Вертолет, 2007 №2

Ребята придвигаются ближе, и по их физиономиям я понимаю, что меня разыгрывают. Ладно, подыграю, пусть ржут.

— Шесты-то зачем?

— Как зачем? От медведей отбиваться при вынужденной посадке…

Незаметно подошедший комэска хохочет вместе с нами.

— Общая обстановка такая. Местные бандиты группами по несколько человек нападают на наши автоколонны. Задача на сегодня; первое, четвертое и пятое звенья — на сопровождение автоколонн, парами, поочередно. Маршруты уточните у штурмана эскадрильи. Душманов при обнаружении — уничтожать. Второе и третье звенья — на подхвате, в готовности. По машинам!

Хоть я и стараюсь идти степенно, не спеша, у меня это плохо получается, и до своей винтокрылой машины я долетаю одним махом. Мы с Геной осматриваем вертолет, еще раз проверяем заправку. Толик бежит к штурману эскадрильи уточнять маршрут. Мы будем, сопровождая колонну, барражировать над дорогой, которая петляет у подножия горного хребта. «Ползаем» по карте, рассматриваем местность: линии рельефа, условные обозначения услужливо подсказывают нам, где к дороге вплотную подходят холмы и овраги; а вот и небольшая речушка, обозначенная пунктиром, на ее берегу расположилась небольшая деревня. Нам немного не по себе, ведь это же наш самый первый настоящий боевой вылет! Конечно, мы не подаем виду, но легкий мандраж — налицо.

Леша Нестеренко по кличке Борман, ведущий нашей пары, крутит над головой рукой — запуск! По местам, ребята, надели парашюты, пристегнулись!

— От винтов!

Вертолеты вокруг нас стоят так плотно, что вырулить между ними на взлетную полосу практически невозможно, да и грунт от дождя сильно раскис. Неужели будем взлетать с места? Точно! Лешка аккуратно поднимает свой вертолет над соседями и переводит в разгон. Наша очередь! Взлетаю, стараясь строго выдерживать вертикаль, смещаться в сторону нельзя ни на метр. Лопасти соседних вертолетов от воздушного потока, который отбрасывает наш винт, машут как сумасшедшие. За такой взлет дома по головке не погладили бы! Но здесь, кажется, на такие «мелочи» внимания не обращают. С соседней стоянки почти нам навстречу взлетает пара «двадцатьчетверок», еще звено заходит на посадку поперек полосы буквально в ста метрах позади нас, а на посадочном курсе, уже почти над полосой, несется «Боинг». По идее, нас всех за такие художества должны отстранить от полетов на недельку-другую, с разбирательствами, выговорами, сдачей зачетов…

А в эфире что делается! Вообще-то радиообмен — вещь строго регламентированная, вклиниваться в эфир, когда он кем-то занят, недопустимо. А тут говорят все одновременно, и в этой каше можно разобрать только обрывки фраз. А лексикончик!

Мы отошли километров на двадцать и увидели внизу нашу автоколонну. Прошли над машинами пониже, на головной машине кто-то помахал рукой — «вижу»!

Километрах в восьми впереди вдоль дороги стоит небольшой кишлак. Минут через двадцать машины будут там. Сначала прохожу над кишлаком, затем закладываю вокруг него широкий круг. Ничего опасного не видно. Вместе с вертолетом Бормана забираемся повыше, на триста метров, и ходим на малой скорости впереди колонны. Так проходит полтора часа. За это время ничего существенного не происходит, если не считать того, что облака постепенно поднимаются все выше и выше, редея на глазах, и наконец исчезают почти совсем. Припекает. Какое-то время в низинках еще висит голубым киселем туман, но потом тает. Нас на солнышке разморило… Стоп! Это что за шевеление? Вроде бы люди. Черт, против солнца ничего не разберешь! В ре голос Леши;

— Видишь что-нибудь впереди слева?

— Вижу, сейчас подойдем поближе!

Но подойти ближе не удается. Несколько человек с винтовками, увидев, что мы повернули в их сторону, забегали, засуетились, один вскинул винтовку, и сверкнула яркая вспышка. Это же по нам стреляют! Ну ладно, сейчас мы вам покажем! Но люди с винтовками пропали: только что бегали возле большого камня, а теперь их нет. И спрятаться-то вроде некуда: ни деревьев, ни кустов. Мистика! Ну-ка ближе, еще ближе… Вот оно что: в земле чернеют какие- то норы, кажется, глубокие.

Отходим в сторону, набираем высоту. Лешка стреляет по норам. Безрезультатно, а топлива осталось только на обратную дорогу, и то впритык. Пора домой.

Покружив еще немного, прошли низко над колонной. А вот и пара нам на смену! Идет чуть ниже нас, на встречном курсе. Леша объясняет им, где колонна, и предупреждает о норах возле дороги.

На обратном пути аэродром выглядит совсем по-другому. Солнце заливает ярким светом все вокруг, делая мир приветливым и уютным. Стоянка наполовину пуста, так что заходим на посадку и садимся без проблем, не опасаясь повредить соседние вертолеты. Выключаем двигатели и в наступившей тишине молча сидим под впечатлением полета. Наш первый летный день в чужом небе прошел без особых происшествий. Дай Бог, чтобы и завтра так было!

Фотография на память у самой высокой в мире статуи Будды (высота около 54 м) в Бамиане. Афганистан

Сегодня мы опять прикрываем колонну. Только теперь лететь приходится дальше, потому что на ночевку колонна не останавливается. Это уже второй вылет. Солнышко припекает совсем по-летнему, и мы, как и вчера, изо всех сил хлопаем глазами и стараемся не поддаваться дремоте. Спали мало и не на перинах, а на сиденье, примерно восьмидесяти сантиметров длиной, да на топливном баке. Попробуйте выспаться на круглой бочке, посреди которой торчит штуцер заливной горловины размером с пол-литровую банку!

Местность вокруг уже другая, горы закончились, и автоколонна пылит среди песчаных холмов-барханов. Мы урчим себе потихоньку на высоте ста метров, старательно осматриваем склоны барханов и попутно занимаемся каждый своим. Гена время от времени проверяет расход топлива и работу различных систем. Толик, открыв блистер, стреляет одиночными из своего автомата по камням, тренируется. Вот не лень человеку, потом опять рожки заряжать. Постоянно осматриваем местность вдоль дороги — охраняем колонну.

И тут… На гребне бархана двое мужчин с длинными винтовками, одетые в халаты грязно-желтого цвета, на головах темные тюрбаны. Если бы они лежали смирно и не шевелились, может быть, мы их и не заметили бы. Стрелять с ходу поздно, цель слишком близко. Энергичным разворотом выполняю выход на боевой курс и понимаю, что дала себя знать привычка, выработанная на учениях, — если стрелять, то обязательно РСами. В двух людей ими попасть довольно сложно, а сколько снарядов нужно при этом потратить! И тут до меня доходит, что я сейчас собираюсь убить человека!

Мужчины убегают в сторону от дороги, наверное, поняли, что их заметили. Видно, что бегут изо всех сил, да по песку далеко не убежишь. Пожилой, тот, что повыше, заметно отстает, помогая себе длинной винтовкой, как костылем. Второй, помоложе, полноватый, катится колобком без остановки, часто оглядывается, и тогда видно его искаженное страхом лицо. Вот он остановился, кричит что-то старику. Вернулся, взял у того винтовку и опять покатился вверх по склону. Старик прошел еще несколько шагов и замер, повернувшись в нашу сторону.

Выразительно смотрю на Толика, жду, что он откроет огонь из своего автомата. Но он, похоже, чрствует то же, что и я. Оказывается, это очень трудно — выстрелить в человека. Особенно если видишь его лицо. Но не отпускать же их, в самом деле! Надо приказать, тогда моему штурману ничего другого не останется, как выполнить приказ.

— Толян, того …, давай этих …, — язык не поворачивается сказать: «убей».

— Чего давай? — Толик делает вид, что не понимает.

— Уничтожить этих двоих! — рявкаю я, разозлившись.

Выставив дуло автомата за борт вертолета, штурман бьет короткими очередями. Фонтанчики песка взлетают под ногами у душманов. Старик, тяжело поднимая ноги, пытается бежать, «колобок», бросив винтовки, ему помогает. Проскочили! Разворачиваюсь и захожу повторно, одновременно показываю Толику кулак. Кажется, понял. Очередь! Вторая! Третья! Молодой падает, держась за ногу. Старик бессильно садится на землю и закрывает голову руками. Все! С нас хватит! Разворот, разгоняюсь до максимальной скорости, и мы возвращаемся к колонне, оставив этих двоих там, на песке, где они только что заглянули в глаза смерти.