Земля под небом

27 декабря. П. Бабушкин беседовал персонально с каждым молодым летчиком. Интересовался настроением, отношением к службе, взглядами на будущее. Расспрашивал командир дотошно, советы давал не навязчиво, душу интимными подробностями не бередил.

Командир части выразил свое расположение молодому летчику Гагарину. Через два года, представляя Гагарина к очередному воинскому званию, он напишет: «Обладает организаторскими способностями, выражающимися в способности подчинить своей воле офицеров, матросов, организовать, сплотить и направить их усилия на успешное выполнение планов учебно-боевой и политической подготовки».

28 декабря. Юрий послал новогодние поздравления родителям, братьям, сестре, Валентине. Приближение Нового года чувствовалось во всем: подводились итоги работы в части, в праздничный наряд одевался клуб, окна домов расцвечивались яркими огнями нарядных елок и абажуров.

Теперь, когда сданы зачеты, столь необходимые для допуска к полетам, были устранены все препятствия на пути к любимому делу. Молодые летчики стали равноправными членами военного коллектива. Наравне с другими офицерами Гагарин ходил в наряд, нес дежурство на СКП, по аэродрому, военной комендатуре. Все эти обязанности ложились нелегким бременем на неокрепшие лейтенантские плечи.

31 декабря. Поздно вечером он будет выступать в праздничном концерте, читать Блока, петь со своими оренбуржцами. А сейчас, лежа на кровати, ощущая тепло и наслаждаясь полумраком, создаваемым настольной лампой, он в который раз перечитывал Циолковского, погрузившись в мир обитателей горного замка: русского Иванова, итальянца Галилея, немца Гельмгольца, американца Франклина, француза Лапласа, англичанина Ньютона… «Все это были люди разочарованные, — писал Константин Эдуардович, — нравственно потрясенные. Кто потерял трагически жену, кто детей, кто претерпел неудачу в политике и был свидетелем вопиющей неправды и людской тупости».

По воле писателя собранные в одном дворце, люди эти посвятили себя науке. Это были ученые, «давно прославленные миром, они превратились в какие-то мыслящие машины…». Ньютон — философ и глубокий мыслитель; Франклин — с оттенком практичности и религиозности; Гельмгольц — физик; Галилей — восторженный астроном и страстный любитель искусств; Лаплас — математик; Иванов — большой фантазер и еще больше мыслитель…

1958 год

2 января. Первый рабочий день нового года начался с построения, постановки задач. Странными сегодня показались Юрию слова: «Приехали в Заполярье в прошлом году». Он подумал о стремительном беге времени. Ведь наступит день, когда он скажет: «На Севере прожили несколько лет», и еще позднее: «И мы в пятидесятые годы жили на Севере». В ту студеную зиму, размышляя о смысле жизни, Гагарин не знал, что ему отпущено всего десять лет. Но он понимал, что выполнить все, к чему предназначен, сможет лишь тогда, когда будет жить целеустремленно. И он так живет. Много читает, непрерывно учится, с несокрушимой последовательностью идет вперед. Через три года все, что он создавал упорным трудом, накапливал в себе, бурно проявится в его жизни. Одних это несколько обескуражит, другие назовут это «гагаринским феноменом», и лишь немногим будет ясна истинная цена гагаринского успеха и всеобщего признания.

3 января. С утра предварительная подготовка к полетам. Кругом непроглядная мгла. Горизонт в далеких всполохах огней, мерцании галактик, звездных скоплений, неведомых солнц. Каждый день одно и то же: то же небо, та же дорога, то же занятие, предварительная подготовка к полетам и неучастие в них. Молодые пилоты даже иронически называли себя: обслуживающий персонал. Летали кадры опытные, классные летчики, ветераны Заполярья, руксостав. Дергунов сострил: учились, чтобы разучиться.

— Летать будете много, — обнадежил командир части. — За полярный день надо сделать годовую программу.

Это значило, что предстояло ждать светлого времени суток. Летать, не видя района полетов, не зная его рельефа, было нельзя.

Каждый день Юрий читал НПП (наставление по производству полетов) и многие положения из этого документа, содержавшего основные требования по организации управления и обеспечению летательных аппаратов, знал хорошо.

4 января. По поручению бюро ВЛКСМ встретился с ребятами подшефной школы на новогоднем утреннике. Рассказывал об авиации, ее возможностях, о неизбежном полете человека в космос, полете, который, конечно, не за горами. Юрий призвал ребят мечтать. Уважать Уранию — музу астрономии, познавая которую они могут лучше узнать географию неба, Солнца, постичь его размеры.

— Наше Солнце окружает более шестисот планет, — говорил ребятам Гагарин, — наша Земля входит в первую десятку самых крупных планет.

5 января. Играл в баскетбол. Восстанавливал собственные навыки, укомплектовывал команду, возвращая ей былую (училищную) славу по баскетболу.

Вечером написал письмо Вале. «Я еще не видел белых медведей, не блуждал в снежных нагромождениях, — без этого, наверное, какой я полярник? И все-таки мне хочется тебе сказать, что я освоился, полюбил этот край и, как всякий военный, готов сказать: я жил здесь всегда.

Говорят: с милой рай и в шалаше. Я верю в это. Сейчас я живу ожиданием твоего приезда. Жду с большим нетерпением. Знаю, если бы я сказал тебе: брось учебу и приезжай, ты бы приехала. И я был бы счастлив, но не долго. Ты должна иметь профессию. Работа, дети сделают твою жизнь интересной, наполненной… Каждый день я смотрю на тебя, вижу открытый взгляд твоих честных глаз, твое розовое ушко и хочу ощутить теплую ласковость кожи…»

6 января. Снова предварительная подготовка к полетам.

Юрий Гагарин хорошо знает, что ни один летчик, независимо от занимаемой должности, воинского звания и опыта летной работы, не может быть выпущен в полет без необходимой подготовки… Методика отработана, не допускает новизны, новаторства, волевых решений: постановка задач летному составу, самостоятельная работа на тренажерах и тренаж в кабинах самолетов, контроль готовности. Именно в эти северные месяцы Гагарин воспитывает в себе непоколебимую потребность перед полетами заниматься. Он никогда не нарушит этого святого правила НПП и не разрешит этого сделать другим. Когда один из космонавтов однажды попросит разрешения уйти с предварительной подготовки, Юрий Алексеевич его отпустит и тут же отстранит от полетов. «Без подготовки летать нельзя», — объяснит он свои действия.

7 января. За завтраком в летной столовой Гагарин оказал Дергунову о скором, по его мнению, полете в космос человека. Как и многие другие, летчик Дергунов не верил в реальность близкого полета в космос, но, как всякий молодой человек, был полон радужных мечтаний, которые нередко определяли прямоту его поступков, твердость суждений. Он был другом, оппонентом, собеседником Гагарина, но он не был его единомышленником.

— Вся наша наука, спутники направлены на то, чтобы понять и объяснить происхождение Земли, других планет Солнечной системы, — с жаром отстаивал свою точку зрения, Юрий Гагарин, — научиться управлять сложными механизмами природы.

Дергунов мыслил иначе.

— Что дает науке, человечеству тайна происхождения Солнечной системы? Сейчас, когда на повестке дня куда более актуальные задачи, например энергетический кризис шарика… Пожалуйста, не перебивай. Я согласен, что человеческая мысль шагнула далеко за пределы Земли, возможно, она проникнет в другие галактики. Но я так думаю, что мы пока бессильны ускорить процесс познания Галактики, жить же с закрытыми глазами на свое будущее не велика радость для человечества. А вот дать «горы хлеба» это весьма важно. Ведь хорошо знаешь, что на нашей родной планете один миллиард людей голодает…

— Ты принижаешь роль космической науки, — возразил ему Гагарин. — Космос может дать не только горы хлеба… Я понимаю тебя — ты говорил образно, по Циолковскому; космическая наука должна проложить дорогу всем направлениям: и теоретическим, и прикладным. Из книг ты знаешь, какое большое значение древние народы придавали Луне, Венере, Марсу… Еще античные астрономы в изучении этих планет искали ключ к познанию истории образования Земли и других планет Солнечной системы, к разгадке причин возникновения жизни…