Любимцы фортуны

Подбородок Пита дернулся, словно он с трудом удержался от едкого комментария. Дьюк некоторое время подождал, но так и не дождался отповеди. Как всегда.

Меж тем Пит разложил коробки и свертки на столе, борясь с желанием запустить одним из них отцу в лицо. Он и сам знал, что никогда не решился бы на подобный поступок.

— К твоему сведению, — лениво сказал Дьюк, — в этом году я даже купил жене подарок. — Он пошарил рукой в кармане пиджака и достал коробочку.

Пит сделал вид, что не смотрит на коробочку, хотя краем глаза успел отметить фирменные цвета «Тиффани».

— Да взгляни же, — усмехнулся Дьюк.

Он открыл коробочку и ткнул ею в направлении сына. Пит изумленно уставился на кольцо, украшенное россыпью бриллиантов, — не слишком броское и элегантное, как раз в стиле Минни.

— Обручальное кольцо, уже второе, — прокомментировал Дьюк насмешливо. — Как символ постоянства нашего союза. В болезни и здравии, в богатстве и бедности, вот так-то, парень. Как считаешь, миссис Макмаон одобрит мой выбор?

Пит прищурился. Он не понимал, какую игру ведет отец. Был ли его подарок основан на искреннем желании угодить несчастной жене, или это был очередной ход в партии, правила которой знает только сам Дьюк? Может ли быть так, что, раня и мучая Минни, Макмаон-старший все еще сохранил в сердце каплю любви к ней?

Пит знал, что отец — жестокое чудовище. Он не верил в исправление, а потому видел в подарке Дьюка еще один способ побольнее ужалить Минни.

Ужин начался довольно обыденно, за исключением того, что все были подчеркнуто вежливы друг с другом, словно пытались сохранить видимость прочной семьи. Дьюк был необычайно молчалив, а во время второй перемены даже спросил жену о ее планах на вечер, чем необычайно удивил детей. Никто из них не помнил, когда в последний раз ужин проходил в такой спокойной и расслабленной атмосфере. В душе каждый надеялся, что это как-то связано с угасанием интереса Дьюка к любовнице.

Минни решила дождаться десерта и лишь потом затронуть опасную тему с шезлонгом и друзьями Каролины. Прожив с Дьюком около сорока лет, она знала, что наиболее терпим и податлив муж становится после пары бокалов вина.

— Кстати, Дьюк, — как бы между прочим начала она, заметив, что подали вторую бутылку мерло, — ты слышал, какой… э… неприятный инцидент произошел в твое отсутствие?

— Инцидент? — переспросил Дьюк, совершенно не заинтересовавшись. — А что случилось?

— Я говорю о шезлонге из итальянской соломки. — Минни сделала паузу, давая Дьюку возможность сообразить, о чем она толкует. — Боюсь, он сломан и не подлежит восстановлению. Отломились две ножки и проломлена лежанка.

— Сломан? Что за черт?! — Дьюк неожиданно взорвался. Минни не смела даже рассчитывать на столь сильную реакцию. — Какой урод сломал мой любимый шезлонг?! Признавайтесь! — Дьюк обвиняющим взглядом окинул стол.

— Может, вина, Каролин? — предложил Пит, который знал, к чему ведет мать. Он искренне восхищался тем, как грамотно Минни начала беседу.

— Нет, спасибо, я не буду, — ответила Каролин.

Пит заметил, что происходящее за столом не слишком ее напугало или обеспокоило. Более того, она выглядела всем довольной. Внезапно Пит испугался.

— Я получу ответ на свой вопрос? — бесновался Дьюк. Его щеки начали краснеть от напряжения. — Лори, это ты сломала шезлонг? Ты брякнула свой толстый зад на мою любимую итальянскую лежанку?

— Папочка, не кричи! — испуганно пролепетала Лори. Ее нижняя губа задрожала от обиды. — Я же не виновата, что у меня проблемы с весом.

— Конечно же, виновата! — рыкнул Дьюк, ткнув пальцем в огромный кусок пирога, лежавший на тарелке перед дочерью. — Прекращай жрать, тогда под тобой перестанет трещать мебель.

— Но это не я сломала шезлонг. — Лори послушно отодвинула тарелку с пирогом. — Его сломал тот чернокожий парень, что приходил сегодня купаться в бассейне. Он друг Каролин, — жалобно сказала Лори. — Он приходил всю неделю, постоянно напивался и курил свою вонючую траву. Ведь так, мамочка?

Минни молча кивнула. Она знала, что теперь стоит помолчать, уткнувшись взглядом в тарелку. Пусть гнев Дьюка вырвется наружу и выплеснется на любовницу.

Дьюк долго сверлил Каролин взглядом.

— Скинни снова был здесь? — спросил он странным тихим голосом.

Каролин смело встретила его взгляд. В отличие от Минни она могла себе это позволить. В ее глазах был вызов.

— Это так, Дьюк. Он был здесь. Правда, сама я отсутствовала, так что его привел Эдвард.

Минни краем глаза заметила, как Дьюк сильно сжал пальцами вилку.

Он прокашлялся.

— Мне все ясно. Каролин, я думал, что наш предыдущий разговор на эту тему был последним, но ошибся. Мне придется повторить то, что я говорил тебе наедине. Итак, первое, — он поднял руку вверх и загнул указательный палец, — я не желаю, чтобы в моем доме бывали грязные ниггеры.

— Дорогой! — воскликнула Каролин, потрясенная его грубостью. Она считала расизм по меньшей мере глупым. К сожалению, Минни и ее дети разделяли убеждения отца. — Но Скинни — выпускник Гарварда!

Дьюк жестом заставил ее умолкнуть.

— Прости, дорогая, но я в Гарварде не учился, поэтому твой Скинни для меня — просто грязный негр. Второе, я не позволю, чтобы мой дом стал прибежищем всякого сброда, вроде твоих приятелей. Тебе ясно?

Если бы Дьюк в таком тоне обращался к Минни, она давно бы сжалась к комочек, избегая его гневного взгляда, но Каролин только расправила плечи.

— Это и мой дом тоже, Дьюк.

Она была возмущена, но в глазах ее стояли слезы. До этого момента Минни ни разу не видела, чтобы Каролин принимала что-то близко к сердцу.

— Да, да, это и твой дом, — сказал Дьюк на тон тише. Похоже, его тоже поразила реакция любовницы. Он уже привык к тому, что Каролин борется с ним за каждую мелочь, и любовался ею, когда она была в гневе. Позднее, в постели, он всегда мог доказать ей, кто из них хозяин, а потому частенько уступал ее капризам. Подобное противостояние стало частью их сексуальной жизни. Однако сегодня Каролин казалась ранимой и несчастной.

— Это и твой дом тоже, — примирительно сказал Дьюк. — Но ведь не ты выложила кругленькую сумму за итальянскую кровать.

— Шезлонг, — тихо поправила Минни.

Дьюк раздраженно глянул на нее.

— Мне не нравится, что твои друзья ведут себя так, словно все в этом доме принадлежит им. И еще больше мне не нравится, что здесь постоянно болтается твой черномазый дружок.

Каролин неожиданно улыбнулась той же самой загадочной нежной улыбкой, которая некоторое время назад так обеспокоила Пита. Происходило нечто странное и совершенно новое.

Дьюк взял руку любовницы, словно решив прекратить конфликт.

— Ты все поняла, милая? — спросил он почти ласково, сжав ее пальцы.

— Хорошо, — кивнула Каролин и снова загадочно улыбнулась. — Я попрошу его больше не приходить в наш дом, обещаю. — Она обернулась к Минни: — Простите за сломанную кровать.

— Шезлонг! — в один голос воскликнули Пит и Лори.

— Да какая разница? — откликнулась Каролин.

Минни вошла в гостиную в сопровождении семьи и с умилением уставилась на подарки от Лори и Пита, загромоздившие стол.

Она все еще была под впечатлением от того, что произошло в столовой. Последние недели Минни все больше и больше уверялась в том, что Дьюк завел себе новую пассию. Об этом говорили его долгие отлучки и невнятные оправдания. К тому же Дьюк все чаще возмущался поведением любовницы, как если бы она внезапно стала его раздражать. А на прошлой неделе произошло совершенно неожиданное: Дьюк тайком пробрался в спальню жены — впервые с того момента, как Каролин пересекла порог Хэнкок-Парка.

Минни приняла его без единого протеста, без вопросов. После секса он осторожно гладил ее лицо, лежа рядом. Она уже успела позабыть, как это бывает. Минни никогда не понимала причин жестокости мужа, но его неожиданная нежность показалась ей еще более странной и необъяснимой.