Обратная сторона земли

Китаец усмехнулся:

– Похоже, вас кто-то разыгрывает. Подобные явления описаны в «Записках о поисках духов» и прочей китайской мистической литературе. Вы не подумайте, что я простой повар, мои родители дали мне хорошее образование, но вот приходится работать, чтобы содержать семью, – сказал он, как бы извиняясь, а затем продолжил: – Но раньше таких вот людей в красном видели только в Запретном городе, в императорском дворце.

– Что они там делали?

– Это духи, – спокойно ответил китаец. – У нас в Пекине говорили, что многие места Запретного города еще и сегодня закрыты для посетителей потому, что там время от времени появляются духи. А куда конкретно в провинции Цзянси вы летите?

– Какой-то район Гуань-Син. Вам что-нибудь известно о нем?

– Как я читал в книгах по мифологии, там раньше обитали даосские отшельники. Но лично мне бывать в этих местах не приходилось.

– Странно… А правда ли то, что даосам ведом секрет бессмертия – или, по крайней мере, они могут жить сотни лет?

– А кто это может проверить? У нас был сосед, так он говорил, что практикует даосскую магию, и еще говорил, что ему двести лет…

– Это правда?

– Кто знает… Я могу сказать лишь то, что мой отец знал его в детстве уже глубоким стариком, да и на моей памяти он не изменился. А вы через Пекин полетите? – неожиданно китаец переменил тему разговора.

– Да, а что?

– Вы не могли бы передать письмо моим родителям? Мне не очень хотелось бы отправлять его обычной почтой – знаете, у нас в Китае очень внимательно относятся к тем, кто работает за границей. Вам никуда не придется ехать – только позвонить, и мой отец приедет за письмом. У вас не будет никаких сложностей – он прекрасно говорит по-русски. А если захотите, он покажет вам того старого даоса, о котором я говорил.

Последний аргумент показался мне наиболее интересным:

– Ладно, – согласился я. – Когда вы дадите это письмо?

– Завтра. Зайдите в это же время, я вам передам конверт, и еще накормлю за счет заведения. Кстати, меня зовут Вэнь, – представился китаец.

– Тогда мы с тобой почти тезки, потому что меня зовут Бэн. Правда, это сокращенное имя.

Попрощавшись с гостеприимным китайцем, я вышел. Будет неплохо, если у меня в Китае заведется пару адресов, куда можно будет обратиться в случае чего. Кто знает, зачем меня Мун посылает в Китай? Не для того ли, чтобы потом дать в сети своих газет сенсационный материал «Пропажа израильского журналиста»?

Дома среди обычной рекламной почты, которую в Израиле разносят просто мешками, мне попался необычный конверт. Я распечатал его и увидел приглашение на лекцию.

Мне часто присылают приглашения на разные мероприятия – в расчете, что я напишу об этом в газете и прославлю устроителей на весь русскоязычный Израиль. Но тут тема лекции меня просто насторожила.

Завтра в Бней-Браке какой-то незнакомый мне раввин должен был читать лекцию на тему «Связь еврейского и китайского мистицизма». Откуда в Бней-Браке, этой цитадели ортодоксии, может взяться знаток китайской мистики? В любом случае, для себя я сразу же решил, что поеду.

Уже отправляясь ко сну, я зашел в ванную, чтобы почистить зубы. В висевшем над умывальником зеркале мне, казалось, промелькнуло что-то странное.

Точно – внутри зеркала фосфоресцировала полоска непонятного бледного цвета. Я оглянулся – нет, за спиной ничего не было. Потер зеркало – никакого результата. Наконец, выключил свет – полоска продолжала светиться.

Не поняв ее происхождения, я отправился спать – завтра предстоял напряженный день.

С утра мне пришлось вертеться, как белке в колесе. Сборы, получение визы и так далее заняли почти все время до вечера. Несмотря на это, я все-таки успел заскочить к новому своему знакомому – китайцу из ресторана, взять у него письмо (небольшой плотный конверт), номер телефона (позвонить) и адрес (на всякий случай).

Вечером мне обязательно хотелось побывать на лекции о связи еврейской и китайской мистики, так что, облачившись в строгий костюм и прихватив черную ермолку, я отправился в Бней-Брак.

Выяснилось, что найти улицу Эльханан, где должна была состояться лекция, совсем не так просто. Это оказался маленький переулочек вдали от центральной магистрали – улицы рабби Акивы, этой Дерибасовской Бней-Брака. Я дошел до указанного в приглашении номера, и в неясном свете фонарей увидел лишь пустырь. Ошарашенный, я хотел уже было повернуть обратно, но тут в глубине пустыря заметил какое-то строение, куда непрерывно заходили люди.

При ближайшем рассмотрении мне представилась малюсенькая синагога барачного типа, заполненная самым разношерстным народом. Тут были и ортодоксы в черных фетровых шляпах, и их жены в жутких свалявшихся париках, и какие-то парни в джинсах со своими подругами, пробитыми пирсингом в самых неожиданных местах. Я занял место в первом ряду, между двумя какими-то совершенно отмороженными хасидами (по крайней мере, они ни разу не заговорили со мной, что очень странно для Израиля). Наконец вышел лектор, невысокий раввин с умным и хитрым лицом, в шапке из рыжеватого меха. Он снял штраймл и положил его на стол, обнажив публике черную бархатную ермолку, из-под которой выбивались завитые рыжие пейсы. После недолгих аплодисментов он начал:

– Дорогие друзья! На первый взгляд, казалось бы, какая может быть связь между мистикой Ближнего и Дальнего Востока? Но вам нужно только ее увидеть!

С этими словами он посмотрел чуть ли не прямо мне в глаза.

– Даосизм считает весь мир полем взаимодействия двух начал – Инь и Янь, женского и мужского. Так же и Каббала считает, что мир создается взаимодействием «олам а-дхура» – мира мужского, это «Янь» иудаизма, и «олам а-нуква» – мира женского, который представляет собой не что иное, как даосское понятие «Инь». Мир мужской представляет собой силы влияющие, мир женский – испытывающие влияние…

Раввин жонглировал понятиями Каббалы и даосизма, как шариками, легко перескакивал с арамейского (языка Каббалы) на китайский и обратно. Где-то минут через десять я уже потерял нить его рассуждений, и принялся рассматривать самого лектора.

Одна деталь в его костюме мне показалась странной. Брюки раввина были заправлены в носки (отличительный признак гурских хасидов, больше так никто не ходит). Однако хасиды эти носят высокие соболиные шапки, напоминая допетровских бояр. Шапка же нашего лектора, как я уже упоминал, состояла из какого-то всклокоченного рыжего меха, бывший хозяин которого побывал во многих передрягах. Такое несоответствие верха и низа меня слегка смутило, но, в конце концов, я решил, что раввин мог получить шапку по наследству от отца, а тот был хасидом другого двора.

Тем временем раввин достал из портфеля какую-то табличку, на которой перекрещивались странные линии, каждая из которых имела на конце кружок.

– Вы знаете, что это такое? – спросил лектор.

Публика замычала, вспоминая.

– Это из «Книги ангела Разиэля»! – наконец раздались возгласы из зала.

– Похоже, правда? – раввин улыбнулся. – Однако ничего подобного. Перед нами – китайский Талисман Счастья. На нем вы видите изображения созвездий, как их рисуют даосские маги. Тут я должен вам напомнить о так называемом «небесном иврите» – алфавите, которым пользовались средневековые каббалисты. Каждое из созвездий они изображали в виде одной буквы древнееврейского алфавита, и рисовали их таким же способом.

– Ну, это легко объяснить, – вмешался я с места. – Уже тогда были налажены торговые связи с Китаем – вспомним хотя бы Великий Шелковый Путь. Ничего странного, что наши амулеты попали к ним – или их к нам.

– Такая разгадка была бы слишком простой, – тонко улыбнулся раввин. – Вы забываете об одном: весь мистицизм исходит из одного источника.

На этом лекция закончилась, и народ как-то очень быстро разошелся. Сам раввин, нахлобучив мохнатую шапку, двинулся в сторону маленькой двери, находившейся в дальнем углу синагоги. Я окликнул его:

– Извините, у меня есть еще один вопрос.