Страница 103 из 138
Хор Катехуменов.
Мастера.
— Поют Катехумены.
— Неужели голос донесся и до них?
— Пусть идет гонец к епископу!
— Зовите его!
Лоцман. Молитесь, женщины, преклонив колени на парусе.
Швеи.
Лоцман. Молитесь, преклонив колени на парусе, но не выпускайте из рук ваших игл и ниток А затем начните шить, оставляя большой запас и кайму, и прочно обшейте кругом ликтрос. Ветер дует к востоку. Мастера.
— Пусть епископ даст нам совет!
— Позовите епископа!
— Он при смерти.
— Узнайте его мнение!
— Смерть уже витает над ним.
— Три дня тому назад он лишился речи.
— Он уже помазан святым муром.
— Гратики заперли его в епископии и никого не впускают туда.
— Пресвитер Серджо добивается мантии.
— Он хочет скрепить базилику кровью!
— Серджо — мантия, а Марко — власть судьи!
Начальник вод. В Белую гавань плывет полным ходом либурна.
Мастера.
— Трубите в букцину, чтобы собрался народ!
— Позовите диаконису, пусть и она придет!
— Пусть придет диакониса!
— Где она?
— В базилике.
— Никто не видел ее. Двери на запоре.
— Сверху раздался голос. Она не слышала его.
— Зовите ее! Стучите в двери!
— В ней пророческий дух.
— Она молится за сына, который должен вернуться с реликвиями.
— Если только не оставит своих костей в общем кургане.
— Кресло трибуна свободно, но тень диаконисы уже стережет его для сына.
Лоцман. Могуч Марко Гратико: он львиного племени, он смел и горяч на великое дело. Я утверждаю, что он вернется целым и невредимым со святыми мощами.
Сторонники Гратиков.
— Пусть он будет трибуном!
— Пусть сядет в кресло!
— Он не опозорит себя сношениями с греками, как Фаледры.
Мельник. Орсо Фаледро лишили зрения, и его четыре сына ослеплены вместе с ним, но жив еще Джованни, его первенец.
Сторонники Гратиков.
— Да постигнет его та же участь!
— Разве он не пошел в лагерь евнуха?
— Разве он не отправился с коварными замыслами в Салун, куда стянулись императорские войска?
— И взял с собою свою сестру Базилиолу на дурное дело.
— Оскопленный воин целомудрен. Он предоставил ее в распоряжение своих солдат.
Каменотес. Он продавал ее всякому солдату.
Мельник. Молчи, каменотес!
Каменотес. Когда ты понесешь свою муку в лагерь, то, наверное, увидишь Базилиолу вместе с блудницами на телегах, что со скрипом катятся за сбродом болгар, гуннов и аланнов.
Мельник. Смотри, каменотес, как бы не вернулся Джованни Фаледро и не вырвал тебе язык.
Каменотес. Венеты готовят ему ту же участь, какая постигла его отца и четырех братьев. Да сгинут все сторонники греков!
Мельник. Разве ты не знаешь, что Нарсес миновал Изонцо и идет через болота? А кто всегда показывает ему дорогу, как не Джованни? Он может легко отомстить, если пожелает.
Каменотес. Не посмеет.
Мельник. Живее, рабы! Ну-ка, сильнее нажимайте на шест!
Начальник вод. Либурна полным ходом плывет в нашу сторону. Передняя часть ее ярко освещена, и более двадцати весел на каждой стороне.
Матросы.
— Не судно ли пиратов?
— Не судно ли грабителей? Идет из Наренты!
— Нет, нет. Палатка на корме завешена пологом, а на дрейдвуде — икона. Быть может, это греческое посольство.
— Смотрите! Возле Доццы фонарщик подает сигнал.
— А фонарщик у Бедойи поджигает хворост.
— Это сигнал! Они заметили судно Марко Гратико.
— Орио, ты видишь судно?
— В Порто Пило! В Порто Пило идет судно! Спереди прикреплена ветка акации, а сзади — целая флотилия лодок.
Мастера.
— Аллилуйя! Все небо стало багровым.
— Аллилуйя! На небе пылает кровь мучеников.
— Закипела святая кровь на небе и в море.
— Христос царит.
— Per saecola alleluia.
Ослепленный трибун Орсо Фаледро появляется на ступенях моста. Его ведет отрок. Четыре сына, подвергнутые той же пытке, следуют по пятам отца.
Орсо Фаледро. Вопи без удержу во все свое собачье горло, безземельная чернь! Вой, пока глотки твоей еще не коснулся нож, который ты сама оттачиваешь на своем проклятом оселке! Возноси к Богу твой ликующий вой, чтобы заключить сделку со смертью! (Шум внезапно стихает. Молчание.) Не кричите больше?.. Никто больше не славит Христа?.. Как внезапно вы онемели!.. Мое лицо заставило вас умолкнуть?.. Не наступила ли ночь?.. А, это мрак моих глазниц давит вас. Чувствуете, как он тяжел? Отрок, веди меня за руку, чтобы я не натолкнулся на какой-нибудь труп. Когда они воздают хвалу Богу мира, это значит, что они обагрили свои кафтаны кровью.
Сходит со ступеней. Его осторожно ведет отрок. Сыновья следуют за ним тесной группой, прижавшись друг к другу.
Кто предо мной?.. Кто позади?.. Сожаление?.. Ужас?.. И тогда молчание не было более зловещим… — помните, палачи мои? — дикое дыхание ваше не задерживалось за вашими зубами с большей жестокостью и тогда, когда вы терзали мое тело, захватив его щипцами между челюстями и затылком, когда вы стали вырывать у меня веки, выдавливать мои глаза, словно сочную виноградную кисть, когда ослепитель коснулся раскаленной медью обнаженных и изуродованных глазниц… Вы слышали, как зашипела осушаемая влага на моем уже ослепленном челе?.. Вы помните об этом?.. И четыре раза, четыре раза в глубокой вечности — это не будет забыто: ты вспомнишь об этом, Христос! — мне казалось, что душа моя превращалась в жидкость, подобную капле воды, и вливалась в зрачки моих четырех сыновей, более живых во мне, чем моя скорбь, более близких мне, чем шум крови в моем мозге, кипящем под убийственной раскаленной медью… О, Димитрий, о, Теодато, и ты, Витторе, где вы?.. Я дал вам мускулистые руки и непокорную шею. Где ты, Марино? О, прекрасная ветвь без цветов! Ближе, еще ближе подойди, чтобы я коснулся тебя… Все — без надежды… Видите ли вы их, люди, живущие среди песков и тины?.. Пусть поглотит вас песок! Пусть погребет вас грязная тина!.. Слышите, слышите шум великих вод? Против вас ополчился Тот, Кто повелевает морем и реками, Кто превратит населенную землю в безлюдные солончаки, в вечную пустыню. Не для того ли, чтобы не слышать Его голоса, вы подняли крик?
Открываются двери священного атриума, и на пороге появляется диакониса Эма в своей строгой тунике и мантии, она опирается на длинное древко монограммического креста.
Диакониса. Долго ли ты будешь еще кричать, Орсо Фаледро? Долго ли?
Орсо Фаледро. Кто теперь лает на слепого? Я знаю этот голос, который швыряет в меня словами, чтобы забросать меня ими как каменьями. Я хорошо знаю его. Это — вдова Стефано Гратико, которая обручилась с Христом, чтобы сойтись со своими сыновьями в храме Господнем.
Диакониса. Замолчи, слепой! Ты совершаешь кощунство, позоря священную особу. Твоим карателям не следовало оставлять тебе язык, после того как они отрезали его у твоих щенят, ты способен вывести из себя самого кроткого и сострадательного. Они хотели бросить тебя в Темную Яму и оставить тебя в этой темнице, в гнилой воде, доходящей до пояса, чтобы ты вымок в ней как конопля, пока не коснулась бы тебя рука смерти. Но я избавила тебя от этой пытки. А ты теперь у самых священных дверей осыпаешь меня бранью.