Голова лошади

— Давай, Джобоун, давай! — заорал Малони.

— Давай, Джобоун, миленькая! — визжала рядом девушка.

— Впереди по-прежнему Джобоун, хотя теперь она опережает Год Сола только на голову, и… Вот она, Моно Герл! Она отрывается от отставшей группы… стремительно набирает скорость… догоняет уже четвертую из лидирующей группы… она миновала Фелисити! Делает сильный рывок, вот она идет уже голова в голову с Год Солом!

— Джобоун! — отчаянно кричал Малони.

— Идут последние десятки футов перед финишем, — взволнованно частил комментатор. — Борьба происходит между Джобоун и Моной Герл, остальные безнадежно отстали… Мона Герл рвется вперед… Мона Герл уже впереди на корпус! Она опережает Джобоун на два корпуса! Она мчится к финишной линии, она все время впереди… Мона Герл обогнала Джобоун на три корпуса!.. Мона Герл пришла первой!

— Мона Герл? — недоуменно сказал Малони.

— Сначала всегда нужно выяснить, как зовут лошадь, — разочарованно вздохнув, сказала Мерили.

Глава 11

РОЛЛО

— Ты — неудачник, — сказала Мерили, — ну, точно, ты самый настоящий неудачник!

Малони думал о том же, глядя на табло, где высвечивались результаты заезда. Да, так оно и есть, первой пришла Мона Герл:

Джобоун — второй, а на третьем месте — Фелисити. Значит, его билеты стоили столько же, сколько стоила бумага, на которой они были напечатаны, в точности как те деньги из газеты, обнаруженные в пиджаке. Да, я проиграл этот заезд, этот особенный заезд, но это совсем не значит, что я безнадежный неудачник, просто я попал в полосу ужасного невезения, вот и все. Неблагоприятная пора его жизни, на которую он возлагал всю ответственность за свои временные неудачи, казалось, решила доказать ему, что и не думает отступить в пользу полосы сплошных удач и благополучия, а, напротив, резко потянула его под уклон, свидетельством чего послужило внезапное появление в ресторане неразлучной парочки знаменитых ищеек. Генри и Джордж принялись внимательно осматривать зал. Господи, пронеси, в отчаянии взмолился Малони.

Он впал в форменную депрессию, действительно ощутив себя злосчастным неудачником, как заявила ему Мерили, он слишком упал духом, чтобы броситься наутек. Кроме того, он решил, что за последнее время достаточно побегал, спасибо, хватит, что толку теперь в этом его блестящем трюке, который позволил ему с Мерили убежать от близнецов. На этот раз он попал в западню и предпочел оставаться на месте и смирно ждать, пока усердные сыщики не заметят его. И даже после этого он продолжал спокойно сидеть за столом, поджидая, когда они приблизятся к ним. Мерили, которая тоже заметила парней, только сказала:

— О Господи, они тебя убьют, ты окончательно пропал!

Малони сомневался, чтобы они решились стрелять в него в переполненном людьми ресторане, не такие уж они идиоты.

Неожиданность, подумал он, вот в чем секрет.

— Привет, ребята, — весело сказал он. — Рад снова вас видеть.

— Могу себе представить, — сказал Генри.

— Вот именно, — сказал Джордж.

— Думаю, тебе лучше пойти с нами, — сказал Генри. — Тебя хочет видеть Крюгер.

— Я тоже не прочь бы повидать его, — сказал Малони.

— Охотно верю, — сказал Джордж.

Они вывели его из ресторана и у решетки, разделяющей секторы, заплатили контролеру разницу между стоимостью билета на общие трибуны и в сектор для членов клуба, что было очень любезно с их стороны. После чего доставили его к Крюгеру. На лужайку уже вывели лошадей, участвующих в третьем заезде, и Крюгер внимательно рассматривал их в бинокль. Малони усадили рядом с ним, а Мерили опустилась в кресло по другую сторону от Крюгера. Близнецы же поместились сзади, откуда при необходимости могли пальнуть Малони прямо в голову. Мерили скрестила стройные ноги, и внимание нескольких зрителей немедленно переместилось с лошадей на девушку. Однако Крюгера это не отвлекло, и он продолжал держать бинокль у глаз, не оборачиваясь ни к ней, ни к Малони.

— Вы не вернулись, как обещали, — сказал Крюгер.

— Да, это так, — сказал Малони.

— Я вам поверил, а вы не вернулись.

— Я обещал вернуться с деньгами, но их там не оказалось.

— Мерили так мне и сказала, — проговорил Крюгер, не опуская бинокль. — И что вы можете сказать по этому поводу?

— Ну, право, не знаю, — сказал Малони. — Пиджак здесь, при мне, можете осмотреть его, если хотите. Но поверьте мне на слово…

— Я больше не могу верить вашему слову, — сказал Крюгер. — Вы можете не сдержать его, сэр, и должен сказать, вы меня глубоко оскорбили прошлым вечером. Дайте мне пиджак.

Он опустил бинокль и взял пакет у Малони, который уныло наблюдал, как Крюгер осматривает пиджак, вертит и мнет его в руках, прощупывает швы, обыскивает карманы, проверяет пуговицы, все время что-то бормоча себе под нос. Наконец он скомкал его и бросил снова в сумку.

— Бесполезно, — сказал он, и Малони убедился в том, что все время подозревал: ни Крюгер, ни его доблестные парни не знали секрета пиджака. Это знал только К. Значит, сам К, и был ключом к разгадке.

— Если вы объясните, в чем здесь дело, — сказал Малони, — возможно, я смогу вам помочь.

— Дело в полумиллионе долларов.

— В американской валюте или итальянской?

— В американской, — сказал Крюгер.

— Предполагалось, что они спрятаны в гробу?

— Да.

— Как вы об этом узнали?

— С какой-стати я буду вам что-то рассказывать, раз вы уже подорвали мое доверие к вам? — холодно сказал Крюгер и снова принялся изучать стати рысаков.

— Потому что тогда я, может, и смогу вам помочь.

— Каким это образом? Вы же типичный неудачник. Так сказала мне Мерили.

— Когда она вам это сказала? — сказал Малони, бросая быстрый взгляд на Мерили, которая за это время не проронила ни слова и сидела, скрестив ноги, сложив изящные руки на коленях и не отрывая взгляда от грациозно вышагивающих по зеленой лужайке лошадей.

— Вчера вечером, после вашей неудавшейся попытки заняться с ней любовью, — сказал Крюгер, и Малони готов был провалиться сквозь землю.

Он совершенно смешался, не зная, как реагировать на это предательство, а Крюгер продолжал:

— Кроме того, я нахожу просто неприличным то, что вы приставали к чужой девушке.

— Я очень сожалею, — пробормотал Малони.

— Это действительно достойно сожаления, — заметил Крюгер.

— Я и в самом деле сожалею, — сказал Малони, думая про себя, что поистине сожалеет об очень многом, только не о том, что приставал к Мерили. «Черт возьми, если желаете знать, мистер Крюгер, то это было нечто более серьезное, чем просто приставание, это была не попытка заняться любовью, а состоявшийся акт, может, и не очень понравившийся Мерили, хотя сомневаюсь, чтобы она сказала вам об этом. Полагаю, тогда вы бы не расщедрились на триста долларов, которые она была вольна проиграть на скачках и которые по собственной воле сразу же передала неудачнику, как вы говорите, но она не считала меня таковым, иначе не доверила бы мне эти деньги. Что вы на это скажете, мистер Крюгер? Не думаете ли вы, уважаемый мистер Крюгер, что она считала меня незаурядным, интересным и рискованным парнем, что бы там она ни говорила вам или мне? Ведь она охотно и без принуждения предоставила мне триста долларов, а это деньги, которые не валяются на улице. Можете поразмыслить об этом, мистер Крюгер, пока пялитесь в свой бинокль и рассматриваете лошадей, в которых ни черта не понимаете, ни в лошадях вы не разбираетесь, ни в женщинах, а меня и вовсе не понимаете, так что вы сами и есть законченный неудачник и простофиля!»

Но его мучила мысль о предательстве Мерили.

Она обещала ни о чем не рассказывать, обещала только сказать, что он убежал, и все же рассказала ему все или почти все, во всяком случае, достаточно, чтобы поставить его в дурацкое положение. Не стоило тебе делать этого, огорченно думал он, после того, как мы занимались любовью, потому что при этом ты целиком и полностью раскрываешь себя перед партнером, а это возможно только при таком доверии к нему, что не постесняешься показаться ему глупым. «Покажи и расскажи» — это игра для детского садика, а не для взрослых людей.