Любимцы фортуны

— Прекрати дурачиться, меня не проведешь!

— Я переспал всего с одной, так-то! — выдал Макс, ухмыляясь. Вспоминать об Анджеле было приятно.

— Не может такого быть! — изумленно охнул Хантер. — Должно быть, малышка того стоила! Одна девица столь солидный срок! Поразительно! Ты собираешься еще раз с ней увидеться?

— Не-а. — Макс разом запихнул весь хлебец в рот и зажмурился, жуя.

На столе появилась тарелка с карпаччо для Хантера и большая миска с поджаренными кольцами кальмара для Макса. Официантка всячески пыталась привлечь внимание Хантера, зазывно улыбаясь и наклоняясь как можно ниже, чтобы приоткрыть декольте. На Макса она и глазом не взглянула. Бедняга ощутил себя человеком-невидимкой.

— Ладно, с твоими амурными делами мы разобрались, — сказал Хантер, даже не замечая авансов официантки. — А как в остальном? — Он подцепил вилкой кусочек говядины и с ожиданием посмотрел на друга.

Макса было не узнать. Обычно, возвращаясь из дальних поездок, он трепал языком, не умолкая, рассказывал какие-то нелепые небылицы, смеялся, хлопая в ладоши и стуча кулаком по столу. Это были истории о бесконечных пьянках, вечеринках, двусмысленных ситуациях, в которых оказывался Макс и его приятели, разные свежие анекдоты. На сей же раз Макс был странно молчалив.

— Да из тебя и слова не вытянуть, — разочарованно сказал Хантер. — Как хоть год встретил?

— Неплохо, — неуверенно ответил Макс. — Э… довольно хорошо.

— Да что ты меня кормишь ерундой?! — воскликнул Хантер озабоченно. — У меня такое чувство, что ты скрываешь от меня плохие новости. Разве мы не друзья? Почему ты не доверяешь мне?

Макс подавился кальмаром и долго кашлял. Хантер быстро раскусил его, и скрывать правду было бессмысленно.

— Я… кое-кого встретил в Нью-Йорке, — промямлил он, глядя в тарелку. — На вечеринке Джерри, если быть точнее.

— Да? И кого же? — подбодрил его Хантер.

Макс поднял взгляд на друга, затем снова опустил в тарелку и неожиданно выпалил:

— Сиену.

Он не мог знать, как отреагирует Хантер на подобную новость, обрадуется или расстроится, а потому долго думал о том, под каким соусом подать новость другу. Однако ничто не подготовило его к тому выражению невероятного облегчения, которое растеклось по лицу Хантера.

— Сиену? — Он подался вперед и схватил Макса за плечи, словно собирался расцеловать. — Ты не шутишь? Ты видел Сиену? Вы разговаривали?

— Ага. Правда, всего пару минут. Просто поздоровались.

Макс не хотел рассказывать другу, как самовлюбленно, гадко вела себя Сиена, в какую избалованную стерву она превратилась.

— А она… спрашивала обо мне? — напряженно спросил Хантер.

Макс зажег сигарету, невзирая на протестующие возгласы семьи, сидевшей за соседним столиком.

— Да, спрашивала, — осторожно ответил он.

— Ну же, парень, выкладывай! — воскликнул Хантер, выпуская плечи друга из рук только после того, как тот едва не подавился сигаретным дымом. — Что она говорила?

— Ну… — Макс поколебался, гоняя последнее колечко кальмара вилкой по тарелке и выводя им затейливые фигуры в соусе. — Сиена интересовалась, как твои дела. Я сказал, что у тебя все хорошо.

— А еще?

— Она хотела знать, вспоминаешь ли ты о ней. Я сказал: да, раньше вспоминал, но теперь все реже говоришь о ней…

— Какого черта ты так сказал? — воскликнул Хантер с силой и гневно звякнул вилкой о блюдо.

Казалось, на них обернулся весь ресторан.

— Но ведь это правда, — вяло пробормотал Макс и нервно затянулся дымом. Затем он улыбнулся как ни в чем не бывало. — Не вопи на весь ресторан! Сейчас сбегутся газетчики. И не забывай, я не почтальон, чтобы доставлять послания.

— Да, извини, — кивнул Хантер, забавно морща лоб. — Просто… мне бы не хотелось, чтобы Сиена думала…

— Что ты о ней забыл?

— Точно.

— Но разве это не так? — Макс настойчиво посмотрел Хантеру в глаза, рискуя снова вывести его из себя (что было огромной редкостью). — Ты имеешь право послать меня куда подальше, если тебе не нравится, что я лезу тебе в душу.

— Спасибо, что предупредил. Теперь я не буду чувствовать себя свиньей, если решу на тебя наорать, — улыбнулся Хантер.

— Значит, тебе важно мнение Сиены, — задумчиво сказал Макс. — Не боишься еще раз обжечься?

— Думаешь, Сиена способна меня обидеть? — удивился Хантер. — Какое странное предположение, Макс! Вы с Тиффани что, сговорились? Она тоже считает, что я слишком раним. С чего вы взяли, что я не способен о себе позаботиться? Я — зрелая личность, к вашему сведению. Неужели не ясно, что меня ранит лишь одно — невозможность общаться с единственным родным мне человеком, с Сиеной! Дураку ясно, что наш разрыв инициирован не ею! Во всем виноваты Макмаоны, это их рук дело.

— Я все знаю, — примирительно сказал Макс. — Я был свидетелем вашего разрыва, не забывай. Я не виню Сиену в том, что она оборвала контакты. Просто… вы не виделись целую вечность. Она изменилась, Хантер! Что, если теперь это совершенно другой человек? Может, новая Сиена вполне способна причинить тебе боль.

Хантер изумленно вытаращил глаза.

— Послушай, я благодарен тебе за заботу, — сказал он твердо. — Благодарен тебе и Тиффани. Вы оба волнуетесь за меня, и это трогательно. Но мне кажется, вмешалась сама судьба, понимаешь?

Макс застонал, обхватил голову руками.

— Серьезно, — продолжал Хантер настойчиво. — Когда мы с Тиффани катались на лыжах, я часто вспоминал Сиену. На каникулах няньки вывозили нас кататься на лыжах, помнишь? Все четыре дня меня преследовало дежа-вю, представляешь?

— Честно говоря, с трудом.

— Ладно. Я и не жду понимания. Просто сейчас я уверен: твоя встреча с Сиеной не случайна. Таких совпадений не бывает. Тебе никогда не понять, что для меня значит Сиена. — В голосе Хантера была горечь. — Она и сейчас мне дорога, как прежде. Даже Тиффани не понимает меня. — Он вздохнул. — Макс, я должен увидеть Сиену! Ты записал ее телефон?

— Нет… — Хантер помрачнел. — Но у меня есть номер ее агента.

Макс вынул из кармана листок и протянул другу. Хантер вцепился в бумажку, словно утопающий в проплывающую мимо доску. Пробежав листок глазами, он бережно спрятал его в бумажнике.

— Спасибо, — уже более спокойно сказал он.

— Будь осторожней, — вздохнул Макс. — Я беспокоюсь за тебя.

— Знаю. Но это совершенно лишнее. Ты только что сделал меня самым счастливым человеком на земле.

— Не может быть!

Генри Аркелл в отчаянии раз за разом пробегал глазами распечатку, лежавшую перед ним на столе. Он сидел в кабинете, напротив него в кресле устроился школьный друг Николас Франкель, который иногда помогал ему разобраться в счетах.

— Ты уверен, что все действительно так плохо? — тихо спросил Генри, потирая пальцами виски.

Ник поерзал в кресле. Он ненавидел сообщать дурные новости своим клиентам, а в данном случае речь шла еще и о близком друге. Отведя взгляд от лица Генри, Ник принялся оглядывать кабинет. Помещение было довольно тесным, вмещавшим лишь тяжелый стол-бюро, пару кресел и шкаф. Стены сплошь были увешаны старыми открытками, семейными фотографиями и вырезками из газет. Здесь же были пришпилены старые счета, письма кредиторов, извещения. Некоторые из них были настолько пыльными и скрутившимися от старости, что становилось ясно: их распечатали, едва пробежали глазами и тотчас о них позабыли. Ник подумал, что подобное пренебрежение к счетам никогда не доводит до добра. Собственно, именно это и случилось с Генри. Таким его друг был со школы — энергичным, влюбленным в свое дело, но крайне непрактичным во всем, что касалось бухгалтерии.

— Боюсь, Генри, мне нечем тебя порадовать. Положение почти безвыходное. — Николас вздохнул.

— Почти безвыходное? — переспросил Генри. — Да это настоящая катастрофа! Согласно этой распечатке, я по уши в долгах. Четыреста тысяч долга, ты представляешь? И это не считая ежегодных налогов, которые до сих пор не уплачены. Кстати, сколько я должен государству?