Смерть и солнце

Нет, он не был влюблен в Ласку.

И сегодня он ответил бы ей точно так же, как тогда.Другое дело, что сегодня он уже не стал бы вскакивать, увидев Ласку рядом, а,скорее, сам придвинулся бы к ней поближе, чтобы девушке было теплее между ним иМэтином.

Когда на него внезапно навалилась целая гора забот,которые раньше касались только Астера, Крикс убедился в том, что Ласка - самаянадежная союзница и самый лучший друг, какого только можно пожелать. Он доверялей даже больше, чем Мэлтину или Сайму с Пчелоедом. Может, именно поэтомумелькавшие время от времени мысли о том, какая у нее пружинистая гибкаяпоходка, или как красиво обрисованы тонкие губы, всякий раз казались емунеуместными и чуть ли не кощунственными, предающими их дружбу.

Но при всем при том он ничего не мог с собой поделать.

- Я ходил к ратуше. Хотел увидеть сэра Ирема, -ответил он.

- И как?..

- Мы встретились, когда он выходил из магистрата. Ноон не пожелал со мной говорить.

Крикс сам удивился тому, как ровно звучит его голос.Тот, кто слышал бы его со стороны, наверняка решил бы, что речь идет о чем-тонесущественном. Но Ласка знала его слишком хорошо, чтобы пойматься на такуюудочку.

- Понятно, - коротко ответила она. И Крикс прочел в ееглазах невысказанное - "Сочувствую".

- Язь, Мэлтин, у вас тут еще осталось что-нибудьпожрать? - осведомилась девушка, резко меняя тему. А когда Мэлтин, кряхтя, сталвылезать из-за стола, чтобы достать из подпола какие-то продукты, незаметноулыбнулась Криксу, словно говоря - "Не раскисай".

Южанин слегка кивнул в ответ. Он и не собирался.

- Кажется, мне уже пора идти, - промямлил Лар.

Крикс удивленно обернулся.

- Что, уже?

Он успел начисто забыть, что чуть не выставил Линаравон, когда эсвирт только пришел сюда.

- Да… я кое-что вспомнил. В общем, мне действительнопора. Сэр Ирем будет очень недоволен, если вдруг вернется раньше, чемпланировал, и не найдет меня.

Последний аргумент звучал довольно убедительно, ноКриксу показалось, что Линар даже не думает о том, что говорит. Вид у эсвиртабыл такой, как будто бы он собирался с духом, чтобы снова сунуться за Риксом вгущу боя. Это настораживало.

- Может, тебя проводить?.. - осведомился Крикс навсякий случай.

Лар удивленно посмотрел на собеседника и замоталобросшей головой, как мокрая собака.

- Нет, ты что! Я сам дойду.

"Ты бы еще сказал - "Я же немаленький!"" - подумал энониец, едва удержавшись от улыбки. Емудоводилось видеть первогодков в Академии, которые выглядели солиднее Линара. Иуж точно куда лучше могли бы за себя постоять.

- …Что вы хотели сообщить мне, монсеньор? - спросилДарнторн, не без труда догнав мессера коадъютора, успевшего пройти почтипол-улицы от магистрата. Когда Ирем бывал занят важным делом или увлеченкакой-то мыслью, он обыкновенно ходил так, что за ним приходилось почти бегать.

Голос Дарнторна дрогнул в конце фразы. Льюберт кожейчувствовал, что продолжавший стоять на ступеньках ратуши Пастух смотрит имвслед. Единственное, что сейчас имело значение - это то, успел ли Риксрассказать мессеру Ирему свою историю. Если судить по бесстрастному видурыцаря, пока что не успел. Но с лордом Иремом никогда нельзя сказать наверняка,о чем он знает, а о чем - не знает.

Ирем с невольным интересом покосился на Дарнторна. Впоследние месяцы Дарнторн и так-то выглядел нерадостным, а сейчас вид у парнябыл такой, словно он ожидал, что ему зачитают смертный приговор. Пару секундполомав голову над тем, с чем это связано, но так ни до чего и не додумавшись,рыцарь ответил на вопрос:

- Известия для вас самые радостные, мейер Дарнторн.Нагорийское посольство сообщило, что лорд Бейнор жив и в настоящую минутунаходится под Оршей вместе с остальными пленными. Наши предположения о гибеливашего дяди были преждевременными. Он не только жив, но даже, судя по всему, неранен, - Ирему пришлось сделать над собой усилие, чтобы последняя фразапрозвучала без сарказма. Разумеется, бывало, что какой-то человек сдавался вплен из-за того, что был обезоружен, или выбит из седла, или, в конце концов,придавлен собственной убитой лошадью. Бывало всякое. Но в случае БейнораДарнторна так и казалось, что он сдался в плен намеренно, чтобы избавить самогосебя от всех опасностей войны. Другое дело, что его племянник был ни в чем невиноват, и точно не заслуживал того, чтобы переложить на него всюответственность за дядю. Поэтому Ирем удержался от вертевшихся на языкенелестных комментариев, закончив свою речь тем же спокойным, полуофициальнымтоном:

- Послы дан-Хавернейма заверяют нас, что и Дарнторн, иостальные наши рыцари ни в чем не терпят недостатка. Мы еще не обсуждали вопросо выкупе или обмене плеными, но, думаю, вы скоро сможете увидеть своего дядю.Поздравляю.

Рыцарь даже на секунду растянул губы в улыбке. Вид уЛьюберта Дарнторна был таким, что его хотелось как-то подбодрить. Хотя, сказатьпо правде, Ирем предпочел бы, чтобы Бейнор Аракс Дарнторн удавился бы в пленуна собственном ремне и раз и навсегда избавил коадъютора от хлопот, связанных сего персоной.

Лицо Льюберта Дарнторна прояснилось.

- Спасибо, монсеньор.

- Это еще не все, - заметил Ирем. - Лейхард Корван,взявший под свое покровительство жену Эзара и двух его сыновей, тоже отправил кнам послов. Он хочет объявить старшего сына Бешеного принца главнымпретендентом на престол, и собрать под свои знамена всех, кто не доволенХавенреймами. Брат Бешеного принца - слабоумный, но если он унаследует престолКайшера, то им станут управлять советники его отца. Четырехлетний принц ЭзарВторой удобнее для тех, кто сейчас жаждет передела власти. Может быть, они обэтом еще пожалеют - если принц окажется таким же полоумным выродком, как и егоотец. Но это уже не наша забота. По большому счету, мне даже плевать, ктопобедит в этой войне - Корвальх с его сторонниками или Хавенрейм. Самоеглавное, что у дан-Хавенрейма теперь в прямом смысле земля горит под ногами.Вам должно быть лестно сознавать, что это - до известной степени - вашазаслуга. Я уверен, что теперь, когда вы можете снять траур, любой из имперскихрыцарей сочтет за честь принять у вас обет.

Льюберт сглотнул. Ему ярко, во всех красках иподробностях, представилось, как прямо накануне его Посвящения - или, что ещехуже, сразу же после него - правда о Пастухе все-таки выплывает на свет. Онстанет первым в роду Дарнторнов, с кого сорвали рыцарские шпоры. О таком позорепомнят даже спустя три-четыре поколения.

- Я… монсеньор, я лучше подождал бы до обменапленными.

- Вы меня удивляете, Дарнторн, - хмыкнул сэр Ирем. -Говоря по правде, я впервые вижу юношу, который хочет не ускорить, а отсрочитьсобственное Посвящение. С чем это связано? Вы так заботитесь о том, чтобы вашдядюшка мог лично стать свидетелем этого торжественного события?..

- Да, мессер Ирем, - быстро подтвердил Дарнторн.

В голове у Льюса было пусто, словно в винной лавкепосле годовщины коронации. Пожалуй, если бы сэр Ирем сам не предложил емуудобный повод, он бы ни за что не смог придумать ни одно хоть сколько-нибудьправдоподобное объяснение.

- Ну что ж, это вполне… естественно, - заметилрыцарь. Нервы Льюберта, и без того натянутые до предела, отозвались на этувечную двусмысленность высказываний коадъютора тревожным звоном. Ирем женевозмутимо продолжал - Может быть, вы и правы. Торопиться некуда. Мир будетзаключен, самое ранее, в конце зимы, так что вы в любом случае вернетесь встолицу уже рыцарем.

- "Мир"?.. - вырвалось одновременно уДарнторна и сопровождающего Ирема Финн-Флаэна.

- Вы думаете, что война скоро закончится? - первымспросил сэр Альверин. Дарнторн даже немного удивился. С чего Альверину-тожелать конца войны? Если судить по его репутации, он должен был любить еебольше всего на свете.

Впрочем, мгновение спустя Льюберт припомнил, что встолице младшего Финн-Флаэна ждала невеста. Судя по взволнованному выражению налице Альверина, предстоящий брак был не из тех, которые знатные семьизаключают, не спросясь своих наследников. Наверное, он в самом деле рвалсяпобыстрее оказаться рядом с этой девушкой.