Любимцы фортуны

Она приняла его, потому что считала это своим долгом, невзирая на обиды и боль сердца. Дьюк выходил из ее спальни победителем, в глубине души понимая, что снова проиграл. Жена одержала над ним моральную победу, и он снова казался себе недостойным ее терпения.

Они оба знали, что их брак выдержит все. Как бы холодна ни была Минни, как бы груб ни бывал Дьюк, они останутся вместе до того ужасного момента, пока смерть не заберет одного из них в царство небытия. Их брак был их крепостью и их тюрьмой.

Минни была так уверена, что отношения Дьюка и Каролин дали трещину, что почти не сомневалась в их скором разрыве. Однако сегодняшняя странная улыбка Каролин, трогательная нежность Дьюка настораживали и пугали. Всего пару часов назад, незадолго до ужина, Дьюк позвал Минни к себе и протянул коробочку с крохотным колечком, элегантным до безумия. Он даже сам надел кольцо ей на палец, почти со смущением и робостью, пользуясь тем, что Каролин нет рядом.

— С днем рождения, Минни, — прошептал он и осторожно коснулся губами ее щеки.

Теперь коробочка с кольцом ждала ее в спальне, и эта мысль согревала сердце Минни.

Развернув все подарки и обняв детей, Минни вернулась в столовую и вновь села за стол. Прислуга как раз подала кофе и коньяк.

Каролин привлекла в себе внимание, постучав ложечкой по бокалу. Похоже, она собиралась произнести тост.

— Теперь, когда вся семья снова в сборе, я должна поделиться с вами чудесной новостью.

Она поднялась со своего места, глаза пылали, лицо казалось странно счастливым. Сегодня Каролин надела уютный белый свитер и простые белые джинсы, что было совершенно не в ее стиле.

Едва она заговорила, Минни почувствовала неожиданную волну страха. Она заметила, как Пит впился взглядом в лицо Каролин, а Лори принялась напряженно теребить салфетку.

— Я безмерно благодарна вам всем за ваше гостеприимство. Здесь я чувствую себя как дома, дорогие мои близкие!

— Ради Христа! — хрипло воскликнул Пит, чувствуя отвращение к подобному ханжеству. Однако суровый взгляд отца остановил его от дальнейших высказываний.

— Я понимаю, что для вас мое присутствие в этом доме порой неприятно. Я понимаю, правда. — Каролин одарила улыбкой Минни, которую затошнило от дурного предчувствия. — Но мне хочется, чтобы вы знали: я горжусь быть частью вашей семьи.

— Прошу прощения. — Пит встал. — Боюсь, мне придется пройти в уборную. Меня вот-вот стошнит.

Лори, напуганная происходящей на ее глазах стычкой, ударилась в слезы.

— Либо немедленно заткнись, Питер, либо проваливай из-за стола, — грубо сказал Дьюк. Он тоже встал, на целую голову возвышаясь над сыном, и уставился на него тяжелым взглядом.

Питер против собственной воли сел. Он никогда не умел противиться воле отца.

Продолжая как ни в чем не бывало улыбаться, Каролин продолжала:

— Мне очень жаль, дорогой Пит, что тебе неприятны мои слова. Клянусь, это так! Остается надеяться, что однажды мы преодолеем все разногласия и ты примешь меня, ведь именно меня выбрал твой отец. А сейчас я сообщу нечто, что сделает его самым счастливым мужчиной на свете.

Она сделала паузу, наслаждаясь напряженной тишиной, повисшей в гостиной.

— Довольно скоро у тебя, Пит, и у тебя, Лори, появится крохотный братик или сестренка.

Тишина стала оглушительной. Но, пожалуй, самый сильный ужас был написан на лице Дьюка.

— Дорогой, разве это не восхитительная новость? — пропела Каролин, мелодраматично хватая Дьюка под локоть. — Я беременна! У нас будет ребенок!

Некоторое время все молчали. Затем тишину прорезали истеричные рыдания Лори, которая вскочила с места и унеслась в свою комнату.

— Клэр, — тихо сказал Дьюк, высвободив руку из хватки Каролин, — сходи утешь ее. — Он не случайно обратился к невестке — Клэр единственная из всех не потеряла самообладания.

— Нет! — как-то по-женски взвизгнул Пит, когда Клэр отодвинула стул. — Оставайся на месте!

Его жена замерла.

— Я схожу, — неожиданно произнесла Минни. Голос ее был безжизненным и скрипучим, как сухой песок.

На мгновение она поймала взгляд Дьюка, выбираясь из-за стола. Было в его взгляде что-то такое… сожаление? Однако он тотчас разорвал контакт глаз и отвернулся. Между ним и Питом завязался ожесточенный спор, и Минни быстро улизнула из гостиной.

Она застала дочь в ее личной спальне, стены которой были обиты розовым плюшем. Лори с самого детства любила этот цвет, и Минни даже не заикалась о смене интерьера.

Лори лежала на постели лицом вниз, плечи содрогались от беззвучных рыданий. Услышав, как открылась дверь, она подняла голову.

— За что? — взвыла она. — За что она так к нам жестока?

— Не знаю, детка, — мягко сказала Минни, усаживаясь на край постели и бережно отодвигая мокрые пряди с лица дочери. — Понимаю, это нелегко, но нам всем придется смириться с этим… неприятным фактом. Успокойся, милая, успокойся…

— Нет! — взвизгнула Лори прямо в лицо матери. — Я не смогу с этим смириться! И Пит не сможет! Терпеть здесь еще и ее ребенка, этого ублюдка! — Ее собственное лицо перекосилось от ненависти, тогда как Минни оставалась совершенно спокойной. — Я не смогу принять ее ребенка, мама! Откуда нам знать, что это вообще папин отпрыск? Быть может, эта гадина нагуляла его с каким-нибудь из своих дружков? Она же шлюха, просто шлюха! Может, это вообще ребенок того ужасного негра!

Неожиданно Минни почувствовала чудовищную усталость.

— Боюсь, милая, что это ребенок твоего отца. Не спрашивай, откуда у меня такая уверенность. Я просто знаю это, и все. — Она вздохнула и потянулась к дочери. — А теперь возьми себя в руки и умойся.

Лори в бешенстве оттолкнула ладони матери. Минни уронила руки на колени и печально уставилась на дочь. Она не знала, что еще можно сказать в такой ситуации. Тихо встав, она вышла из спальни Лори и затворила за собой дверь. Ей ничего не оставалось, кроме как отправиться к себе. Никакие силы на свете не заставили бы ее спуститься обратно в гостиную, где Дьюк и Пит кричали друг на друга и где сидела довольная собой Каролин.

Сев на свою кровать, Минни мрачно посмотрела на подарок Дьюка, коробочку, оставленную на тумбе. Она взяла ее и открыла, с удивлением отметив, что руки дрожат. Хорошенькое колечко подмигнуло ей одним из бриллиантов.

Достав из коробочки карточку, Минни поднесла ее к глазам.

«Моей жене в день ее рождения. С нежностью, Дьюк».

Ей показалось, что тонюсенькая ниточка, которая лишь недавно протянулась между ней и мужем, лопнула навсегда.

Впервые за долгие годы унижений и боли Минни Макмаон позволила себе расплакаться.

Глава 6

Мальчика назвали Хантером.

Роды проходили очень тяжело. Каролин, не привыкшая к боли и физическому дискомфорту, мучилась невыносимо, но лишь после четырнадцати часов страданий доктор Роули принял решение делать кесарево сечение. Каролин потеряла много крови, но малыш родился здоровым. Еще много недель после родов Каролин выглядела бледной и страдала от анемии. Даже Дьюк чувствовал к ней сочувствие и не знал, с какой стороны подойти. До этого момента он воспринимал любовницу только как объект сексуального влечения, а другие стороны ее натуры его не волновали. Ее трудное прошлое и личные переживания были для него пустым звуком — ему не хотелось блуждать в подобных дебрях.

Дьюк ждал, что беременность оттолкнет его от Каролин, но, как ни странно, его влечение к ней только возрастало по мере роста живота. Почему-то беременность любовницы воспринималась им как символ его мужской силы и власти над природой. Ему невероятно льстили изумленные взгляды знакомых, которые потрясенно взирали на гигантский живот Каролин и перешептывались за его спиной. Семью Макмаон вновь обсуждал весь Голливуд, и Дьюк наслаждался каждой новой разносной статьей в бульварных газетенках.

Дьюк боялся, что Каролин откажется спать с ним, как когда-то Минни, объясняя это страхом за будущего малыша, но неожиданно любовница превратилась в сексуальную хищницу. Они занимались самым агрессивным сексом в своей жизни именно во время беременности Каролин, совершенно не беспокоясь о безопасности ребенка. Дьюк прекрасно понимал, что любовница не сделала аборт только потому, что рассчитывала с помощью ребенка навеки зацементировать их отношения, и отдавал должное ее сообразительности. Каролин сохранила беременность, рискуя благосклонностью Дьюка, но желая занять прочное место в его завещании.