Тьма перед рассветом

Данте тяжело вздохнул, вспоминая, сколько же раз им мешали с тех пор, когда они остановились в это проклятой гостиницы. Под непрекращающийся стук в дверь он неохотно разжал руки и Рея выскользнула из его объятий. — Вне всякого сомнения, это твой отец послал за тобой одну из своих ищеек, — злобно буркнул он, бросив неприязненный взгляд в сторону двери.

Широко расставив ноги, словно на палубе своего корабля, он стоял, наблюдая за пляшущими языками пламени в камине. За его спиной две проворные горничные сновали взад-вперед, укладывая в сундуки роскошные туалеты, которыми они так восхищались накануне. Поворачиваться ему не хотелось, словно он боялся стать свидетелем приготовлений к её отъезду. Только услышав, как восторженно ахнули служанки, Данте не смог удержаться и бросил быстрый взгляд через плечо.

Рея, одетая в бледно-зеленое платье, украшенное вышивкой из луговых цветов и пляшущих бабочек по подолу пышной юбки, казалось, принесла в полутемную комнату свежесть и аромат весеннего утра. Роскошные золотистые волосы были убраны в скромный узел на затылке, и Данте с внезапным щемящим сердцу чувством смотрел, как под голубым бархатом накидки исчезли её нежные плечи цвета слоновой кости, которыми он любовался ещё недавно.

Он снова повернулся к камину и уставился в огонь. Данте не чувствовал обжигающего жара, он вообще ничего не чувствовал в эту минуту, кроме страшно и безнадежной уверенности в том, что отвезя дочь в Камаре, герцог сделает все, чтобы разорвать этот ненавистный для него брак.

Почувствовав нежное прикосновение маленькой руки, Данте обернулся и взглянул на нее. На эту руку, которую украшало его кольцо.

— Ты действительно скоро приедешь? — спросила Рея, читая в его душе, словно в открытой книге.

— Так скоро, как только смогу. Надеюсь, ты будешь ждать меня. Тем более, что я совсем не уверен, что твой отец распахнет передо мной ворота замка, — подозрительно пробурчал Данте. Он был абсолютно уверен, что Люсьен Доминик не тот человек, который сдается без боя.

— Мне очень жаль, что ваша первая встреча с отцом прошла так неудачно, но ты ведь сам понимаешь, что обстоятельства, при которых произошла наша свадьба, были несколько необычны. Ты должен простить его. Только подумай, что он испытал, узнав, что я замужем за человеком, которого он привык считать моим мучителем, — Рея все ещё лелеяла надежду, что в один прекрасный день её муж с отцом смогут лучше понять друг друга. — Ты должен дать ему какое-то время, чтобы он смог привыкнуть к этой мысли и лучше узнать тебя. Едва он поймет, как сильно мы любим друг друга, поверь, у него не останется больше никаких возражений против нашего брака. А вся остальная семья будет счастлива принять тебя, особенно мама. Ты непременно полюбишь её, Данте. Она такая же чудесная, как отец, только суровости в ней совсем нет. На самом деле она — единственная, кто отваживается дразнить его, и я не помню случая, чтобы ей не удалось вызвать улыбку на его лице, — продолжала Рея. Она говорила о семье и чувствовала, как безумно соскучилась без них.

— В самом деле? — недоверчиво усмехнулся Данте, — Ну, тогда твоя мать — поистине замечательная женщина. Горю желанием познакомиться с ней как можно скорее.

— Я уверены, что вы с ней отлично поладите. Конечно, если только ты не разозлишь её с первой же минуты. Она, кстати, женщина с характером. Только очень милая и никогда не сердится подолгу. Даже если Робин … — Рея осеклась на полуслове, словно внезапно о чем-то вспомнив, — Конни!

— Не волнуйся, он внизу. Как обычно, слушает рассказы Лонгэйкра, так что у тебя будет возможность попрощаться с ним перед отъездом, — сообразив, в чем дело, успокоил её Данте.

— Но что я скажу ему? Честно говоря, я даже не представляю, как уеду из Лондона без него. Ведь я собиралась взять его с собой в Камаре и он сам тоже очень хотел поехать. К тому же, я обещала. Ну что ж, остается надеяться, что он поймет, — разволновалась Рея, не зная, что беспокоит её сильнее: мысль о том, как воспримет мальчик её внезапный отъезд или боязнь оставить его в Лондоне без присмотра.

— Ты слишком переживаешь из-за него, Рея. Конечно же, он всего лишь мальчишка, но у него есть характер. А кроме этого, — добавил он, — Ты можешь быть совершенно уверена, что я с него глаз не спущу. А когда я в конце концов приеду в Камаре за тобой, Конни непременно будет сопровождать меня. Даю слово, я никогда его не брошу. У меня есть кое-какие интересные планы по поводу будущего этого мальчика, так что ты можешь быть совершенно спокойна. Да, и вот ещё что, — добавил Данте и Рея вновь увидела дьявольскую усмешку на его лице, снова напомнившую ей о незабываемых днях на борту Морского Дракона. — Там внизу полно людей, которые горят желанием засвидетельствовать тебе свое почтение. Надеюсь, ты не будешь возражать и спустишься, чтобы попрощаться с ними?

Грустная улыбка скользнула по печальному личику Реи. — Конечно, ведь они же — мои друзья., — ответила девушка. Перед её мысленным взором снова чередой побежали незабываемые дни плавания на Морском Драконе, когда восходящее солнце золотило своими лучами нок-рею, а теплый, соленый ветер вздымал белые груди парусов. Она вспомнил волшебные ночи, когда звезды казались бриллиантами, рассыпанными по бархату неба, а лунный свет тянулся по воде, словно дорожка из чистого серебра. — Не могу поверить, что все это уже никогда не вернется, Данте. Кажется, что это был волшебный сон и ничего больше. Скоро и они, мои друзья, станут просто именами, за которыми лишь туманно будут видеться лица. Только я никогда не забуду те дни, которые мы провели с тобой вместе на Морском Драконе.

— Я уверен в этом, — сказал Данте, нежно привлекая Рею к себе. Сжав девушку в своих объятиях, он страстно мечтал, чтобы они вновь оказались на прогретом солнцем песке их любимой пещеры. Там, где когда-то они нашли свою любовь. Любовь, которая родилась из жестокости и насилия и подвергнется величайшему испытанию на диком берегу другой страны и именно здесь решится, станет ли она сильнее или умрет навсегда.

Неторопливо потягивая эль из третьей по счету кружки, Хьюстон Кирби по-прежнему не сводил глаз с двери. Любопытство его ещё более возросло и стало уже совсем нестерпимым, когда он увидел, как по лестнице спустился вниз сэр Морган. Судя по его смущенному виду, он, похоже, чувствовал себя довольно неловко. Войдя в пивную, он уселся за стол возле самых дверей и приказал принести бренди, который и опрокинул в себя одним глотком. Хьюстон Кирби подивился, кого это в таком нетерпении ожидает сэр Морган. Ему не пришлось долго теряться в догадках. Спустя короткое время вниз по лестнице спустился пожилой джентльмен весьма благородной внешности, закутанный в длинный темный плащ из струящегося шелка. С первого взгляда было понятно, что плащ сшит из самой дорогой материи. Но больше всего маленького дворецкого заинтересовал безобразный шрам на лице этого господина. Чем-то он был мучительно знаком Кирби, но сколько тот не рылся в своей памяти, так и не смог вспомнить, где он видел человека со шрамом.

К величайшему изумлению Кирби, этот человек, который выглядел совершенно ни к месту в шумном, пивном зале маленькой гостиницы, внезапно устроился за столом вместе с сэром Морганом. И величайшая почтительность, написанная на лице сэра Моргана, указывала на то, что его изуродованный собеседник ничуть не менее знатен, чем сам король Георг.

Теряясь в догадках, Хьюстон Кирби уставился в свою кружку. Что-то происходит, почувствовал он, и что-то настолько неприятное, что ему показалось, будто волосы зашевелились у него на голове. На душе у него стало ещё тревожнее, когда он обратил внимание, как благородный господин со шрамом, перекинувшись парой слов с сэром Морганом, вдруг окинул взглядом весь зал. Хищные, прищуренные глаза задерживались на лице каждого матроса из команды Морского Дракона, и Кирби невольно вздрогнул, почувствовав, как этот угрюмый взгляд ощупывает его лицо. Холодок пробежал у него по спине, когда он почувствовал ненависть, которую, казалось, просто излучал этот человек.