Смерть и солнце

Решаясь вывести Льюберта Дарнторна из города, южанинуспел напридумывать себе тысячу ужасов от Адельстана до эшафота включительно.Сейчас было даже немного стыдно за те свои вымыслы и романтически-отчаянныйнастрой. Тоже еще, нашелся мученик… В действительности, даже если он прямосейчас пойдет и сдастся страже, с ним не произойдет ничего особенно ужасного.Если его будут судить орденским судом, то приговор окажется трескучим по форме,но совершенно безобидным по существу. Учтут все - и молодость, и прежниезаслуги, и Хегг знает, что еще. И вышлют в отдаленную провинцию, под бдительныйнадзор какого-нибудь претора. Но еще вероятнее, что император предпочтет решитьпроблему по-семейному, не впутывая в это дело орденское правосудие. Итог приэтом будет тем же, зато шума - несравненно меньше. Что скажет коадъютор, узнаво его предательстве, вообразить было уже сложнее. Впрочем, очень может быть,что сюзерен не скажет ничего. Если Крикс хоть сколько-нибудь понимал характерлорда Ирема, после случившегося тот попросту вычеркнет южанина из своей жизни.

Но хуже всего было сознавать, что, будь"дан-Энрикс" рядовым рыцарем Ордена, с ним бы обошлись значительносуровее. Он вовсе не намеревался сперва предавать Валларикса, а потом прятатьсяза свое происхождение, но если дойдет до ответственности за свои поступки, тополучится именно это.

Пауза становилась неприлично долгой, и"дан-Энрикс" с тоской дожидался, когда Лисси соберется с мыслями истанет отговаривать его, доказывая, что он поступает совершенно неразумно. Нонаследница - уже в который раз - сумела его удивить. Нарушив затянувшеесямолчание, она сказала:

- Значит, ты едешь в Гверр. Тебе что-нибудь нужно?..Еда, деньги, теплая одежда?

- Не помешало бы, - признал "дан-Энрикс",криво улыбаясь. Он успел всесторонне обдумать вопрос о деньгах и решил, насамый крайний случай, продать Эльбрист. В этом даже была некая отвратительнаясправедливость - заставил же он Льюберта продать фамильное кольцо?.. Но отодной мысли о подобной перспективе Риксу делалось так тошно, что слова Элиссивон воспринял с несказанным облегчением. Хотя, по правде говоря, едва ли мессерИрем был бы тронут тем, что изменивший ему человек так дорожит его подарком. Оставаласьеще одна проблема.

- Я не хотел бы оставлять здесь Фэйро. Лошадям"черная рвота" не страшна, а я вернусь нескоро. Если вообще вернусь.Не мог бы кто-нибудь по твоему приказу вывести его с конюшни и проводить вусловленное место? Скажем, к Сорочьему камню?

Элиссив расстроено покачала головой.

- Ну что ты, Рикс. Коня, приписанного к Ордену, можетзабрать с конюшни только кто-нибудь из ваших, разве ты забыл? Ну и потом, ясильно сомневаюсь, что кто-то еще, кроме тебя, способен справиться с твоейзверюгой.

Энониец тихо выругался. Положение и впрямь казалосьбезнадежным. Даже если бы ему хватило наглости явиться за Фуэро и забрать его сконюшни, то что делать с жеребцом потом? В Подземный город его не возьмешь, ачерез ворота Риксу из столицы ни за что не выехать.

Неужели все-таки придется совершить еще однопредательство и бросить Фэйро здесь?

- А в Ордене нет никого, кто согласился бы тебепомочь?.. - спросила Лисси.

Крикс задумчиво покачал головой. Хотя он числился встоличной гвардии несколько лет, близких друзей из числа рыцарей он так и незавел. Многие относились к нему очень хорошо, но для того, чтобы сделаться егосообщником и пойти против сэра Ирема, требовалось не обычное приятельство, адружба вроде той, которая связывала его с Марком или Юлианом.

Дойдя до этой мысли, энониец вздрогнул.

Кажется, один такой человек в Ордене все же был.

- Можешь послать кого-то из своих служанок за стюардомкоадъютора? Его зовут Линар.

- Могу. Но ты уверен в том, что он тебя не выдаст?Если уж он служит Ирему…

"Дан-Энрикс" тяжело вздохнул. Он до сих порне чувствовал полной уверенности в том, что вправе втравливать Линара в этодело. Правда, энониец собирался объяснить Линару ситуацию и предоставить емусамому решать, готов ли тот ему помочь, но сути дела не меняло. Вряд ли честнопредлагать подобный выбор человеку, который и без того из кожи лезет вон,стараясь заслужить твое внимание и одобрение…

- Он меня не выдаст.

- Хорошо. Утром я отправлю в город Тилле и велю ейразыскать Линара и позвать его сюда. А до этого времени тебе не помешаетотдохнуть. Любая свободная комната в этом крыле в твоем распоряжении.

Мысль о постели показалась Риксу такойсоблазнительной, что он с трудом заставил себя возразить:

- Это слишком рискованно. Что если кто-нибудь заглянетв спальню твоей камеристки и увидит там меня?

- А ты закройся на щеколду, - не смутилась Лисси. -Это, может, и не самый лучший выход, но другого у тебя все равно нет. Несобираешься же ты опять карабкаться на крышу?..

Энониец сдался. Возвращения назад он бы сейчас действительноне выдержал.

Закрыв за собой дверь небольшой комнаты, в которойнеуловимо пахло сладкими цветочными духами с Островов, а в углу стояла шелковаяширма, разрисованная сказочными птицами и отгораживавшая уборную отсутствующейфрейлины, "дан-Энрикс" поставил на стол подсвечник содной-единственной свечой, данный ему наследницей, и принялся устраиваться наночлег. Прежде всего он прихватил из вазочки, стоявшей на столе, забытоепесочное пирожное. Оно лежало здесь как минимум неделю и успело засохнуть докаменного состояния, но голодному энонийцу было все равно. Затем"дан-Энрикс" снял колет и сапоги, придирчиво исследовал пятнозасохшей крови на рубашке и улегся на чужую, слишком мягкую кровать прямоповерх цветного покрывала. Приподнявшись на локте, бывший оруженосец коадъюторазадул свечу, а после этого опять откинулся на восхитительно-прохладную,напоминающую пуховое облако подушку. Сон сморил "дан-Энрикса" почтимгновенно.

- Фэйро, ну пожалуйся, пойдем! - в полном отчаяниивзмолился Лар, потянув за уздечку. Черный конь даже не шелохнулся. Он позволилЛару оседлать себя, поскольку тот нередко делал это для"дан-Энрикса", но дать кому-то, а тем более Линару, водить себя подуздцы, как лошадь водовоза - это Фэйро явно считал ниже своего достоинства.

По счастью, Фэйро был уже не молод. Большая часть егодиких выходок, о которых в конюшне до сих пор рассказывали, понижая голос,остались в прошлом. Лар не мог не радоваться этому, поскольку Фэйро и теперь-топродолжал пугать его одним лишь своим видом, а уж в прошлом Лар, наверное, ивовсе не посмел бы подойти к подобному коню. Но Крикс смотрел на это делопо-другому. Он очень расстраивался, когда видел, что Фэйро уже не так быстр ивынослив, как когда-то, и старался уделять коню больше внимания, чем раньше.

Впрочем, если злобности у Фэйро поубавилось, тоупрямства, судя по всему, ни стало меньше ни на йоту.

Линар чувствовал себя человеком, взявшимся таскатьводу решетом.

- Ну Фэйро, ну хороший мой, ну умница!.. - завел он всотый раз за этот день. По правде говоря, в эту минуту на язык просилисьсовершенно другие эпитеты, но ругать черного жеребца вертевшимися в головесловами было так же бесполезно, как и льстиво называть его"красавцем", "умницей" и прочими лживо-ласкательнымиименами.

Лар едва не плакал от сознания собственного бессилия.Того и гляди, кто-нибудь выйдет и захочет знать, зачем ему потребовался конь"дан-Энрикса", если его хозяин числится пропавшим без вести - а можетбыть, даже убитым Льюбертом Дарнторном. Конюшие, видевшие Линара почти каждыйдень, без звука проглотили ложь про приказ лорда Ирема, но рыцарей из Орденатакой ответ может не убедить. Даже наверняка не убедит. А если происходящеепокажется кому-то из гвардейцев подозрительным, то его просто возьмут зашиворот и отведут к самому сэру Ирему. Но сейчас Лара беспокоило отнюдь не это- дураку понятно, что сэр Ирем все равно узнает о его поступке. Хуже было то,что Рикс доверился ему и полагается на его помощь - а Лар, самоуверенно пообещавшийпривести Фуэро на опушку леса, не способен даже вынудить упрямого коня выйти содвора конюшни!