Страница 10 из 48
В «Белом Жеребенке» важную роль играют животные, хотя они, как и в «Гарри Поттере», часто производят обманчивое впечатление. Рольф, огромный рыжий пес, оказывается львом. Он защищает Марию. Кот Захария очень умен и своим хвостом выводит на золе, покрывающей очаг, иероглифические письмена. Заяц Серена тоже наделен мудростью. В книгах о Гарри Поттере есть умный кот Гермионы Косолап, который распознает в питомце Рона — крысе Коросте (Скабберс) подлого зверомага Петтигрю.
А вот и сам Белый Жеребенок — летит стрелой по сосновому бору: «Он повернул свою красивую голову и посмотрел на нее [Марию], и она даже нисколько не удивилась, увидев во лбу у него маленький серебряный рог. Белый скакун оказался единорогом». Гарри тоже видел это мифическое существо в Запретном лесу: «От земли исходило белое сияние. Они подошли ближе. Перед ними лежал единорог, он был мертв. Гарри никогда не видел такой прекрасной и такой печальной картины». Единорог упоминается и в изданной «Комик Релиф» книге Ньюта Скамандера «Фантастические животные и места их обитания», из которой мы узнаем, что «он очень быстрый, поэтому его очень трудно поймать».
Но самые поразительные параллели повести Гудж с «Гарри Поттером» угадываются в описании еды: «Там был внушительных размеров сливовый торт, а еще шафрановый торт, вишневый пирог, восхитительное мороженое, эклеры, имбирное печенье, меренги, взбитые сливки, миндальные пальчики, карамельные пирожные, шоколадные пирожные, пряники, рожки с кремом, девонширские сладости, корнуоллские пирожки, бутерброды с джемом, сэндвичи с лимоном и творогом, сэндвичи с латуком, хрустящие хлебцы с корицей и медовые тосты — еды человек на двадцать, а то и больше». Нет, это не пир в Хогвартсе, это строки из последней главы «Белого Жеребенка». Джоанна Ролинг с гордостью признает, что в своей повести отдала дань памяти любимой книге детства.
Элизабет Гудж родилась в 1900 г. и принадлежала к более благородному кругу, чем семья Ролингов, но склонность к литературному творчеству и скромность оценки своих достижений роднят ее с писательницей, на чье творчество она оказала столь заметное влияние. Гудж была наполовину француженка; родители ее матери, как они утверждали, вели свой род от виночерпия самого Вильгельма Завоевателя. В жилах матери Джоанны Энн, в девичестве Волант, тоже текла галльская кровь.
Отец Элизабет был главой теологического колледжа при кафедральном соборе в Вэллсе, Сомерсет. Семья жила в старинном доме «с резными ангелами по углам комнат, с темными нишами и коридорами, где хорошо играть в прятки». Мать Элизабет, инвалид, по словам дочери, была «самой чудесной рассказчицей в мире». В детстве Элизабет много моментов, сближающих ее с Джоанной. Самый явный из них — влияние матери. Кроме того, если детство Элизабет Гудж пришлось на более романтический период — она росла в Англии эпохи короля Эдуарда, то маленькая Джоанна жила рядом с Динским лесом, в окрестностях которого время тоже словно бы остановилось.
Элизабет не училась в начальной школе, зато ее гувернантка мисс Лэвингтон отличалась весьма крутым нравом и так же, как и м-с Морган с ее «ежедневной десяткой», «вдалбливала» науку в голову своей маленькой воспитанницы, пока та не «выучила наизусть даты правления английских монархов со времен Вильгельма Завоевателя и всю таблицу умножения».
Единственный ребенок в семье, Элизабет днем игралав компании друзей у кого-нибудь из них в саду. Семья обычно отдыхала на острове Гернси, где были «глубокие ручьи, сбегающие в скалистые бухты с островками морских водорослей — настоящий рай для ребенка». После того, как отец Элизабет стал каноником кафедрального собора в Или, Кембриджшир, родители переехали в настоящий «дом с привидениями». Этот дом во времена, когда в Или еще существовал монастырь, был частью монастырского лазарета. «Почти у каждого дома в окрестностях собора была своя легенда, — вспоминает Элизабет. — Я так часто видела прогуливающийся по дому призрак серого монаха, что перестала его бояться».
Все эти детские впечатления в той или иной форме нашли свое выражение в творчестве Гудж. Она была чрезвычайно застенчива, особенно в том, что касалось школьных сочинений по английскому языку. В школе-интернате ее работы зачитывали в классе, а сама Элизабет, по ее воспоминаниям, «сидела с пылающими ушами, скромно потупив взгляд, но в душе раздуваясь от гордости». В начале творческой карьеры Элизабет постигла та же участь, что и Джоанну Ролинг: первые ее произведения были отвергнуты миром литераторов. Она преподавала рукоделие, а свободное время посвящала своему увлечению. «Утром я вставала рано, писала до завтрака, допоздна вечером, в редкие часы досуга». Первую свою повесть Элизабет сожгла, решив, что она ужасна, а ее вторую книгу, «Волшебный остров», о Гернси, отвергли два издательства, пока в итоге не приняли в «Джеральд Дакворт и К». Очень похоже складывалась и творческая биография Джоанны Ролинг. По невероятному совпадению обе добились литературного признания в возрасте тридцати двух лет.
На этом этапе Гудж обратилась к взрослым романам, лучшим из которых стал «Край Зеленого дельфина», основанный на реальной истории жизни человека с Нормандских островов, эмигрировавшего в Новый Свет. Разбогатев, он написал отцу девушки, которую любил, и попросил ее руки, но по нелепой случайности перепутал имена двух сестер и впоследствии, так и ясенившись на другой, ни разу не обмолвился супруге о роковой ошибке. Самые известные из детских книг Элизабет, «Белый Жеребенок» и «Долина Песни», появились после Второй мировой войны, и, по скромному признанию самой писательницы, их она «стыдится меньше всего».
Биографические параллели в жизни этих двух женщин достаточно любопытны, хотя и не так важны, как очевидное влияние, оказанное Элизабет Гудж на творчество Дж. К. Ролинг. Обе писательницы обладают, согласно Национальному биографическому справочнику, «плодотворным воображением прирожденного сочинителя».
Разумеется, они не зеркальное отражение друг друга. Элизабет Гудж, убежденная христианка, вела скорее аристократический образ жизни, ее не коснулись нищета, отчаяние и одиночество. Основываясь на собственном жизненном опыте, она писала о том, что хорошо знала. Ее перу принадлежат шестнадцать романов и шесть книг для детей, и благодаря Джоанне Ролинг они имеют шанс вновь обрести былую популярность.
Девиз Мерривэзер из «Белого Жеребенка» — «Да правят королевством сильный дух, чистая душа, веселое и любящее сердце» — звучит словно гимн отваге Гарри Поттера и вере Гермионы Грэйнджер в дружбу и храбрость.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
В тихом омуте...
«Молодым людям абсолютно нечем заняться»
Старшеклассниц из общеобразовательной школы «Уайден» можно было условно отнести к пяти категориям: зубрилки, вертихвостки, хулиганки, ябедницы и, наконец, обычные дети, из которых получаются рядовые добропорядочные граждане. Джоанну, или Джо, как теперь она предпочитала именоваться среди друзей, одноклассницы однозначно определили в разряд зубрил-интеллектуалок. Потребовался не один год, чтобы изжить имидж этакой Гермионы Грэйнджер, но к пятнадцати годам Джоанна начала превращаться из «школьной отшельницы» в более общительную девочку, настолько заслужившую признание одноклассниц, что в последнем классе была избрана старостой. На оказанную ей честь она отреагировала своеобразно: «Все лучше, чем в тюрьму». Такая оценка очень многое говорит о ее отношении к этой школе. Сама Джоанна утверждает, что «в общем-то, любила среднюю школу», но одна из ее подруг рассказывает совсем иное: «В Уайдене было ужасно. Вы дажепредставить себе не можете, как мы с Джо мечталипобыстрее закончить последний класс».
В подростковом возрасте Джоанна стала более открытой и раскрепощенной. Почти все ее сверстники после Татшилла продолжали учебу в Уайдене. В 1976 г. это была современная общеобразовательная школа, только что переведенная в новое здание в соседней деревне Седбери, в двух милях от дома Ролингов. Сегодня вдоль дороги от Черч-Коттеджа до школы стоит столько домов, что трудно понять, где кончается одна деревня и начинается другая. Отличить Седбери можно разве что по разросшемуся школьному городку да находящимся по другую сторону улицы Бичли-роад армейским казармам. В Уайден принимали без вступительного экзамена всех, кто жил в этом районе, и, как и в других государственных школах, обучение здесь было бесплатным. «У нас учились ребята со всей округи, из самых разных слоев», — говорит Джон Неттлшип, бывший учитель химии Джоанны. Здесь были дети и из семей коренных местных жителей, составлявших различные прослойки трудящихся, и из семей переселенцев вроде Ролингов, которые хотели, чтобы их дети росли в здоровой среде.