Нажать крючок

Их организация сформировалась около двух лет назад. За это время он шесть раз брал в руки оружие и шесть раз коротким точным движением пальца перечеркнул чужие жизни. Два бандита. Чиновник городской администрации, поведший двойную игру. Проститутка, растрепавшая языком то, о чём ей и думать не полагалось. Профессиональный мошенник, раздобывший для различных группировок пару миллионов долларов, а потом крепко подсевший на иглу. С ним было сложно — он был умный человек, понимавший, что реальную безопасность обеспечивает не количество мордоворотов, а нечто другое. И последний, кого он убил в конце лета. С этим было тяжелее всего. Крупный предприниматель, человек-успех, создавший себя сам и собственными руками добившийся всего. Почти всего. Он не понял, что не стоит лезть в политику. По крайней мере, пока. Он полез, хотя и принял меры предосторожности. Случайно удалось установить адрес, где он намеревался пробыть сутки перед отлётом в Москву. Именно этой его поездки и требовалось не допустить. Он что-то чувствовал или был информирован. Сутки просидел в шикарном загородном особняке, нашпигованном электронными средствами защиты и профессиональными бойцами. Даже к окнам не подходил, а ночевал в спальне, расположенной в центре дома, в окружении других комнат с бронированными стенами и дюжиной охранников перед дверью. В последний момент жена вытащила его на прогулку. Они ходили по саду около десяти минут, и Алексей аккуратно всадил ему пулю в левый висок. Одну. Это было его фирменным знаком.

Главную часть заказов он всё-таки передавал другим исполнителям. За прошедший год таких было девять, по три на каждого его снайпера. Хорошие ребята. Он сам их подбирал. Устраивал проверки, а потом, удовлетворившись результатом, создавал ситуации, которые у специалистов определённого профиля называются вербовочными. Ни с кем из них он ни разу не встречался лично, никто не знал даже его имени. С каждым был установлен свой, отличный от других, способ связи, который действовал только до момента исполнения очередного заказа. И каждый из них постоянно находился под его контролем. Он знал про них все, а в необходимых случаях — такое случалось дважды — вмешивался и корректировал их действия. Их провал не мог принести ему каких-либо неприятностей. Единственным, чьи показания могли бы ему навредить, был Датчанин. Но и он находился под контролем не менее эффективным.

Итак, это убийство он совершит сам.

Алексей прошёл в душевую. Он мылся более тёплой, чем требовалось, водой, и не мог отказать себе в этой слабости.

Он не считал это убийством. Ликвидация или акция — эти слова точнее определяют суть его действий.

Убийство — грех. Он согласен. Но какой же грех в том, чтобы устранить человека, без каких-либо душевных терзаний готового завалить кого угодно, лишь бы обеспечить себе безбедное существование? Нет, никого из них ему не было жаль. Все они знали, на что шли, у каждого смерть была лёгкой.

Он и сам хотел бы умереть так. Не на больничной койке от рака и не в домашней кровати на старости лет. Нет, смерть должна быть лёгкой и быстрой. Он хорошо в этом разбирался и давно пришёл к такому выводу.

Он надел спортивный костюм, убрал кровать и спустился на первый этаж, в кухню.

Его завтрак состоял из фруктов и двух стаканов сока. Отдав необходимые распоряжения, Алексей взял из квартиры документы и кожаную куртку, а потом вывел из гаража машину и отправился в город.

Марголин любил размышлять, катаясь по городу. Управление машиной не отнимало у него много внимания. Первый раз он сел за руль поздно, в двадцать с чем-то лет. Впрочем, в те времена это было нормальным. Прослушав короткую лекцию, он сел и поехал, и никогда к услугам инструкторов не прибегал. За все эти годы у него не было ни одного серьёзного ДТП, а машина стала для него чем-то большим, чем средство передвижения.

Серый БМВ-730 неспешно катился по мокрым улицам города, послушно останавливаясь у светофоров, не совершая резких манёвров и не превышая скорости. Марголин пробыл в городе около полутора лет, и его ни разу не остановил ни один гаишник. Он сам удивился, когда недавно отметил этот факт.

Полученное задание было сложным, но выполнимым. Первую работу он выполнил достаточно успешно, мелкие недочёты не в счёт. Расстановка городских сил перераспределилась в пользу его работодателей. Остался завершающий штрих… Надо нанести его, а потом исчезнуть. Людей, подобных ему, не любят отпускать с миром, он это знал. Так что о путях отхода надо подумать заранее. Через некоторое время бесплодных поисков о нём… Нет, не забудут, о таком не забывают никогда. Его оставят в покое. При условии, если сам он не полезет снова на сцену. Осевших на заграничных счетах денег хватит на безбедную старость, а свою тягу к приключениям он сможет удовлетворить иными способами.

Марголин развернулся на площади и, прибавив скорость, направил машину к западной окраине. Маршрут был отработан и имел на своём протяжении ловушки, в которые неминуемо должен был попасть преследователь, если таковой был. Выполнив необходимые манёвры, Марголин повернул на угрюмую улицу, тянувшуюся между железнодорожным полотном и бесконечным забором механического завода. Асфальт был испещрён выбоинами и разломами, так что приходилось выдерживать малую скорость, а через полкилометра вообще остановиться перед закрытым переездом. Марголин выключил двигатель и откинулся на спинку кресла, заложив руки за голову и потянувшись. Дождь усиливался, и он с сочувствием посмотрел на пожилую тучную женщину в жёлтой жилетке, замершую на кособоком крыльце деревянной будки. С обеих сторон переезда выстроились колонны сверкающих мокрых машин, неизвестно откуда появился смышлёный мальчишка, предлагавший водителям лимонад и сигареты. Маневровый тепловоз затащил в ворота завода тяжёлую цистерну, женщина скрылась внутри своей будки, и изогнутые перекладины шлагбаума поползли вверх. Стоявший перед БМВ автобус с треском выбросил облако чёрного дыма. Марголин отпустил его подальше и включил скорость, защёлкивая ремень безопасности.

Среди машин встречного потока промелькнул темно-зелёный «фольксваген», на который Марголин не обратил никакого внимания. Знай он, кто находится в прогретом велюровом салоне с болтающейся на лобовом стекле мартышкой, остаток дня сложился бы для многих жителей города совсем по-иному.

Управлявший зелёным «пассатом» Алексей наблюдал за ползущим впереди грузовиком с досками, они были закреплены неважно и стали опасно раскачиваться, когда под высокими, со стёртой резиной колёсами оказались рельсы. Алексей выругался и придавил тормоз.

С высоты птичьего полёта можно было бы заметить, как две машины, чем-то неуловимо выделявшиеся из общего потока, поравнялись и будто замерли на долю секунды. Одной из них предстояло скоро остаться без хозяина, и они словно чувствовали это. В следующее мгновение их разделял уже десяток метров, дождь продолжал идти, вдалеке прогрохотал раскат грома.

БМВ поморгал поворотником и сполз с дороги на размытый грунтовый проезд между оградой предприятия и забором войсковой части. Когда-то здесь располагался учебный мотострелковый полк, один из лучших в округе. Сверкали свежей краской металлические вышки часовых, по коридорам штаба сновали подтянутые офицеры, в парке довольно урчали дизеля БТРов и БМП, а на укреплённом сразу за КПП стенде можно было просмотреть весь боевой путь полка, протянувшийся через Европу к Берлину и отмеченный орденами, которые в те годы купить на рынке было нельзя. Реформы прошлись по части так, словно её составляли не российские солдаты и офицеры, а иноземные оккупанты, хитростью окопавшиеся в городе. За каких-то полгода военный городок стал походить на пережившую долгий бой деревню…

Створки ворот с облезлыми звёздами были разведены, а заменявшая шлагбаум цепь лежала на земле. Миновав КПП, Марголин покосился на яркий щит, возвещавший о том, что туалетная бумага находится на расстоянии 50 метров справа, и усмехнулся.