Страница 210 из 224
Эйла слушала внимательно и увлеченно.
— Сложность состоит лишь в осознании разумных пределов ограничения этих чувств, поскольку при излишнем ограничении они уже перестают быть добрыми. Мне кажется, Эйла, я поняла, почему Джохаррана так сильно встревожили принесенные тобой знания. Пока большинство людей считали твой Клан всего лишь животными, их можно было убивать не раздумывая. Решиться на убийство человека уже труднее. В данном случае сочувствие проявляется гораздо сильнее, и разум должен найти новые оправдания. И они найдутся, если мы сумеем какими-то хитроумными путями связать это с нашим выживанием. Мы весьма преуспели в подобных делах. Но это меняет людей. Они учатся ненавидеть. Твоему Волку не нужно ненавидеть тех, на кого он охотится. Было бы проще, если бы мы могли убивать без сожаления, как волки, но тогда мы не были бы людьми.
Эйла немного подумала о словах Зеландони.
— Теперь я понимаю, почему тебя выбрали Верховной служительницей Великой Матери. Убивать трудно. Я знаю, как это трудно. Я помню первое животное, которое убила из пращи. Это был дикобраз. Мне было так плохо, что я потом долго не могла охотиться, а потом мне пришлось найти оправдание. Я решила убивать только хищников, потому что они иногда крадут мясо у охотников и потому что они сами убивают животных, употребляемых Кланом.
— Да, Эйла, мы, в сущности, теряем простодушие и невинность, осознавая, что мы должны делать ради выживания. Именно поэтому так важна первая добыча юного охотника. Не только физические изменения делают его зрелым человеком. Первая охота является самым трудным испытанием, и преодоление страха в ней не самое главное. Мужчина и женщина должны доказать, что они смогут выжить, что они способны сделать то, что необходимо для выживания. Именно поэтому мы также проводим определенные ритуалы, отдавая дань уважения духам убитых нами животных. Таким образом мы выказываем наше почтение Дони. Нам необходимо помнить и ценить, что их жизнь отдана нам для того, чтобы мы могли жить. Иначе люди могут ожесточиться, и такая ожесточенность может обернуться против нас самих. Нам нужно всегда проявлять благодарность за все данные нам блага, почитать духов деревьев и трав и любых других жизнеспособных плодов, употребляемых нами в пищу. Нужно уважительно относиться ко всем Дарам Матери. Она может рассердиться, если мы забудем о Ее щедрости, может отнять у нас подаренную Ею жизнь. Если мы перестанем ценить нашу Великую Земную Мать, то Она лишит нас своего покровительства, а если Великая Мать решит забрать у нас дарованные Ею блага, то мы лишимся нашего земного дома.
— Зеландони, ты во многом напоминаешь мне Креба. Он был добрым, и я любила его, но главное, он понимал людей. Я всегда могла прийти к нему за советом. Я надеюсь, что это не обижает тебя. Я не хотела этого, — сказала Эйла.
Зеландони улыбнулась.
— Нет, конечно, не обижает. Мне хотелось бы познакомиться с ним. И я надеюсь, Эйла, ты понимаешь, что ты всегда можешь прийти ко мне.
Эйла обдумывала разговор с Верховной, собираясь растирать охру. Но, начав эту трудную работу — растирать округлым камнем, комки железной руды в плоской каменной чаше, — она попыталась полностью погрузиться в это трудное дело, чтобы забыть о неприятной стычке с Брукевалом. Физическое напряжение помогло ей снять психологическое и успокоиться, но такая однообразная физическая деятельность оставляла голову свободной для размышлений, на которые навела ее Зеландони. "Она права, — подумала Эйла. — Наверное, Брукевал стал моим врагом. Но что я теперь могу поделать? Сказанного не воротишь. Не думаю, что можно было как-то исправить положение. Что бы я ни сказала, он будет думать так, как ему хочется!"
Эйле не пришло в голову, что она может солгать ему, сказав, что на самом деле не думает, что он похож на людей Клана. Это была бы ложь. Она считала, что в нем смешались духи разных видов. Она задумалась о его бабушке. Эта женщина потерялась. Когда ее вновь нашли, она сказала, что на нее напали животные, но эти животные, должно быть, были теми, кого она называла плоскоголовыми. Наверное, они нашли ее, как же иначе она смогла бы выжить? Но если они взяли ее к себе, кормили ее, то могли ожидать, что она будет жить с ними так, как их женщины. И тогда любой мужчина Клана мог бы осознать, что может воспользоваться ею для удовлетворения своих потребностей. Если она сопротивлялась, то ее могли заставить силой так же, как Бруд заставил ее. Сопротивление для женщины Клана было совершенно немыслимо. Она могла бы понять ее поведение.
Эйла попыталась представить, как женщина из племени Зеландонии восприняла бы подобную ситуацию. Зеландонии считали общение между мужчиной женщиной Даром Радости, ниспосланным Великой Земной Матерью, происходящим без всякого насилия, по обоюдному желанию участников. Несомненно, бабушка Брукевала могла подумать, что на нее напали. А что же еще можно подумать, если на тебя набрасывается тот, кого ты считаешь животным? Ее вынудили разделить Дар Радости с таким существом? Возможно, этого вполне достаточно, чтобы повредиться в уме? Вероятно, так и было. Женщины Зеландонии не привыкли подчиняться. Они независимы, так же независимы, как мужчины.
Задумавшись, Эйла даже перестала растирать охру. Должно быть, мужчина Клана действительно заставил бабушку Брукевала жить с ним, и она забеременела, и именно он способствовал тому, что в ней зародилась новая жизнь. А в результате родилась мать Брукевала. Она была болезненной, по словам Джондалара. Ридаг тоже болел. Может быть, есть что-то в таком смешении, что иногда приводит к появлению слабых потомков.
Хотя ее Дарк не выглядел болезненным и Экозар тоже. Шармунаи также были здоровыми на вид. Хотя многие из них походили на людей Клана. Возможно, болезненные умирали в детстве, как Ридаг, а выживали только сильные. Возможно, племя Шармунаи появилось в результате такого смешения, произошедшего в давние времена? Они не особенно расстраивались из-за такого смешения, возможно, потому, что уже привыкли к нему. Они выглядели как обычные люди, но явно имели некоторые характерные черты Клана.
Не потому ли муж Аттароа пытался подчинить себе женщин, пока она не убила его? В каком-то смысле мужчины Клана пренебрежительно относились к своим женщинам. Может, он просто научился этому, живя с ними? Но у Шармунаи было и много хорошего. Бодоа, их Шармуна, обнаружила, как можно превратить речную глину в камень на костре, а ее ученица была замечательной резчицей. И внешность Экозара действительно очень странная. Ланзадонии, как и Зеландонии, полагают, что именно из-за смешения духов он похож одновременно на людей двух видов, но на его мать набросился один из Других.
Эйла вновь принялась растирать охру. "Как нелепо, — подумала она, — что Брукевал ненавидит людей, благодаря которым он появился на свет. Именно мужчина, я уверена, побуждает женщину к зачатию ребенка. Для этого нужны оба пола. Неудивительно, что жизнь в Пещере Шармунаи заглохла, когда вождем стала Аттароа. Она не могла заставить смешаться духов женщин, чтобы дать начало новой жизни. Дети появлялись только у тех женщин, которые тайком навещали по ночам своих мужчин".
Эйла подумала о вынашиваемом ею ребенке. Это будет ребенок ее и Джондалара. Она была уверена, что они зачали его, когда спустились с ледника. Она не сделала тогда свой особый настой, который помогал ей не забеременеть во время их долгого Путешествия. Последний раз у нее были кровотечения незадолго до того, как они с Джондаларом подошли к леднику. Она порадовалась, что эта беременность проходит у нее довольно легко. Не так, как было, когда она вынашивала Дарка. Видимо, женщине труднее вынашивать и рожать детей смешанных видов. В этот раз она чувствовала себя прекрасно большую часть времени, но интересно, кто же у нее родится: девочка или мальчик? И кем на сей раз разродится Уинни?
Глава 37
Девятая Пещера построила убежище для лошадей под навесом в менее используемой южной части пещеры, поблизости от спуска к водопаду. Эйла спросила Джохаррана, можно ли им с Джондаларом построить что-то для защиты животных. Она представляла себе какое-то простенькое сооружение для защиты их от дождя и снега. Но Джохарран устроил по этому поводу общее собрание около Говорящего Камня, и люди решили сразу приняться за дело и построить для лошадей настоящее жилище с низкой каменной кладкой и стенными панелями, защищающими от ветра. Правда, там не было занавешенного входного проема и никакой изгороди, ограничивающей их свободу.