Обратная сторона земли

Китайский еврей вызвался проводить меня к машине, а все остальные уважительно двинулись за нами.

– Скажите, а что у вас за шляпа лежит с сеткой? Здесь много пчел?

– Нет, – усмехнулся узкоглазый еврей. – Когда у нас читают Тору, то чтец закрывает лицо прозрачной тканью, для того, чтобы своим дыханием не осквернять святой текст.

Мы тепло попрощались (в синагоге хотели, чтобы я остался на субботу, но я объяснил, что завтра утром уезжаю в провинцию), и машина на той же бешеной скорости понесла меня в гостиницу.

По дороге я вспоминал знакомые мне обычаи… В синагоге я бываю нечасто – но кое-что вспомнил. К сожалению, уже после того, как оказался в номере и опустил голову на тоненькую подушку.

В синагогах никогда не бывает зеркал!

Однажды я пришел в синагогу на обрезание новорожденного сына моего друга. У меня распустился узел галстука, и я тщетно искал зеркало, чтобы его поправить. Тесть моего приятеля – религиозный йеменский еврей – объяснил, что в синагоге зеркал не бывает, а если кому нужно поправить на голове тфилин, то для этого зеркало крепится снаружи…

И в самом деле, снаружи на косяке двери я обнаружил малюсенькое зеркальце, пригодное разве для того, чтобы разглядеть на голове коробочку филактерий. Галстук я попросту сдернул с шеи и сунул в карман.

Утром в дверь страшно заколотили, а потом в комнату ворвалась Яо:

– Где вы были ночью? Я несколько раз выходила вас искать, а с утра хотела идти в милицию!

При словах «выходила искать» мне сразу вспомнилось кошмарное видение, в которое погрузил меня даос на окраине Пекина. Кипящий адреналин наполнил мой организм, так что остатки сна слетели без всякого кофе.

– Яо, никогда больше не надо меня искать. А я был в местной синагоге – ходил смотреть, как живут китайские евреи.

– Ночью? – Яо посмотрела на меня с недоверием.

Мы быстро собрали вещи (я, кстати сказать, почти ничего и не распаковывал), и опять куда-то отправились по запруженным народам улицам Пекина.

– Куда мы едем? – спросил я у моей переводчицы.

– Тут есть небольшой аэропорт, откуда вылетают самолеты внутренних рейсов.

– А я думал, мы поедем до места назначения на этой же машине…

Яо взглянула на меня с удивлением:

– А вам не приходило в голову, что Китай по размерам несколько больше Израиля? Нам бы пришлось провести в дороге много дней.

Примерно через час мы увидели летное поле, на котором стояли несколько ненадежного вида самолетов (по мне, они ненамного отличались размерами от ласточек, чьими гнездами так любят лакомиться китайцы).

Я буквально засыпал на ходу, и мне было бы сложно дойти до самолета – но любезные китайцы пропустили нашу машину прямо на летное поле. Мы залезли в аэроплан…

– А виски будут раздавать во время полета? – спросил я у Яо, чтобы немного подразнить ее.

Она оглядела несколько обитых тощей синей обивкой кресел:

– Думаю, что стюардесса здесь не пройдет.

Оценить чувство юмора моей переводчицы я уже не смог, ибо повалился на кресло, и хотя мне было ужасно неудобно, все же заснул…

А проснулся я только через несколько часов (полет все еще продолжался). Немного придя в себя, я стал думать – рассказать ли мне Яо о разговоре, произошедшем ночью в том странном гибриде пагоды и синагоги, куда меня возили? Поразмыслив трезво, я решил, что больше посоветоваться мне не с кем. К тому же будет нехорошо, если Яо решит, что я от нее что-то скрываю. Еще стукнет куда следует, что я израильский шпион – тогда меня может ожидать судьба китайского Полларда…

– Слышите, Яо, – тронул я ее за плечо (она бросила на меня хитрый раскосый взгляд), – ночью в еврейском храме, куда я ездил, меня встретили даосы.

Она сразу насторожилась, приподнялась в кресле:

– Что-то чересчур много их уже с начала нашего путешествия!

– Они меня просили перевести с древнееврейского на русский один странный текст – про демона, который заставляет людей смотреться в зеркала…

Моя переводчица засмеялась:

– Типичные средневековые предрассудки. Эти монахи хотели бы, чтобы девушки никогда не прихорашивались? В таком случае скажи им, что этот демон уже завладел всем Китаем – у нас вы не найдете такой женщины, которая не пользовалась бы косметикой, разве что в самых глухих деревнях. А как пользоваться косметикой без зеркала?

В доказательство своих слов Яо вытащила из сумочки косметичку и раскрыла ее на секундочку перед моим носом. В зеркале мелькнула моя заспанная физиономия с красными глазами… и та же сияющая полоска в глубине отражения, которую я видел в Израиле. Что это – оптический обман или белая горячка?

– У моих соотечественников просто необъяснимая страсть к историям о зеркалах, – смеясь, продолжала Яо. – Я читала, что в том месте, куда мы едем, есть так называемое «Каменное зеркало» – черная скала, один из склонов которой стесан неизвестными силами и отшлифован до блеска. Получилось некое подобие зеркала. Считается, что если в него посмотреться, можно увидеть, кем ты был в прошлой жизни.

– Обязательно туда посмотримся, – заверил я Яо. – И я не сомневаюсь, что в прошлой жизни вы были не менее хорошенькой, чем в этой.

– Разве евреи верят в переселение душ? – удивилась китаянка. – Я думала, что это особенность только нашей религии.

– Верят, но не все, – усмехнулся я. – А кроме буддистов и даосов, в переселение душ верят еще и индуисты.

Заметив интерес в хорошеньких глазах Яо, я преисполнился энтузиазма продолжить свой рассказ:

– Вообще в китайской и еврейской мистике много общего. По крайней мере, так уверял меня раввин, лекцию которого я слышал перед самым отлетом. Но самое интересное другое – когда я летел в самолете, один израильтянин уверял меня, что дом, где проходила лекция, давным-давно заброшен.

Яо нахмурилась, но глаза ее пускали чертиков:

– Да вы просто смеетесь над бедной девушкой! Такие сказки я слышала с детства. И, разумеется, ваш раввин, в конце концов, оказался лисом?

– Ну почему именно лисом?! – удивился я.

– Потому, что таков сюжет большинства китайских преданий. И еще потому, что наши предки верили – оборотни любят устраивать обманы в заброшенных зданиях.

Откинувшись в кресле, Яо полуприкрыла глаза и стала читать наизусть:

«Доживший до тысячи лет фазан уходит в море и становится устрицей; доживший до сотни лет воробей уходит в море и становится мидией; дожившая до тысячи лет черепаха-юань научается говорить, как человек; дожившая до тысячи лет лиса становится прямо и превращается в красавицу; дожившая до тысячи лет змея, разорвавшись, разрастается по частям; по дожившей до ста лет крысе можно гадать».

– Откуда это?

– Из Гань Бао, «Записки о поисках духов». Классика китайской литературы. Подумать только, в какую чепуху верили наши предки!

– Исходя из услышанного, я могу сделать вывод, что в прошлой жизни вы были тысячелетней лисой, – не удержался я от того, чтобы не ввернуть еще один комплимент.

Разумеется, с мистики мы свернули на обычные бытовые темы, и до самой посадки болтали о том, о сем. Я узнал, что Яо закончила иняз Пекинского университета, у нее пожилые родители и еще младший брат, которому необходимо дать образование.

Наша маленькая пташка летела чуть ли не полдня, а потом пилот из поднебесья резко спикировал к крохотному аэродрому меж рисовых полей.

– Выгружаемся, – сказала Яо.

– Мы уже прибыли?

– Почти что, – моя спутница выглядела немного озабоченной. – До ближайшего к долине селения нужно добираться автобусом.

Мы вытащили вещи из самолета, и пошли к выходу из аэродрома. Собственно, его и аэродромом можно было назвать только в очень большом приближении – квадрат плотно утоптанной земли, рядом с которым стоял длинный зеленый барак, исписанный иероглифами.

– Ждите меня здесь, я узнаю, на чем мы можем ехать, – бросила мне Яо и убежала в барак.

Я остался охранять груду наших вещей, и продолжалось это так долго, что я уже подумывал по возвращении в Израиль потребовать у начальства оплатить мне полставки сторожа. Наконец Яо выскочила, на ходу разводя руками.