Лунная радуга(дилогия)

– Готово? Сколько еще?

– Что, надоело?– спросил к свою очередь тенорок язвительного Уксуса.– Три минуты осталось. Да ты сиди, не ерзай. В инструкции сказано: как только камера остановится, будет звонок.

– А мы все правильно делаем? Смесь не испортим?

– Делаем как надо, по рецепту. Ты не волнуйся.

– Время позднее, вот я и волнуюсь.Скоро уже двадцать два,а нам эту пакость еще по батудам размазывать… К утру, думаешь, высохнет?

– К утру?..Через час высохнет.Когда последние батуды разрисуем, на первых уже можно будет прыгать.Опробуем?Нортон неплохо придумал – в темноте прыжки интереснее.

– Ишь чего захотел!– проворчал Бугор.– Я думаю, как бы нам до невесомости управиться, а он опробуем! Если мы не успеем спортзал подготовить, Нортон нам этой зеленкой физиономии выкрасит…

– Что верно, то верно!– со смехом ответил Уксус. – А знаешь, зеленый цвет тебе, пожалуй, пойдет…

– А тебя и красить не надо.Ты сам по себе зелен кругом– и внутри и снаружи.

Мне стало понятно,чем они занимались.Это была удача! Я осторожно попятился к двери, нашарил ручку и замер в ожидании звонка. Звонок сигнального таймера – я это знал – был достаточно громким, чтобы в трелях его мог утонуть звук щелчков доброй сотни фиксаторов… Угольно-черные силуэты десантников тоже застыли над смотровыми окошечками камеры, в которой, как мне теперь было ясно, Уксус активировал какую-то смесь люминесцентных веществ для светящейся краски.Химики-десантники… И рецепт ведь где-то раздобыли, кустари-самородки, и, наверное, половину запаса люминофоров из хранилища уволокли.

Затрещал звонок.Я вышел в темный кабинет. Задвинул за собой дверь, включил освещение. Взял со стола пакет и удалился восвояси.

Я был совершенно измучен. Кое-как распихал содержимое пакета по фармацевтическим ящикам,ушел к себе в каюту я рано лег в постель.Размышлять о результатах своего детективного приключения не хотелось– по-видимому, сказывалось напряжение последних дней. В голове царила глухая, тревожная пустота, логически оформленных мыслей не было; я незаметно уснул, и мне приснился звонок лабораторного таймера.Я звал,что обязан этим пренепременно воспользоваться, чтобы куда-то уйти,но не мог заставить себя шевельнуться… Звонок трещал, и наконец я понял, что это зуммер внутренней связи. Не открывая глаз, я нашарил ручку афтера– переносного экрана, который всегда засовывал под подушку на случай экстренного вызова,– поднес афтер к лицу,как подносят зеркало, и только теперь поднял тяжелые веки. На экране светилась физиономия инженера-хозяйственника. Утопив пальцем кнопку приема, чтобы умолк надоедливый зуммер, я с трудом промычал:

– М-м-да… слушаю!

– Кажется, я разбудил вас?– неуверенно проговорил Бак.– Извините…

– М-да… то есть нет, ничего. Говорите.

Бак несколько мгновений молчал.

– Собственно, говорить-то… Ну, в общем, двенадцатый.

– Где?

– В аккумуляторном отделении. Малый отсек, где заправляют скафандровые аккумуляторы.

– Нижний ярус? Что-то новое… Когда?

– Около получаса назад.

– Ушел, конечно?

– Ушел.

– Гонялись за ним?

– Н-нет…

– Хорошо.И не надо. Вполне может быть, что это опасно… Оставьте все как есть до утра, и… приятных вам сновидений. Отныне наша «патрульная служба» по вечерам отменяется. Утром поговорим.

Я сунул афтер под подушку и тут же уснул.Мне снился темный холодный спортзал,фосфоресцирующие полосы на расцвеченных светящейся краской батудах. В зале я был не один, хотя того, второго, не видел. Он был здесь– я это чувствовал,– чуть дальше вытянутой руки, но, когда я окликнул его, он промолчал, и мне стало жутко. «Не притворяйтесь,– сказал я ему.– Вы здесь, рядом, я знаю…» Он рассмеялся,и это меня озадачило.«Великолепно придумано, – внезапно обрывая смех,сказал он голосом Нортона.– В темноте прыгать лучше… Опробуем?» – «Не притворяйтесь,– повторил я.– Вы не Нортон. Вы… вы чужак! Зачем вы разрушаете экраны?»– «Затем. Когда разрушаешь экраны, нас, чужаков, становится больше.– Он свистнул и выкрикнул: – Эй, чужаки!..» И с батудов, пересекая светящиеся полосы,один за другим стали спрыгивать черные призраки… Я проснулся в холодном поту.

Утром я попытался припомнить, точно ли разговаривал ночью с механиком, и вынужден был признаться себе, что твердо ответить на этот вопрос не могу – настолько неясной мне представлялась граница между сном и реальностью.

Такого со мной еще не бывало!

С приходом Бака все вроде бы стало на свои места.Но поведение самого Бака… Оно меня поразило, таким я Бака не знал. Он был молчалив, застенчив я робок, как девушка.Выглядел он свежо и очень опрятно, был чисто выбрит и распространял вокруг себя приторный запах земляничного лосьона. Было совершенно очевидно,что мое светское ему пожелание приятных сновидений странным образом успешно осуществилось на практике, и это необъяснимо меня раздражало. Обмениваясь с Баком односложными вопросами и ответами, я шагал по кабинету из угла в угол, не зная, как приступить к изложению главного.

– Послушайте, Феликс…– начал я неуверенно.– Вы, разумеется, хорошо знаете в лицо всех членов нашей экспедиции…

– Как свои пять.– Для вящей убедительности Бак показал мне растопыренные пальцы. – Да как же их не знать?! Тут все друг друга знают.

– Так вот… Один десантник уверяет, что видел у нас на борту чужака.

Бак вытаращил глаза. Спросил ошарашенно:

– Чужа… Что? Кто уверяет? Кого уверяет? Вас уверяет? И вы ему верите?

– Не беспокойтесь,– остановил я его.– Вас он уверять не будет, меня тем более. Я слышал случайно. И пропустил бы все это мимо ушей, если б здесь не было одного странного совпадения…

– Совпадения?

– Да. Десантник, имени которого я называть вам не буду, встретил чужака возле атриума минут за десять до того, как вы сцепились с неизвестным в кухонном отсеке.

– Что же нам делать?.– хрипло спросил Бак.

– Вам– ничего.Это главное,о чем мне нужно было вас предупредить.А я сейчас иду к капитану… Не знаю, что из этого выйдет, но независимо от результата нашего с ним разговора патрулирование коридоров прекратить,в ночные схватки не ввязываться. Никакой самодеятельности! Если заметите что-нибудь подозрительное, поднимайте тревогу, соблюдая при этом меры предосторожности. Ясно?

– Ясно…– Бак поморгал.

– Вы ничего не трогали в аккумуляторном отсеке?

– Нет. Оставил как было.

– Перед тем как идти к капитану, мне нужно на это взглянуть.

– Понятно.Только вряд ли у вас с кэпом что-нибудь выйдет.

– Я тоще не думаю, что мой визит ему придется по вкусу, но иного выхода нет. Проинформировать капитана мы просто обязаны. Все остальное зависит…

– Я о другом,– печально перебил Бак.– Вряд ли кэп сегодня вас примет.

– Это еще почему?

– Через час на борту объявят аврал.Ровно в двадцать ноль-ноль рейдер войдет в режим глубокого торможения, и сегодня у кэпа не будет свободной минуты. Считай, прилетели…

Я подошел к пульту видеотектора, набрал индекс командной рубки, попросил старшего инженера вахты связать меня с капитаном.

– Одну минуту,– ответил мне старший, и, действительно, ровно через минуту голос капитана произнес по всей форме устава внутренней связи:– Капитан рейдера Молчанов на приеме.

– Медиколог рейдера Грижас,– тоже по форме представился я, поскольку экран мой был пуст.Не знаю, чем объяснить, но командная рубка почти никогда не давала видеосвязь абоненту,если в данный момент он не имел отношения к вахтам.– Игорь Михайлович,по некоторым причинам довольно странного свойства я вынужден просить у вас аудиенции. Желательно без свидетелей.

– Сколько времени должен я буду вам уделить?

– На изложение– десять минут. Сколько потребуется на обсуждение,я сказать не могу. Это будет зависеть от вас.

– Хорошо…– Молчанов помедлил с ответом.– Вы придете в командную рубку за тридцать минут до начала дневного перерыва на отдых. Заодно сдадите мне рапорт о готовности вашего сектора принять режим глубокого торможения. До встречи. Пропуск в ходовой сектор специально не запрашивайте, я позабочусь. Конец связи.