Страница 146 из 146
Но тот же ветер, что гонит в море корабли, вдруг шаловливо разметал шелковистые волосы его жены, и их роскошное золото вновь, как и всегда, заставило мужчину мгновенно забыть обо всем. Он снова подумал, как обычно, что с каждым днем её нежная красота становится все ярче.
Она подняла на него глаза и тут же глубокое, внутреннее чутье любящей женщины подсказало ей, что вид моря снова разбудил в его душе тоскливые воспоминания прошлых лет. Но взгляды их встретились, он сжал её ладонь и, прижавшись друг другу, они пошли по земле, что он унаследовал от предков и которую надеялся передать своим детям. Она знала, что прошлое уже больше не манит его за собой. Их обоих ждало будущее.
Довольная улыбка изогнула твердую линию его губ, пока он с одобрением следил, как его старший сын, который казался старше своих десяти лет, насмешливо ворчал на младших брата и сестру. Те покорно слушали его, сидя верхом на разжиревшем, косматом пони, которого старший брат вел в поводу. Совсем ещё молодой человек, не старше двадцати, шел впереди, то и дело спотыкаясь, когда забывал о крошечном ребенке, ковылявшем за ним, крепко вцепившись ему в руку. Наконец ему это явно надоело. Весело расхохотавшись, он подхватил девчушку на руки и посадил на широкие плечи, а её локоны весело трепал ветер, когда она радостно подпрыгивала, страшно довольная собой.
Ярко-голубые глаза молодого человека светились умом и мужеством, в груди рождались светлые мечты, навеянные мужчиной и женщиной, которые когда-то много лет назад приняли его, как сына и чья любовь была для него дороже любых сокровищ со дна моря.
Конни Бреди бросил взгляд, исполненный глубокой любви, на мужчину и женщину, чью крошечную дочку он держал на плечах. Он попытался что-то крикнуть, но слова его унес соленый морской ветер. Прислонившись спиной к нагретому солнцем каменному дракону, он принялся ждать, словно в его распоряжении была целая жизнь. Он что-то насвистывал сквозь зубы, и веселая мелодия песенки уносилась вверх, где сине-зелено-алое шелковое знамя гордо реяло на остроконечной крыше башни, той самой башни, что по-прежнему вздымалась в небо, как одинокий часовой.
Серебристый диск луны уже превратился в бледную тень. Близился восход, но ночная тьма уже рассеялась без остатка. Издалека смутный рокот прибоя доносился, где волны бились о дикий берег у стен Мердрако.
Осталась луна и осталось солнце, и море, и древний Мердрако. Многоликие, но всегда одинаково прекрасные.