затем откинул голову назад и на мгновение закрыл глаза, чтобы ощутить, как несущийся во тьме вагон покачивает его, словно ребенка в материнских руках. Он позвонит ей завтра, решил Уилл. Он пригласит ее куда-нибудь, и они немного поболтают. О чем? Надо придумать что-нибудь такое, чего она не ожидает. И куда бы сводить ее? Обед в ресторане и кино? Слишком тривиально. Он чувствовал, что для такой девушки, как Эшли, требуется что-нибудь особенное. Может быть, сходить в театр? На комедию? А потом поужинать в каком-нибудь приличном месте, не в обычной забегаловке с пивом и гамбургерами. Но и в не слишком снобистском. Нужна спокойная романтическая атмосфера. Возможно, не такой уж грандиозный план, подумал он, но разумный.

Вот и его станция. Уилл вскочил, вышел из вагона и покинул подземный мир. Огни на Портер-сквер рассеивали темноту и создавали обманчивое впечатление оживленности.

Пригнувшись под порывами холодного ветра, он свернул с площади в боковую улочку. Ему надо было пройти до своего дома четыре квартала, и он шагал машинально, думая не о том, куда идет, а в какой бы ресторан сводить Эшли.

Уилл вздрогнул, когда неподалеку вдруг залаяла собака, и замедлил шаг. Где-то вдали ночную тишину прорезала сирена «скорой помощи». Некоторые окна в этом квартале освещались мерцанием телевизоров, но большинство были темны.

Ему показалось, что в переулке справа кто-то возится. Повернув голову, он увидел, что к нему стремительно приближается темная фигура. Он удивленно сделал шаг назад и поднял руку, чтобы защититься от нападения. Мелькнула мысль, что надо, наверное, позвать на помощь, но все происходило слишком быстро, он ничего не успел сделать в тот миг потрясения и испуга, когда перед его глазами возник какой-то надвигающийся на него предмет. Это была свинцовая труба, которая со свистящей неумолимостью занесенной сабли с размаху ударила его по голове.

После того как я, напрягая зрение, семь часов перелистывал подшивку «Бостон глоуб», мне удалось наконец найти имя Уилла Гудвина (на самом деле имя, конечно, другое). Заметка была помещена в разделе городских новостей, в самом низу полосы, под заголовком «Полиция ищет убийцу аспиранта». Она состояла всего из четырех абзацев и давала очень мало информации. Сообщалось только, что один из прохожих обнаружил рано утром окровавленное тело в глухом переулке, позади мусорных баков; молодой человек двадцати четырех лет с тяжелыми увечьями был доставлен в Центральную больницу Массачусетса в критическом состоянии. Полицейские просили всех жителей района Сомервиль, кто видел или слышал что-либо подозрительное, связаться с ними.

И это было все. Никакого продолжения ни на следующий день, ни в дальнейшем — одно из преступлений в большом городе, отмеченное, зарегистрированное и потонувшее в потоке непрерывно прибывающих новостей.

Еще два дня я названивал по телефону, разыскивая адрес Уилла. В архиве Бостонского колледжа, просмотрев списки выпускников, сказали, что Уилл Гудвин не завершил выбранную им программу занятий, и сообщили его домашний адрес в Конкорде, пригороде Бостона. Номер домашнего телефона они не знали.