Страница 9 из 64
Я качаю головой, мой пульс учащается, то ли от злости, то ли от страха – сам не знаю.
— Я пошел на ту вечеринку, чтобы избить Калеба Миллера. Вам это известно.
— Да, но почему?
— Что почему? — Я начинаю выходить из себя из-за бессилия и раздраженности, злость разносится по венам у меня под кожей.
— Почему ты его избил?
У него словно пластинку заело, и мне хочется, чтобы он заткнулся к чертям.
Сердце стучит в груди, словно проклятый отбойный молоток, мне нужно что-то острое или шероховатое – что угодно, лишь бы замедлить мой пульс. Я оглядываюсь в панике, ищу хоть что-нибудь, но палата пуста. Я не могу. Твою мать!
— Потому что он кое-кого обидел, — мой голос звучит пронзительно, неровно, отчего я кажусь слабым и жалким.
Дуг подается вперед, садясь на край стула.
— Кого-то, кто тебе дорог?
— Очевидно, — я раздраженно качаю головой. Мое сердце все еще колотится слишком громко, и я едва могу ясно мыслить.
Он приподнимает брови.
— Того, кого ты любишь?
Пульс вновь ускоряется, беспорядочно, нестабильно. Я чувствую, как он бьется под моими ранами и шрамами на теле. Любовь? Люблю ли я Келли? Могу ли?
— Сомневаюсь, что мне вообще известно, что такое любовь.
Дуг выглядит так, будто нарыл золотую жилу, нашел суть того, что скрыто у меня в душе.
— Можешь ответить еще на один вопрос?
Я рассерженно вскидываю руки вверх.
— Черт, делайте, что хотите. Вы и так сегодня в ударе.
— Ты считаешь себя достойным любви? — спрашивает он.
— Я уже сказал вам – не знаю, что такое любовь, — бормочу я, и Дуг ждет, что я предложу больше информации. Чего ему от меня нужно? Чтобы я рассказал, как отец меня избивает? Что моя мама – зомби с пристрастием к наркотикам? Что единственное признание в любви я получил от Дейзи, и чувствовалось оно дико искусственно и фальшиво?
Он делает несколько отметок, после чего щелкает ручкой, засовывает ее в карман и снова закрывает блокнот.
— Мне кажется, сегодня мы достигли некоего прогресса, — Дуг смотрит на часы и встает, подхватывая свой халат со спинки стула. — Продолжай в том же духе, и, возможно, к тебе начнут пускать посетителей помимо членов семьи.
Я откидываюсь назад, бормоча в ответ.
— Не уверен, что хочу посетителей.
Похоже, он меня не слышит. Дойдя до двери, Дуг просовывает руки в рукава своего халата, поправляет ремень, потом засовывает руку в карман.
— И, Кайден, продолжай пользоваться браслетами, несмотря на то, как часто они рвутся. Мы всегда можем дать тебе новый, — он бросает мне браслет, который я ловлю с легкостью. На секунду я словно возвращаюсь на футбольное поле, бегу, ловлю мяч, свободный от жизни.
Как бы мне хотелось действительно вернуться, исправленным, собранным. Но, в отличие от браслетов, не уверен, что меня можно с такой же легкостью восстановить.
Келли
— Поверить не могу, что в твоей машине нет CD-плеера, — говорит Сет, наклоняясь передо мной, чтобы настроить громкость на стереосистеме. На нем пиджак с закатанными рукавами и узкие джинсы. — Или порта для айпода. Клянусь, мне вспоминаются маллеты, лосины и гофрированные волосы.
— По-моему тебя далековато занесло. — Люк накинул свой капюшон, у него на руке широкий кожаный браслет с надписью "Спасение". Мне интересно, есть ли у этой надписи какое-то особенное значение или, может, Люк верит в спасение? Интересно, верю ли я сама. Он тянется рукой к бардачку, наклоняясь ко мне. — В эру восьмидорожечных кассетных магнитофонов.
Я съеживаюсь от его близости, но потом расслаблюсь, не желая возвращаться в прошлое. Застегиваю куртку, потому что в салоне холодно – парни постоянно открывают окна, чтобы покурить.
Сейчас раннее утро, солнце целует замерзшую землю, на шоссе просто какое-то стихийное бедствие из-за вчерашнего снегопада, поэтому мы едем медленно. Несколько машин застряли в сугробах на разделительной линии между полосами движения, а некоторые люди свернули на обочину, опасаясь вести в таких условиях. Хотя нам с Люком к такому не привыкать. Мы выросли в такой погоде.
Сет шлепает Люка по руке, отталкивая его от бардачка, и тот смотрит на меня, не веря своим глазам, но я лишь смеюсь в ответ.
— Нет, восьмидорожечные магнитофоны все еще были в ходу в восьмидесятые.
— В начале восьмидесятых, — поправляет Люк. — Они потеряли популярность к середине десятилетия.
Я смеюсь, потому что они спорят из-за такой глупости, потому что устала, нервничаю, и в голове творится не пойми что.
— Ребята, вы ругаетесь как старая супружеская пара.
Только сказав это, сразу хочу забрать свои слова обратно, потому что не уверена, как Люк их воспримет.
Когда смотрю на него, кажется, он в полном порядке. Люк пожимает плечами, потом засовывает руку в бардачок и достает оттуда кассету с надписью Let's Get High.
— Ну и что, — говорит он, вставляя кассету в проигрыватель. — Если я парень в отношениях, то все в норме.
Сет закатывает глаза.
— Да ладно, ты точно был бы моей сучкой, и ты сам это знаешь.
Ну, все. Я больше не могу сдерживаться. Мое тело наклоняется вперед, плечи трясутся, пока я смеюсь, прикрывая рот рукой.
— О, Боже, поверить не могу, что ты такое сказал.
— Можешь, — Сет похлопывает меня по спине. — Я был бы не я, если бы не говорил первое, что взбредет в голову.
Он прав. Сет прямолинеен и забавен, и абсолютно точно говорит все, что ему, черт возьми, вздумается. Я люблю его за это. Сажусь прямее, вытирая слезы, после чего быстро целую его в щеку.
— Спасибо, что заставляешь меня улыбаться.
Сет широко улыбается.
— Всегда пожалуйста, милашка.
Люк качает головой, но у него тоже улыбка на лице, поэтому я знаю, что он не обиделся. Он не субъективен, и ко многому относится с пониманием. Я едва не наклоняюсь, чтобы его обнять, но затем понимаю, насколько странно, что мне не становится страшно от подобной мысли. Что это значит? Черт. Что это значит?
Из колонок звучит песня Dexy's Midnight Ru
— Ну, точно восьмидесятые, — говорит Сет, щелкая пальцами и кивая головой в такт. Он проявляет все больше энтузиазма, покачивая бедрами, наклоняясь вперед и назад. — Давай, Келли, тебе ведь хочется потанцевать, я знаю. От этого ты заулыбаешься еще больше.
У меня улыбка до ушей.
— Ни за что.
Люк открывает окно, салон заполняется холодным воздухом. Вспыхивает зажигалка и вокруг разносится запах сигаретного дыма. Сет продолжает танцевать, доставая из кармана толстовки свою пачку. Краем газа вижу, как Люк покачивает головой, делая затяжку. Он вдыхает глубоко, затем складывает губы и выпускает тонкий поток белого дыма изо рта. Сет вовсю раскачивает бедрами, поджигая свою собственную сигарету. Бумага съеживается и чернеет, когда он затягивается. Во время припева машина начинает качаться, потому что оба парня полностью погружаются в музыку. Мои легкие горят от дыма, мурашки бегают по коже от холода. Я проживаю практически каждую деталь этого момента, и решаю получить полный опыт.
— Ох, ладно, какого черта.
Я поднимаю и опускаю плечи в такт песне, а Сет мне улыбается.
— Вот это моя девочка, — говорит он, выдувая облако дыма через сложенные трубочкой губы.
Мы оба начинаем исполнять забавный танец, размахивая руками, Люк смеется, прибавляя громкость. На секунду я преображаю себя в танцора. Когда вновь звучит припев, мы втроем, вдохнув поглубже, начинаем выкрикивать текст во весь голос. Я поднимаю руки над головой и закрываю глаза. Все будет хорошо. Все будет хорошо. С Кайденом все будет хорошо.
Потому что я здесь, танцую, улыбаюсь, сижу между двух парней, и если подобное возможно, тогда возможно все.
Кайден
Я в клинике уже неделю, и сегодняшнее утро должно стать довольно хорошим. Дуг сообщил, что теперь ко мне пускают посетителей помимо семьи, так же я могу делать несколько телефонных звонков в день. Хотя когда он предоставляет мне время для звонка, я в замешательстве, кому позвонить. Мой первый инстинкт – набрать Келли, но я не разговаривал с ней после случившегося, и не уверен, захочет ли она вообще со мной говорить после того, как нашла меня в таком состоянии. От вероятности выяснить, так ли это, мне становится дико страшно. Помимо всего прочего, я стараюсь держать дистанцию, чтобы защитить ее от себя, потому что ей в последнюю очередь нужна моя неуравновешенность и съехавшая крыша.