Страница 7 из 54
– Что правда, то правда, – сказала женщина.
В бар влетел Сэм Пенти.
– Доброе утро! Доброе утро!
– Утро доброе, – равнодушным голосом сказала женщина за стойкой. – Погодка–то опять разгулялась,
– Да, да, разгулялась. Будьте добры, двойной джин и стакан горького. – Буфетчица отвернулась от стойки, чтобы налить пиво и джин, а Сэм поглядел на толстяка, который уставился в свою кружку с таким вниманием, словно рассчитывал обнаружить на дне мистера Сандерсона. – Да что там, второго такого тридцать первого июня и не припомню. А вы?
– И я тоже, – сказал толстяк. Но вдруг забеспокоился, извлек из кармана записную книжку, насупившись, принялся ее изучать и наконец бросил подозрительный взгляд на Сэма, который в этот миг получил свой заказ и расплачивался.
– Спасибо, – сказал Сэм буфетчице. – Ну, а как у вас… вообще?
– Да все тихо–спокойно, – отвечала она. – А только, сдается мне, мистер Сандерсон заходил к нам во вторник.
–А я и не спорю, – с величайшей горячностью заверил ее толстяк. – Но мне он сказал – в среду.
– Что правда, то правда, – согласилась женщина. И, немного подумав, добавила: – Но ведь он мог перепутать, как вы думаете?
– Мог. – Толстяк допил свою смесь. – А только и вы могли ошибиться, когда сказали, что был, дескать, во вторник, нет, что ли?
– Что правда, то правда. Может, оно и по–вашему – в среду.
– Ежели только не во вторник, – мрачно подытожил толстяк. – Ну, мне пора. Адью.
– Пока до свиданьица!
– Всего лучшего, – весело сказал Сэм вслед толстяку. Он проглотил джин и пригубил пиво.
– Тихо–спокойно всю неделю, – уныло протянула буфетчица.
– А когда же все–таки приходил мистер Сандерсон?
– Вы думаете, во вторник?
– Угу…
– Или, может, в среду, – прибавила женщина задумчиво.
– Угу, угу…
– А вы его знаете, мистера Сандерсона?
– Нет.
– И я тоже, знаю только, что он букмекер, – сердито бросила буфетчица. – Сроду его не видела, да и видеть не желаю. Вы, кажется, хотели что–то сказать?
В этот миг какой–то человек ворвался в бар так стремительно, будто вскочил в вагон отходящего поезда.
– Здрасьте, здрасьте! – крикнул он. – Два двойных шотландских, детка… А ну, живо!
Это был высокий и грузный мужчина в слишком ярком и слишком тесном для него костюме. Красное, заросшее щетиной лицо напоминало переспелую ягоду крыжовника. Пока буфетчица отмеряла ему виски, он повернулся к Сэму. – А вам что заказать, сэр?
У него был голос и повадки человека, который в любое время дня и ночи не то чтобы совсем пьян, но и не совсем трезв.
– Спасибо, пока ничего. У меня – вот. – Сэм показал на свой стакан.
– Ну, тогда действуйте сами, старик, не стесняйтесь. Когда–нибудь занимались плоскодонками?
Сэм сказал, что не занимался.
– И не ввязывайтесь. Это черт знает что. Теперь вот с конца апреля все накачиваюсь… все больше в «Корнуолле». Ну и заведение, чтоб ему провалиться! Вы обо мне слыхали? Капитан Планкет.
– Кажется, нет, – сказал Сэм.
– Бросьте, старик! Помните то кино, насчет рыбы, которая лазает по деревьям? Кто к нему говорит вступление? Пэт Планкет
– старый шкипер. Так это я и есть! Спросите где хотите, кого хотите – вам все скажут: «Как же, как же, шкипер Планкет – миляга старик». – Он швырнул на стойку десять шиллингов. – Спасибо, детка. Сдачу оставь себе. – И единым духом опорожнил рюмку.
Сэм поглядел на него.
–Да кто же эти «все»? Кто именно скажет: «Шкипер Планкет
– миляга старик»?
Планкет торжествующе повернулся к буфетчице.
– Вот вам, пожалуйста! Что я говорил? Конечно, он меня знает. Меня всякий знает. Какое сегодня число?
– Тридцать первое июня, – без колебаний ответил Сэм.
– И со временем тоже зарез, – сказал Планкет. – Мне бы сейчас в Генуе быть – вот где. У меня там восемьдесят ящиков тухлого яичного порошка. Перекупил у одного парня в Барселоне. Парень был под мухой. Я тоже. Куда к черту девать тухлый яичный порошок?
– Сделать из него тухлую яичницу, так, наверно, – сказал Сэм задумчиво. – Знаете, что вам нужно? Хорошая реклама, вот что. «КАК?! ВЫ ВСЕ ЕЩЕ ЕДИТЕ ЯИЧНИЦУ БЕЗ ТУХЛИНКИ?» Что–нибудь в таком роде. Попробуйте обратиться к мистеру Диммоку из агентства «Уоллеби, Диммок, Пейли и Тукс». Тукса можете не считать.
– Спасибо за идею, старина. Что скажете насчет половинной доли в заброшенном маяке у португальского берега?
– Готов взять верхнюю половину, – сказал Сэм. – Но только как можно дешевле.
– Черкните мне пару слов недельки через две. На адрес Олбенского спортивного клуба – Олд–Комптон–стрит. Знаете этот клуб, старина?
– Нет, старина.
– Пакостная дыра. Как, вы сказали, вас зовут?
–А я не говорил. Но меня зовут Пенти, Сэм Пенти.
– Ну да, ну да. Знавал вашего брата в Найроби.
– У меня нет братьев.
– Значит, это был еще кто–нибудь, – сказал Планкет. – До чего же, однако, тесен наш мир, дьявольски тесен, судите сами! – Он опорожнил вторую рюмку. – Где у вас телефон, детка?
– В коридоре с другой стороны зала. Вам придется выйти и зайти в другую дверь.
– Кто–нибудь знает номер Панамской миссии? Никто? Ну да ладно. – Он двинулся было к двери, но вдруг круто повернулся и поманил к себе Сэма. – Что вы думаете насчет такого дельца, старина? Я имею третью долю в ансамбле электрических гитар – если все будет ладно, он прибывает из Венесуэлы в следующий четверг. И вот позавчера вечером встречаю в «Полперро» одного парня – ну, где–то он уже малость поддал, – и он предлагает мне в обмен на эту третью долю тридцать процентов акций одной компании, которая выпускает сардины в масле. Вы парень гвоздь
– так что скажете, а?
– Я не люблю сардины в масле, – сказал Сэм. – Но, говоря по правде, электрические гитары я тоже не люблю. Да, кстати, а что бы вы сказали, если бы у вас перед глазами вертелся карлик в красно–желтом камзоле и штанах в обтяжку?
Планкет не выразил ни малейшего изумления.
– А, это тот, что вас разыскивает?
Сэм опешил,
– Вы хотите сказать, что он здесь?
– Был за дверью минутку назад. Ну, я мигом. Не уходите.
Едва Планкет вышел, стало так пусто, словно бар закрылся. Сэм смотрел на буфетчицу, буфетчица смотрела в пустоту.
– Тихо–спокойно, а? – сказал Сэм.
– Что правда, то правда, – сказала женщина.
Рассеянно озираясь, Сэм бросил взгляд на дверь и вдруг увидел, что она отворяется. В проеме показались голова и плечи карлика, который узнал его, ухмыльнулся во весь рот и сразу исчез.
– Послушайте, – сказал Сэм с волнением, – вы видели карлика в красно–желтом наряде?
– Когда? – спросила женщина.
– Только что. Когда открылась дверь.
– Видела, как дверь распахнулась, а больше ничего.
– Ладно, уговорили, – сдался Сэм. – Но я выпью еще один двойной джин и еще стакан пива. Будьте добры.
Поставив пиво и джин на стойку, буфетчица сказала:
– Вы, наверно, думаете – я дура?
Это замечание застигло Сэма врасплох.
– Нет, не то чтобы… конечно… но…
– Нет, думаете, – отрезала буфетчица. – Ну, так вот что я вам скажу. Если 6 я силком не заставила себя стать дурой, я на этой работе через неделю и вправду бы спятила; с вас четыре шиллинга десять пенсов.
Человек, который появился в эту минуту, выглядел весьма импозантно, но довольно нелепо. В своем черно–белом великолепии он мог сойти за старомодного фокусника, готовящегося к выходу. Когда Сэм встретился с ним взглядом, он улыбнулся и сказал:
– Доброе утро, Сэм.
– О… привет. – Сэм попытался скрыть свое удивление. – Обождите–ка… По–моему, мы встречались на какой–то вечеринке у Наташи… Вы, кажется, из театрального мира… Не иллюзионист, а?
– Как тонко замечено, Сэм. Вот именно – иллюзионист. А зовут меня Мальгрим. – Он обернулся к женщине за стойкой и указал на бутылку. – Мне вон ту, зеленую.
– Мятный ликер? Но не всю же бутылку?
– Если позволите, – Он указал на большую серебряную кружку, украшавшую полку с напитками. – Я вылью ее сюда. Нужно заплатить, разумеется.