31 июня. Дженни Вильерс

Джон Бойнтон Пристли

31 июня. Дженни Вильерс

31 июня

Повесть о верной любви, предприимчивости и прогрессе в век короля Артура и в век атома

Глава первая. Принцесса Мелисента и волшебное зеркало

В Лунный день, 31 июня, в Перадоре выдалось ясное летнее утро – как раз такое, какие всем нам помнятся по далеким прежним годам, но с тех пор как будто не повторялись ни разу. Крошечное королевство, одно из вассальных владений великого короля Артура, чья резиденция была в Камелоте, зевая, просыпалось в дымном золоте утра. По той прискорбной причине, что Артуровой Англии прогресс был неведом, все вокруг жили очень мирно и тихо: нигде не сносили старинных зданий, чтобы расчистить участки для контор и административных корпусов, никто не старался съесть живьем конкурента, ни один из подданных короля Мелиота не наживал себе язвы или нервного расстройства из–за трудностей с транспортом и служащие не втискивались в мчащиеся под землей поезда. Поскольку об экономике тогда еще понятия не имели, Перадор не строил безнадежных планов превышения вывоза над ввозом. Собственно говоря, там вообще не занимались планированием, если только не считать планом обеденное меню.

Западную башню замка короля Мелиота занимала его единственная дочь и наследница принцесса Мелисента со своими двумя молоденькими фрейлинами и прислугой. В главном покое – Ковровой зале – сидел музыкант принцессы, молодой человек по имени Лэмисон, и лениво перебирал струны лютни. Это был один из тех чахлых, угрюмых и вечно надутых молодых людей, которые весьма собою довольны без всяких на то оснований – он даже не умел мало–мальски прилично играть на лютне. Его треньканье было прервано появлением двух фрейлин – леди Нинет и благородной Элисон.

У Нинет были темно–рыжие волосы, зеленые глаза, прелестная фигура и мерзкий характер. Элисон была меньше и мягче – хорошенькая, тихая, словно мышка, девушка, какие никогда не переродились в Англии со времен короля Артура до наших дней. Несмотря на ранний час, обе девушки уже скучали, и потому у Нинет был вид вызывающий и раздраженный, а у Элисон – задумчивый и понурый.

Нинет незамедлительно набросилась на Лэмисона:

– Ах, да перестаньте вы! Опять это старье! Надоело! Неужели вы не знаете ничего другого?

Элисон ограничилась мягким упреком:

– Ведь вы обещали выучить песню «Черный рыцарь взял мое сердце в полон», – сказала она.

Лэмисон пробурчал что–то невнятное и перестал играть, но не двинулся с места, ожидая появления принцессы Мелисенты. Девушки больше не обращали на него ни малейшего внимания, они стояли рядышком и перешептывались.

– Если Мелисента принесет волшебное зеркало, – сказала Нинет, – я попрошу разрешения заглянуть в него.

– Ах… Нинет… неужели ты отважишься?

– Конечно! Ведь зеркало не ее, и она вот–вот должна вернуть его тому волшебнику, может, даже сегодня утром. А если она кого–то в нем увидела, то, может, и я увижу.

– Опять, наверно, нас усадят за вышивание, – вздохнула Элисон. – И у меня разболится голова. Почему это у нас в Перадоре не бывает никаких событий? Моя двоюродная сестра Элайн дивно проводит время в Камелоте. Искусные чародеи, тут же под боком два великана и дракон, целых четыре заколдованных замка, на каждом шагу рыцари Круглого Стола: только и ищут, кого бы спасти, что ни вечер – гости, приемы… – Она снова вздохнула.

Нинет фыркнула.

– Что толку попусту вздыхать! Надо самим позаботиться, чтобы случались всякие события!

– Только не с моим добродетельным нравом, – грустно промолвила Элисон.

– Ну, а я, слава богу, безнравственна, – сказала Нинет, и ее зеленые глаза заблестели. – Пусть только случай представится или хоть полслучая – уж я позабочусь о том, чтобы события у нас были! Вот увидишь!

Поспешно вошла принцесса Мелисента, на ходу протирая шелковой тряпицей волшебное зеркало – около восемнадцати дюймов в длину и столько же в ширину, – сделанное из блестящего металла и оправленное в темную деревянную раму. У принцессы были золотистые волосы и большие серые глаза, и вообще она была очаровательна, но в то утро она рассталась со своей обычной дремотной и улыбчивой безмятежностью и вид у нее был совсем хмурый.

– Я просто вне себя! – объявила она. – Все утро смотрю, смотрю, а его нет и нет. Но я уверена, что он по–прежнему обо мне думает. Я чувствую, что думает! Видно, чары не действуют.

– Может быть, если я попытаюсь… – начала Нинет.

– Ни в коем случае! Магистр Мальгрим, волшебник, дал мне зеркало только на время. – Тут она заметила музыканта. – Идите, Лэмисон. Нынче утром музыки не будет. Мы не в духе. – Она умолкла, выжидая, пока он выйдет. – Нет, это меня с ума сводит! Неужели я больше его не увижу? Какой сегодня день?

– Лунный день, тридцать первое июня, – сказала Элисон.

– И погода чудесная. Мы не выйдем погулять?

– Нет, отец желает говорить со мною. Придется сесть за вышивание.

Обернувшись к Элисон, Нинет скорчила недовольную гримаску.

– Ах нет, Мелисента, пожалуйста, подождите. Вы ведь нам еще не рассказали, как был одет этот рыцарь.

– Да, право, не знаю, – начала принцесса задушевно и доверительно, – кажется, на нем была белая рубашка, а поверх

– желтый камзол или что–то в этом роде. И потом, мне кажется, что он не рыцарь. И даже не оруженосец. Наверное, какой–нибудь художник. – Она помедлила, потом, решившись, сказала еще более доверительно: – А вот это уже тайна: его зовут Сэм.

– Сэм? – в один голос воскликнули Нинет и Элисон.

– Сэм, – повторила принцесса с нескрываемым удовольствием. – Правда, миленькое имя? И еще про одну вещь я вам не рассказала – он умеет выдувать дым изо рта.

– Как дракон? – спросила пораженная Элисон.

– Вовсе не как дракон. У него это получается не свирепо, а очень мило!

– Может, он волшебник? – предположила Нинет.

Это задело принцессу.

– Вот еще! Оттого что вашу тетку подозревали в колдовстве, у вас, Нинет, только и на уме всякие там чародеи, колдуны, волшебники…

Раздался оглушительный стук в двери, после чего они распахнулись настежь, пропустив герольда короля Мелиота – грузного пьяницу с громовым голосом

– Благородная принцесса Мелисента… сударыни! – загремел он. – С вашего позволения честь имею объявить: его королевское величество Мелиот – король Перадора, высокий повелитель Бергамора, Марралора и Парлота, властелин Лансингтона, Нижних Мхов и Трех Мостов!

– Ну, это уж слишком! – сердито сказала Мелисента. – Кому какое дело до этих Нижних Мхов и Трех Мостов?

Прежде чем герольд успел ответить, у самых дверей заиграли трубы. Девушки зажали уши и состроили недовольные гримаски. Вслед за тем совершился выход короля Мелиота – ничуть, однако, не величественный по причине крайней поспешности. На короле была самая легкая его корона и мантия, некогда великолепная, но теперь изрядно обносившаяся и с довольно четкими следами яичных и винных пятен. Король был одним из тех обремененных властью людей пожилого возраста, которым кажется, будто они вершат великие дела, меж тем как на самом дели они просто по уши увязли во всяческих мелочах. Слова из уст короля сыпались быстро и отрывисто, и ему всегда до того не терпелось высказать свое суждение, что нередко он сам себя перебивал.

– Доброе утро, Мелисента! Доброе утро, девочки! – проговорил он в ответ на их реверансы. – За работу еще не принимались? Производство ковров сократилось на семьдесят пять процентов, с тех пор как мы потеряли нашу дорогую королеву. Так дело не пойдет. Извольте задуматься над этим. Кстати, мы только что получили приглашение на конференцию в Камелот.

Лица девушек разом прояснились.

– Когда мы едем? – спросила Мелисента.

– Ты не едешь. Только мужчины… Даже королев и то не звали: кое–какие проблемы обороны. Да и вообще Камелот сейчас не место для юных девиц. Королева Джиневра, конечно, женщина обаятельная, но… так сказать…