Смерть и солнце

Конечно, можно было надавить на Крикса самому, но сэруИрему совсем не улыбалось это делать. Он уже успел на собственном опытеубедиться, что племянник императора был исключительно упрям. Если он вбил себев голову, что он не должен выдавать мессера Аденора, то просто припугнуть его,как обычного одинадцатилетнего мальчишку, не выйдет. А ломать характер парняиз-за такой сволочи, как Аденор - и вовсе совершенно не оправданная глупость.Оставалось разве что пойти к Валлариксу и выложить ему всю правду о егоплемяннике. И пусть правитель сам решает, как быть с Риксом. Но, немногопоразмыслив, Ирем отказался от этого плана. Валларикс и так не мог проститьсебя за то, что вынужден был отослать племянника в приемную семью. Да, онсдержал данное Князю обещание не посылать своих людей в Энмерри и невмешиваться в жизнь их подопечного, но это решение далось ему довольно тяжело.Ирем постоянно чувствовал, что его друг винит себя за то, что сын его сестрывоспитывается далеко от столицы у чужих людей. Только безграничная вера впроницательность Седого заставила Валларикса смириться с его выбором. С техпор, как энониец убежал из дома и попал в Адель, тревога императора не только неуменьшилась, но, как казалось Ирему, разрослась до каких-то болезненныхразмеров. Ирем достаточно хорошо знал императора, чтобы не сомневаться, чторассказ о том, как Аденор использовал "дан-Энрикса" для своихнеприглядных дел, будет воспринят им как еще одно доказательство своей вины. Иникакие убеждения не смогут поколебать Вальдера в этой мысли. Ирем решил, чтоон не станет говорить Валлариксу о том, что его подопечный присягнул РальгердуАденору. Правда, это означало, что все обвинения, предъявленные Аденору, так иостанутся неподтвержденными, но Ирема это не слишком беспокоило - он понимал,что, пока он в столице, Аденор будет сидеть в своем Лейверке тише мыши, и натот момент его это вполне устраивало. Кто же мог предположить, что новая войназаставит его отлучиться из Адели на год с лишним…

Кто-то из соседей по столу спросил его о том, чемкаларийская еда отличается от южной. Ирем сухо пояснил, что в северныхпровинциях едят гораздо больше мяса, причем не брезгуют странными с точкизрения южан блюдами вроде медвежьих лап или лосятины. Лорд Аденор любезноуточнил:

- Вам, наверное, было приятно снова побывать народине, лорд Ирем?..

Сказано это было вежливо, но так, что сразувспоминалось, что рыцаре-северяне никогда не пользовались при дворе особеннымпочетом. Многие считали каларийцев дикарями. Кое-какие основания для этого ивправду были - Калария оставалась самой бедной провинцией империи, гдесохранялись многие обычаи столетней давности.

Лорд Ирем одарил своего собеседника сверкающейулыбкой.

- Честно говоря, я не особенно люблю Каларию; туман ихолод меня никогда особенно не вдохновляли. А как обстоят дела в Лейверке?..Насколько я знаю, вы не отлучались из него последние три года.

На лице мессера Аденора, как и следовало ожидать, недрогнул ни единый мускул.

- В Лейверке уже второй сезон подряд неурожай, как ипо всей стране. Когда я посмотрел на то, сколько вина мы получили с нашихвиноградников в прошлом году, я понял, что пора переезжать в столицу.

- Вот как! А я все гадал, какому обстоятельству яобязан новой встрече с вами, - саркастически заметил Ирем. - Откровенно говоря,после вашего внезапного отъезда я даже не надеялся еще когда-нибудь увидеть васв Адели.

Взгляды над столом скрестились, как клинки. Надопризнать, что на сей раз Ирему встретился достойный противник. Хотя Аденор немог не почувствовать скрытой в тоне собеседника угрозы, его лицо осталосьсовершенно безмятежным. Тот, кто посмотрел бы на щеголеватого вельможу в тотмомент, не усомнился бы, что он принял слова Ирема за чистую монету."Улыбаемся друг другу, словно две гадюки в патоке" - подумал Иреммрачно. Если даже кто-нибудь из их соседей заподозрил, что этот шквал взаимнойдоброжелательности не вполне чистосердечен, то они благоразумно держали своисомнения при себе.

- Кстати, мессер, а правда ли, что вы смогли уговоритьБереговое братство перейти на службу императору?.. - спросил у Ирема старыйЛан-Дарен, наивно встревая в разговор. В свои семьдесят с лишним лет этотвельможа был живым напоминанием об отошедшей в прошлое эпохе, когданепримиримые враги могли послать друг другу вызов, но не стали бы притворноулыбаться через стол.

- Да, это так, - небрежно кивнул Ирем. Лорд Лан-Даренему всегда нравился, хотя порой и раздражал его своим занудством на советах.

Старый рыцарь с восхищением прищелкнул языком.

- Значит, эти головорезы в самом деле добровольноотпустили вас из плена?

- Думаю, что в этом как раз нет ничего необычного, - заметилАденор. - Я слышал, что их предводительницу называют Королевой Алой гавани, новедь любая Королева - прежде всего женщина… Уверен, лорду Ирему было нетрудноее убедить.

За верхним столом почти не было девушек, так что вответ на слова Аденора многие с готовностью расхохотались. Ирем тоже улыбнулся,представляя, с каким удовольствием он сейчас взял бы Аденора за расшитыйворотник и со всего размаха стукнул лбом об стол. То ли лорд Аденор способенбыл читать чужие мысли, то ли он решил, что для одного вечера сказал вполнедостаточно, однако он опустил взгляд и принялся лениво ковырять лежавшую передним рыбу вилкой.

Неурожай и прекращение торговли наложили наторжественный обед свой отпечаток - мяса на столах почти не наблюдалось, а то, чтобыло, подавалось крошечными порциями. Единственной пищей, в которой пока неощущалась недостатка, были мидии и рыба, поступавшая на городские рынки прямоиз Неспящего залива. Благодаря приправам, доставленным в подарок Валлариксупослами Внешних островов, дворцовым поварам удалось превратить эту крестьянскуюеду в несколько блюд, достойных императорского пира, но Ирем подумал, что снаступлением осени, когда улов уменьшится, нехватка остальных продуктов станеткуда ощутимее. Рыцарь дал себе слово обсудить этот вопрос с Валлариксом. Еслиоставить все, как есть, к Эйслиту в городе начнется настоящий голод. Пока Иремразмышлял об этом, очередной певец закончил свое выступление и, получив своюдолю рукоплесканий и похвал от слушателей, удалился, а несколько музыкантовзаиграли новый танец. Молодежь начала вскакивать со своих мест и, выбираясьиз-за столов, стекаться к центру зала. Кто-то подходил к другим столам ицеремонно кланялся понравившейся девушке, а самые нахальные даже осмеливалисьподойти к столу на возвышении и пригласить кого-то из аристократок. Эти большейчастью возвращались к своему столу несолоно хлебавши.

Ирем неожиданно заметил, что "дан-Энрикс",только что шептавшийся о чем-то с Лисси, неожиданно отставил от себя кубок соремисом, нервно отбросил в сторону салфетку, которой вытер губы, и решительноподнялся на ноги. Только сейчас Ирем обратил внимание, что энониец выглядит нетак, как днем. Волосы энонийца, обычно небрежно стянутые сзади в хвост, чтобыне лезть в глаза хозяину, на этот раз явно были приглажены с помощью щетки.Забрызганный колет был вычищен и выглядел, как новенький. Южанин распахнул егоу ворота, как будто ему было душно в пиршественном зале. Словом,"дан-Энрикс" выглядел, как человек, который хочет выглядеть как можнолучше, и лорд Ирем заподозрил, что он точно знает, в чем тут дело. Коадъюторпомнил эпизод, случившийся у Нового моста, но до сих пор он все-таки не думал,что у Рикса хватит наглости подойти к Лейде Гвенн Гефэйр прямо на пиру. Ужехотя бы потому, что девушка сидела рядом с Альверином, и все во дворцепрекрасно знали, что они обручены. Однако Рикс остановился в точности напротивЛейды и поклонился. Со своего места Ирем не мог видеть лицо Лейды, но она вышлаиз-за стола и позволила энонйцу предложить ей руку. Только сейчас Иремокончательно поверил, что его оруженосец в самом деле собирался танцевать. Счужой невестой, на глазах всего двора и островных послов… Лорд Ирем прикусилгубу, чтобы не выругаться. Рыцарь готов был поклясться, что его оруженосец в жизнине учился танцам - в Академии придворные увеселения считали делом, незаслуживающим внимания, а во дворце Рикс почти неотлучно находился рядом с ним.И тем не менее, судя по тому, как двигался южанин, он прекрасно понимал, чтоделает.