Вертолет, 2007 №2

До самой посадки мы не разговариваем. Настроение — хуже некуда! Через час молчания я не выдерживаю:

— Мужики, хватит. Они же живые остались! В конце-концов, у них в руках тоже не шоколадки были.

— Правильно, командир, — поворачивается Гена. — И вообще, от колонны мы их отогнали, значит, задачу свою выполнили.

— И людей не убили, — с облегчением подхватывает Толик. — Старика жалко. А молодой пусть теперь решает, что лучше: вокруг колонны с ружьем ползать или баранов пасти.

А вокруг все идет своим чередом. У соседнего вертолета раздетый до пояса Лешка Борман, пользуясь случаем, загорает вместе со своим экипажем. Наземные специалисты, или, как мы их по-дружески называем, техмоща, уже осмотрели Лешин вертолет и идут к нам. Больше всего, конечно, достается оружейникам — таскают бомбы и ящики со снарядами. Инженер распекает за что-то дежурного по стоянке, а тот обещает показать кому-то «кузькину мать». Мимо едет пустой топливозаправщик, и с дальнего конца стоянки, поднимая вокруг себя клубы пыли, начинает выруливать на взлет пара «восьмерок». Скоро и нам пора.

…День сегодня суматошный, как всегда. бывает в начале месяца. Занятия, оформление документации, разные зачеты. Полковые инженеры по очереди терзают нас, каждый по своей специальности. Летчику действительно нужно очень много знать, и не просто знать, а уметь быстро применять весь багаж знаний. Иногда за одну-две секунды приходится обрабатывать такую массу информации, что потом сам себе удивляешься. Конструкция вертолета, конструкция двигателя, авиационное оборудование, радиооборудование, вооружение, аэродинамика. А еще уйма информации по аэродромам, полигонам. И это только то, без чего в воздух лучше не подниматься. Еще примерно столько же дополнительных предметов. Поэтому медведь в анекдоте и решил уходить из авиации: «Рано вставать и много зачетов сдавать».

Дело к вечеру, значит, сейчас кого-нибудь озадачат заданием на завтра. Точно! Как в воду глядел! Комэска вызывает.

— Завтра надо перебросить офицеров штаба в Чернигов. Восемь человек. Вылет в восемь утра. Успеешь контроль пройти?

Оба смеемся: куда я денусь? Все, кто должен контролировать мою подготовку к вылету, будут сидеть рядом со мной до тех пор, пока мы с Витей не подготовим карты.

Ну что ж, за работу! Вылет в общем-то простенький, но карты нужно приготовить на все случаи жизни, в том числе на случай изменения маршрута из-за погоды, а то и просто потому, что могут перенаправить — вместо Чернигова в Харьков или Полтаву. Ну да ничего, ведь все это дома! Какие проблемы?

Привезли к нам группу новичков из соседнего полка для приобретения боевого опыта. Мне это здорово польстило. Вот не думал, что мой афганский опыт (десяток полетов всего!) представляет какую-то ценность. Так у нас в экипаже на правом сиденье появился Олег — летчик первого класса, лет на десять старше меня. Кто кого будет учить, интересно? Но Олег, не стесняясь разницы в возрасте, так дотошно расспрашивал о горах, так внимательно выслушивал мои ответы, что я постепенно начал думать, что действительно имею «огромный опыт» горного летчика.

Полетели мы с ним на разведку в Панджшерское ущелье. Прочесав короткими поперечными галсами нужный район и не обнаружив ничего подозрительного, решили возвращаться. Тут Олег и говорит: «Можно, я буду пилотировать?». «Почему нет? — отвечаю. — Только близко к склонам не подходи и глубокие крены не закладывай».

Сам я опасался подходить к склонам ближе, чем на пятьсот метров, и не потому, что боялся обстрела, а просто очень уж эти громадины на психику давили. Чувствуешь себя на их фоне просто мошкой. Что же касается кренов на разворотах, то делаю, как научили в училище: пятнадцать-двадцать градусов.

Олег ничего не ответил, только улыбнулся.

Через несколько минут, убедившись, что «стажер» чувствует себя уверенно, я успокоился и стал рассматривать ущелье. Утро вступало в свои права. Овечьи отары паслись на лужайках вдоль извилистой речки. На малюсеньких клочках каменистой земли вокруг кишлаков горохом рассыпались крестьяне со своими кетменями- мотыгами.

…Смотри-ка, как быстро Олег освоился! На максимальной скорости несется прямо на склон горы, и до него уже метров четыреста, не больше.

— Олег, близковато!

— Ничего, нормально!

Куда там нормально! Двести метров, сто! Круто развернув вертолет на девяносто градусов, Олег «бреет» вдоль горной цепи на высоте примерно тридцать-сорок метров над склоном. Когда холодок в районе солнечного сплетения унялся, я обнаружил, что страшного в принципе ничего нет: обыкновенный полет на предельно малой высоте, летали и ниже. Зато на склоне, который издалека казался серой, ровной, немножко шершавой поверхностью, теперь можно рассмотреть каждый камешек. Здорово! Вот тебе и «стажер»!

— Я немного попикирую?

Чувствую, что сейчас начнется цирк, но нельзя же показать, что мне, боевому летчику, страшно! Я киваю головой и в следующий момент Олег резким движением ручки управления бросает вертолет в почти отвесное пике. Стрелка указателя скорости показывает немыслимую цифру, а стрелка указателя высоты работает, как вентилятор. Через лобовое стекло видно, что земля стремительно приближается. Черт побери, он собирается выходить из пикирования? Только бы выдержать характер и не схватиться за управление! Я сделал категорический жест рукой, и Олег, пожав плечами, плавно взял ручку управления на себя. Мы опять «бреем», только теперь уже по самому дну ущелья, вдоль реки. Теперь — в набор высоты. Слава богу, приключения, кажется, закончились, и волосы под шлемофоном принимают свое нормальное положение.

— Еще пару виражей, ладно?

— Ладно, только быстренько, не размазывай!

В следующий момент я опять рассматривал землю во весь экран, только уже не через лобовое стекло, а в боковой блистер. Вертолет дрожит мелкой дрожью, закручиваясь в глубоком вираже, авиагоризонт показывает крен почти девяносто градусов. Мурашки по спине бегают! Я изо всех сил стараюсь изобразить полное безразличие к происходящему, но думаю, что безуспешно. Развернувшись левым виражом почти на месте, Олег тут же крутит правый. После этого спокойно говорит: «Ну что, домой?». Отодрав руки от сиденья и сделав выдох, я соглашаюсь, а немного погодя и сам решаю попробовать. После нескольких попыток получается вполне прилично. Вот какие штуки, оказывается, можно выделывать на Ми-8! {«восьмерка» в самом деле замечательная машина: садится на площадку размером чуть больше самого вертолета, в полете разворачивается практически на месте и еще умеет делать много чего другого).

На стоянке я с благодарностью за науку долго трясу Олегу руку, еще не догадываясь, что очень скоро эта наука мне понадобится…

По стоянке, помахивая шлемофоном, быстрым шагом идет зам. командира полка.

— «Полосатые», есть кто живой?

«Полосатыми» называют Ми-24 из-за их камуфляжной желто-зеленой окраски фюзеляжей. Ну а «восьмерки» на этом жаргоне — «зеленые». Из-под навеса выскакивает один из летчиков — Ринат Азиров.

— Азиров, бери свою пару — и за мной!

Шесть человек бросились к вертолетам.

Проходя мимо нас, зам. комполка спрашивает меня:

— Ты готов?

Показываю большой палец.

— Запускай!

В-в-в-а-а-у — почти одновременно запели турбины четырех вертолетов. Взлетели, и вот уже под нами лежит широкая долина. Воздух настолько чист, что отчетливо видны домики в кишлаках в конце долины. Да и рельеф такой, что заблудиться очень трудно: слева и справа протянулись высокие хребты, вдоль ровной, как стрела, дороги, идущей через всю страну, протянулись цепочки кишлаков. Толик уже третий день не вынимает карту из своего штурманского портфеля — не нужна!