Смерть и солнце

Он незаметно подошел поближе, надеясь узнатьчто-нибудь интересное - такое, чем позднее можно будет похвалиться перед Теном.Стражник говорил:

- …Одежду, одеяла и дрова доставят вечером. Мешки скрупой, муку и масло - завтра утром. Даже если меня здесь не будет, мои ребятапроследят, чтобы поставки продолжались аккуратно. Эти торгаши - изрядное жулье,но я уж позабочусь, чтобы ни одного асса не пропало даром.

Парень слушал и кивал. Свой доминантский плащ он сняли перекинул его через руку, так что стало видно, что на перевязи у него виситпотертый кошелек с простыми металлическими кольцами вместо завязок. Несмотря навнешнюю непрезентабельность, кошель был толстым и казался соблазнительноувесистым.

Сдернуть бы его и смыться, промелькнуло в головеТирена. И пускай "гвардеец" попытается догнать грабителя, еслисумеет.

От такой простой и дерзкой мысли сердце тут жезастучало чаще. Денег в толстом кошельке должно быть столько, что они избавятсяот воплей Белл, как минимум, на весь следующий месяц. Матери он, конечно,ничего не скажет, только Тену. А потом они вместе придумают, как раздобыть еды,не вызывая подозрений. Этот план с каждой секундой нравился ему все больше.

Правда, когда незнакомец повернулся в его сторону,энтузиазма у Тирена поубавилось. Через весь лоб южанина тянулся длинный шрам, ана щеке виднелся след от старого ожога - словом, вид у энонийца был достаточновнушительным. Чем Хегг не шутит, может, он и в самом деле рыцарь.

Рассматривая энонийца, Тиренн совершенно позабыл обосторожности, и тот его заметил. Взгляд холодных, с волчьей прозеленью глазюжанина на несколько мгновений задержался на Тиренне, и тому внезапнопоказалось, что гвардеец догадался о его идее с кошельком. Тен наверняка сказалбы, что он просто струсил. И добавил бы, что братцу давно следует освоиться.Еда сама в карман не прыгает, и тот, кто хочет ее раздобыть, должен бытьпостоянно готов к риску. Сам-то Тен "освоился" на редкость хорошо.Тиренну иногда казалось, что, дай брату волю - он уже примкнул бы к настоящим,взрослым "сумеречникам". А может быть, его просто сильнее раздражалипостоянные придирки Белл и вечное нытье выклянчивающего добавку Арри.

Молодой гвардеец распрощался с Клювом и пошел дальшепо своим делам - но не по улице, а по самому краю Старой рыночной площади,которую теперь обычно называли Шатровым городом. Сердце у Тиренна подскочило.Вряд ли энониец знал Шатровый город так же хорошо, как знал его Тиренн. Средикостров, мусорных куч и жавшихся одна к другой лачуг, напоминающий кусокпчелиных сот, случайный человек мог заплутать, как в настоящем лабиринте. Вовсем городе едва ли можно было найти место, более удобное для совершениязадуманной Тиренном кражи. Значит, так тому и быть.

Тиренн тихонько шел за юношей, пока они не отошлидостаточно далеко от Северных ворот и стражи, которую энониец мог позвать напомощь.

Сердце у Тиренна гулко бухало о ребра, в горлепересохло так, что пришлось сунуть в рот отломанную с крыши одной из лачугсосульку. Сорвать с человека кошелек - это совсем не то же самое, что умыкнутьзабытый в караулке плащ. Что будет, если энониец схватит его за руку?.. И чтослучится, если мать и Белл узнают, что он сделал? Возможно, Белл воспользуетсяэтим, как предлогом, чтобы раз и навсегда от них избавиться. И тогда они всеокажутся на улице…

Тиренн понял, что, если еще чуть-чуть подумает - тоуже никогда не наберется смелости, чтобы осуществить задуманное. И рванулвперед. Сама кража заняла у него до смешного мало времени - гораздо меньше, чемпредшествующие ей колебания. Он помнил только то, что налетел на энонийца сзадии дернул кошель с такой силой, что чуть было не упал, когда завязки лопнули. Апотом бросился бежать. Столичные воры, привыкшие срезать кошелькибритвенно-острым лезвием и растворяться в толпе раньше, чем их жертвачто-нибудь почувствует, надорвали бы животы, если бы могли это увидеть. Носамому Тиренну было не до смеха. Он не знал, преследует ли его энониец - да ине особенно задумывался о таких вещах. Просто бежал вперед, пока в боку незакололо, а ноги не налились свинцом - и лишь тогда позволил себе обернуться.Погони не было - что и не удивительно, поскольку во время своего паническогобегства он столько раз нырял в какой-нибудь проулок или подворотню, что уже исам не очень понимал, где именно находится. Но главное - кошель был у него вруках. Тиренн осмотрелся по сторонам, чтобы удостовериться, что никто неотнимет у него так тяжело доставшийся ему трофей, и развязал тесемки кошелька.Пальцы у него все еще дрожали от недавно пережитого волнения.

Увы - ни золота, ни серебра в тяжелом кошельке неоказалось - только запечатанные воском пузырьки из темного стекла, клочокпергамента и несколько медных монет. Поняв, что он чуть не попался из-за такойчепухи, Тирен едва не взвыл. С досады он готов был выбросить свою добычу впервую попавшуюся канаву, но потом подумал, что будет разумнее ее сберечь.Вдруг эти пузырьки стоят каких-то денег? Тирен плохо представлял, чтокто-нибудь польстится на такую ерунду теперь, когда почти никто в столице неесть досыта, но все-таки - чем Хегг не шутит… Надо показать их тому жестарьевщику, которому он сбыл украденный из караулки плащ.

Тиренн попробовал представить, что скажет о постигшейего неудаче Тен, и тяжело вздохнул. Брат, может быть, и посочувствует ему, нопотом будет потешаться и припоминать ему эту историю несколько месяцев. А ведьсам Тен на его месте поступил бы точно так же - но об этом он, конечно же, невспомнит. Предпочтет сосредоточиться на том, что братец снова оказался вдураках.

- Как вы смотрите на то, чтобы поехать со мной вгород? - спросил Валларикс, не отрываясь от своих бумаг.

- Почту за честь, милорд. А могу я узнать, куда мыедем? - спросил Аденор, всерьез опасаясь, что Валларикс снова вознамерилсяотправиться в Шатровый город… словно в том, чтобы торчать на холоде средивсех этих оборванцев, в самом деле было что-то увлекательное.

- Мастер Ольверт пригласил меня на верфи, посмотретьна "Этельрикса" с "Бальдрианом".

- Ничего себе названия для кораблей, - хмыкнул лордАденор. - Два человека, едва не поубивавшие друг друга!

Валларикс только улыбнулся. Впрочем, Аденор возражалне очень-то всерьез. Если верить летописям, Этельрикс и его оруженосец были лучшимидрузьями, пока их не разделила любовь к одной женщине. Которая, видите ли, немогла окончательно решить, кто же из них двоих ей нужен… Неудивительно, чтоее муж и Бальдриан стали врагами. Но в конце этой истории Бальдриан все-такипредпочел пожертвовать собой, чтобы спасти бывшего сюзерена. Ральгерду это дажев детстве представлялось форменным идиотизмам, но сентиментальным людям повестьнравилась. Помнится, Крикс тоже когда-то попросил в себе в подарок эту книгу,хотя мог бы выбрать что-то более полезное.

Видя, что император не настроен ввязываться в спор,лорд Аденор вздохнул, теребя свою золотую цепь. Взглянуть на корабли мастераОльверта - это гораздо лучше, чем часами наблюдать за плебсом, выстроившимся вдлинную очередь за дармовой едой. В последний раз Ральгерд едва не окочурилсяот холода и скуки, а король все продолжал беседовать с дозорными и даже кое скем из беженцев, упорно игнорируя все его осторожные намеки, что пора бывозвратиться во дворец.

В принципе Аденор не ставил себе цели усидетьодновременно на двух стульях, угождая и Валлариксу, и его главным политическимпротивникам в Совете. Но, пока он прилагал усилия к тому, чтобы зановоукрепиться при дворе, он неожиданно для самого себя завоевал симпатиюправителя, а дальше… дальше у Ральгерда попросту не оставалось выбора.Валларикс, безусловно, был довольно необычным королем. Но даже самым необычнымкоролям не говорят, что думают. А уж тем более – им не отказывают.

Император так ушел в работу, что, казалось, совершеннопозабыл о его существовании.

- Может быть, мне уйти, милорд?.. - осведомилсяАденор.

- Лучше побудьте здесь, пока я не закончу, - сказалВалларикс, придвигая к себе чистый лист пергамента. Лорд Аденор отметил, чтомассивное кольцо с печатью, которое он привык видеть на безымянном пальцеимператора, теперь было надето на указательный. Похоже, Валларикс похудел так,что перстень начал попросту соскальзывать у него с пальца. Ральгерд поспешноотвел взгляд, как будто бы увидел нечто не вполне приличное. Валларикс всегдаотличался странными понятиями о том, что подобает королю, но эта его последняяпричуда была настоящей дикостью.