Страница 91 из 124
А Агофен отступил на два шага и с удивлением смотрел на корчившегося от боли великана. Вроде сам он здесь совершенно не при чем. И остальные с удивлением смотрели на Дробана. Не могли понять, что с ним случилось: не от того же он воет, что стукнул этого, в халате и красных тапочках с загнутыми носами. Да Дробан тысячу раз стукал. Не таких стукал, и ни один на ногах не мог устоять. А сейчас сам Дробан корчится от боли. Все даже как-то растерялись от такого происшествия. И два остальных Дробана растерялись. Сам барон Серг Боремба ничего понять не мог. Вообще-то этот Боремба, вроде, был сообразительным, и скоро понял бы, что произошло, но не успел. Максим посчитал, что момент сейчас самый подходящий, чтобы скрутить этого барона (который, вполне возможно, вовсе не барон, а обыкновенный разбойник, и бароном только притворяется) и взять его в заложники, но тоже не успел. Потому что, как раз, в это время, на поляну выехал всадник на высоком белом коне. И все сразу забыли про Дробана. Не такая Дробан личность, чтобы долго оставаться в центре внимания.
Конь был белым, без единой черной крапинки, и всадник, можно сказать, был белым. Белый волосы обильно стекали из-под высокого, отливающего серебром шлема, на грудь опускалась ухоженная белая борода, шикарные белые усы украшали лицо. Максим сразу понял, что это барон. Настоящий, потомственный, породистый. Пожалуй, еще побаронистей, чем Брамина-Стародубский. И конь под бароном был редкой красоты, и камзол на бароне был роскошный из дорогого синего сукна, с затейливым узором, вышитым золотыми нитями. Белый конь переступал уверенно, бережно и неторопливо, словно на параде. Сообразительная, видно, была скотина. Показывал: смотрите, какой на мне всадник, смотрите, какая честь мне оказана. Вам тоже оказана честь: видеть моего всадника.
Вслед за бароном ехали трое. Средний держал высокий шест на котором крепился штандарт из алого полотна, а двое других, с обнаженными мечами, служили ему охраной. На штандарте красовалась зверюга. Злая, тощая и однорогая. Сама зверюга была голубой. Она стояла на задних лапах, а передними, заканчивающимися четырехпалыми птичьими когтями, пыталась кого-то ухватить. Морда у зверюги была зубастой, красной и хвост тоже красный, причем раздвоенный, как язык у змеи. И на обоих концах хвоста - острый шипы.
За знаменной группой, тоже по трое в ряд, ехали вооруженные всадники. Немалый отряд. Побольше, чем у Борембы. И повнушительней. Кони, как на подбор, темные, рослые, всадники в кольчугах, вооруженные одинаковыми длинными копьями и большими тяжелыми мечами. Настоящая боевая дружина.
На середине поляны умный конь остановился. Барон Боремба тут же скатился с своего великана и торопливо подошел к вновь прибывшему.
- Здравствуйте ваша светлость, барон Оскарегон, - Боремба почтительно поклонился. - Рад видеть вас в добром здравии.
- И я рад тебя видеть, Боремба, - ответил барон Оскарегон, никакой радости при этом не проявляя. - Сколько человек привел?
- Шестьдесят три пацана, ваша светлость, - доложил Боремба. - Все крутые и удалые. Готовы пролить кровь за наши баронские свободы и привилегии.
- Удалые, это хорошо, - барон Оскарегон прошелся взглядом по отряду Борембы и слегка поморщился. Видно невысоко оценил крутость и удаль. - Генерал еще не подошел?
- Нет, ваша светлость, пока не видно.
- Разведку провели?
- Как же, ваша светлость, первым делом провели разведку. Сюда, к Зеленой Пустоши, идут три отряда кикивардов, каждый - человек двести. Один вооружен копьями, два других - мечники. За ними генерал Гроссерпферд со своим штабом. Эти верхом. Всего человек шестьсот, вот и все, что у них есть. Мы им в два счета рога посшибаем и шерсть острижем. Пленных будем брать или как?
- Ты как думаешь? - поинтересовался Оскарегон.
- Кикиварды выкуп платить не станут. Они, падлы, одним днем живут. Что награбят, сразу и проедают.
- Вождь может за своих воинов заплатить?
- Серваторий? Этот козел за горсть башлей удавится. Если покупатель найдется, так он сам станет своих кикивардов пучками продавать. А нам пленных кормить? На кой это нам? Я бы мечи и копья отобрал и гнал их куда подальше.
- Резонно, - согласился Оскарегон. - Пусть сами кормятся. Ну, что ж, будем ждать, пока генерал со своими кикивардами пожалует. Всем отдыхать, - приказал он. - Но коней не расседлывать, костров не жечь.
Оскарегон легко соскочил с коня, прошелся, разминая ноги, и только сейчас увидел Дорошу. Ничего удивительного. В этой толпе лошадей и воинов маленького лепрекона заметить было нелегко.
- Дороша, и ты здесь, - обрадовался барон. - У тебя как дела? Башмак закончил?
- Нормально, ваша светлость, - Дороша ответил уважительно и радушно, будто был у барона в приятелях, по вечерам ходил к нему беседовать и пить чай на веранде. - А башмак я еще не закончил. И пряжку подходящую никак не подберу. Восемь штук примеривал... Ажурные все, из чистой бронзы, по форме и размерам вполне соответствуют. А присмотришься - не тот вид. Думать надо. Да и других дел полно.
В нескольких шагах от Дороши на земле сидел Дробан. Он тихо постанывал и с недоумением смотрел на ладонь правой руки, красную, распухшую и как-то неестественно вывернутую.
- Разбойника ты обидел? - спросил барон. - За что?
- Не трогал я этого Дробана, - лепрекон и не поглядел на мордоворота, раньше нагляделся. - И говорить мне с ним не о чем. Нет у нас общих интересов.
- А здесь что делаешь? - поинтересовался барон.
- Да так... К бабушке Франческе с друзьями заходили, - Дороша показал на своих спутников. - Кое-чего помочь надо было. А тут, смотрим, генерал Гроссерпферд войско собирает, хочет короля сместить, генеральские порядки навести... Мы барону Брамина-Стародубскому сообщили. Он и попросил нас пока не уходить. Договорились встретиться на этой Пустоши. Может чем-нибудь сумеем помочь баронскому ополчению.
- Так это вы... - протянул Оскарегон. - Вот не думал. Хотя, конечно... Такое дело без тебя обойтись не могло. С бароном Борембой уже познакомился.
- Познакомился, - подтвердил Дороша. - Только я не знал, что Боремба барон. Думал, просто нахальный атаман разбойников. А оказывается и этот уже барон. Ну да ничего, бывает.
- Познакомились, - влез Боремба, который опасался, как бы лепрекон не ляпнул чего-нибудь лишнего, неприятного. - Сначала не разобрались, потом перетерли... Все пучком. Лихие пацаны! Промышляют под прикрытием. Железно. Даже я купился! Думал, что они не при делах. Туристы! - Боремба искренне расхохотался. - Они Гроссерпферду уши лапшой завесили, как бархатной шторой, хитрого генерала как последнего лоха на понт взяли. Это же надо! Вегетарианцы и пацифисты, ха-ха-ха...
- Угу, мы с Борембой разобрались, - подтвердил Дороша. - Поняли друг друга.
Он посмотрел на Дробана, потом снова на Борембу. По этому взгляду бывший атаман должен был понять, что с каждым, кто станет приставать к лепрекону, будет то же самое, что случилось с мордоворотом. А то - и еще хуже. Боремба соображал хорошо. Понял.
- Мы теперь как братаны, с полным друг к другу доверием, - Боремба улыбался так приветливо и глазки его светились такой добротой, что кто-то другой не устоял бы. Дороша устоял. Не такой у лепрекона был характер, чтобы так просто кому-то поверить, а уж подружиться, тем более.
- Угу, - сказал он. И непонятно было, что стояло за этим "Угу"?
А Боремба окончательно решил, что с лепреконом следует дружить. Раз сам барон Оскарегон с уважением относится к Дороше, значит и ему, Борембе, выгодно сойтись с малышом поближе.
- Есть у меня в донжоне, на втором этаже, хорошая светлая комната. Прикажу ее коврами устелить и под башмачную мастерскую оборудовать, со всякими причиндалами, которые тебе нужны, - заявил он. - Считай, Дороша, что это твоя мастерская. В любое время приходи, и чувствуй себя там как дома. Мастери свои башмаки. Но если тебе второй этаж не подходит, ты скажи, не стесняйся. Найдем что-нибудь подходящее на третьем этаже, или на первом.