Надо помочь бабушке

   В одну из таких непродолжительных передышек они увидели двух парящих в небе крокаданов.

   - Всем смотреть на крокаданов и слушать! - приказал плоскомордый. - Сейчас пойдет политическая агитинформация.

   - Это из птичника, что Верблюд построил, - определил один из воинов. - Опять станут молоть про победу. Брахата.

   - Прекратить разговорчики!.. - оборвал его плоскомордый. - Всем слушать!

   - Для вас, славные воины-освободители! - донесся с безоблачного неба звонкий голос крокадана. - Для вас, защитники правого дела, боевой выпуск "Правды на крыльях!"

   - Вечерний выпуск "Правды на крыльях!" - повторил другой крокадан. - Нет ничего правдивей "Правды на крыльях!" Вечерний выпуск!

   - "Путь к победе!" так назвал свой документальный очерк наш военный корреспондент, - сообщил первый.

   - С раннего утра, когда солнце своими лучами, еще золотит верхушки Граничных гор, - затянул военный корреспондент, - группами и в одиночку, стекаются кикиварды на плац. Для них плац, не просто большое поле, а стартовая площадка, залог победы на тернистом, но победоносном, пути к долгожданной свободе и заманчивой независимости. Здесь, на плацу, под руководством закаленных инструкторов, куют они железные несгибаемые строки "Науки побеждать", шлифуют свой путь к победе. Упорные и целеустремленные, чеканят кикиварды каждый шаг, готовые умереть с улыбками на устах, потому что им выпало счастье бороться за счастье грядущих поколений. И никакой враг не сможет остановить их победную поступь твердых шагов. А на то, как они маршируют, одновременно, всем строем, ставя на землю то левую ногу, то правую, с любовью и гордостью смотрит Почетный герой Счастливой Хавортии генерал Гроссерпферд, лучший военачальник всех времен и народов. В его стальном взоре, любовь к его солдатам и ненависть к его врагам. Каждый его жест говорит о приближении его победы над его подлыми врагами.

   - Приходилось ли вам когда-нибудь отступать? - спросил Почетного героя наш корреспондент.

   - Нет! - с кристальной генеральской прямотой ответил Гроссерпферд. - Я не знаю, что означает это слово. Зато я хорошо знаю прекрасное слово "Победа!"

Глава двадцать первая.

   Крокаданов трогать нельзя. От Верблюда баранины не дождешься. Максим ведет работу по разложению армии. Супер лейтенант Бумбер - козел. Делаем ноги. Наказание Бумбера.

   Ужинать Максим пристроился к десятке, с которой осваивал премудрости строя. Перезнакомился со всеми, но имена были непривычными, и запомнил он только три: Карбокар, Гударий и Дидитор. Гударий был самым разговорчивым, Карбокар самым большими и сильным а Дидитор самым молчаливым. Дидитор, вообще, почти ничего не говорил. Внимательно слушал других и иногда произносил: "Да, да, да..." При этом он озабоченно хмурился, недоверчиво улыбался или хитро подмигивал. Иногда он ничего не говорил, а только хмурился, улыбался или подмигивал.

   Обед состоял из жиденькой кашицы, сдобренной вонючим жиром и куска жесткого мяса столетнего буйвола. Хотя, возможно, это было не мясо, а куски кожи почтенного животного. Максим попробовал кашу, но от первой же ложки его чуть не стошнило и он отдал миску соседу, который мигом расправился с этой странной едой. А то, что называлось мясом, Максим грыз, откусывал маленькие кусочки и глотал их. Разжевать "мясо" было невозможно.

   - С раннего утра... с раннего утра, - вспомнил Гударий крокаданов. - Уроды! С раннего утра кикиварду пожрать надо. Надоели они мне, брахатата! Поймаю завтра пару и перья из хвостов повыдергаю.

   - Супер сказал, что крокаданов калечить нельзя, - сообщил ему тощий кикивард, имени которого Максим не запомнил. - Они это... воспитывают в духе проданности и вредности.

   - Преданности и верности, - поправил его Карбокар.

   - Один хрен, - отмахнулся тощий. - Тому, кто покалечит крокадана - десять ударов палкой.

   - Да, да, да, - подтвердил Дидитор и нахмурился.

   - Они каждое утро здесь летают? - поинтересовался Максим.

   - Летают, падлы, и каркают: то про свободу, то про Верблюда, какой он у нас выдающий, - сообщил Гударий, разглядывая подозрительное месиво в своей миске. - А кормят бурдой. В могиле я видел эту бурду. Я так понимаю, что если Верблюд такой выдающий, так пусть он нам баранину выдает.

   - Да, да, да, - подтвердил Дидитор и недоверчиво улыбнулся.

   - Нам бы послушать других крокаданов, которые правду говорят, - задумался Карбокар.

   - Вражеские голоса слушать запрещено, - опять влез тощий. - Они это... клевещают и надрывают. Супер говорил: "тому, кто слушает вражеские голоса - десять ударов палкой".

   - Клевещут и подрывают, - опять поправил его Карбокар.

   - Твой супер-пупер только и знает, про десять ударов. Брахатата! - не нравился Гударию супер лейтенант. - Мордой его об телегу... десять раз! И пусть утирается.

   - Да, да, да, - подтвердил Дидитор и неодобрительно нахмурился. Непонятно кого он не одобрял: тех, кто слушает вражеские голоса, или супер-пупера.

   - Где ты видел крокаданов, которые говорят правду? - вступил в разговор, лопоухий (имени лопоухого Максим тоже не запомнил). - Крокадан, он и есть крокадан. Кто их кормит, за того они и врут.

   - Падлы они все! - Гударий через край отпил бурду из миски и отбросил ее. - Надо ноги делать. Брахатата!

   "Не верят они Верблюду, - убедился Максим. - И порядками, которые здесь наводят недовольны. В этих вооруженных силах начался процесс брожения и разложения. Надо помочь историческому процессу".

   - Королевских гвардейцев бараниной кормят, - сообщил он. - Три раза в день.

   - Три раза в день? - не поверил ушастый.

   - Сам видел, - заверил Максим. - А если кому мало, еще дают. Называется "добавка".

   - Ну, брахата! - возмутился Гударий. - Падлы позорные! А нам сливают пойло поганое, не проглотишь.

   - Может у нас баранов нет... - усомнился ушастый.

   - Ага, баранов у нас нет, - хохотнул Максим. - Серваторий, по-твоему, кожу буйвола грызет?!

   - Так ведь вождь, - попытался защитить Серватория ушастый. - Вождю положено...

   - А мне, значит, не положено! - продолжал возмущаться Гударий. - Брахатата! Серваторию положено, Верблюду положено... Суперу положено! А мне положено с копьем бегать! В строю! Мордой их всех об телегу! Брахатата!

   Дидитор нахмурился, но ничего не сказал.

   - Обещали мясо, а кормят пойлом, - поддержал товарищей тощий кикивард.

   - От супера барана не дождешься, - напомнил Максим.

   - Я молодой сыр люблю, - сообщил тощий. - Поселяне его в амбарах прячут, под крышей...

   Дидитор опять промолчал. Он сыр не любил.

   - И я сыр люблю, - сообщил Максим. - Только не видать нам сыра, ни молодого, ни старого. Погоняют нас еще несколько дней и пошлют воевать с гвардейцами короля. Строем. Чтобы кисть правой руки сгибалась в фалангах, - напомнил он.

   - Убил бы я этого супера, - завелся молчавший до сих пор, молодой, безбородый еще кикивард. - Нам свободу обещали! А заставляют строем ходить. Шага не сделаешь без команды! Брахата!

   - Они нас, кикивардов, не уважают, - подлил масла в огонь Максим. - Супер-пупер кружева нацепил и гоняет нас как зачуханных поселян. Да кто он такой, чтобы нас, свободных кикивардов, гонять как поселян?! - Максим вытаращил глаза, взмахнул кулаками и объявил: - козел он! Позорный, вонючий, безрогий козел! {17}И нутро у него козлиное!

   Кикиварды никого козлами не обзывали. Обзывали, падлами, долбозвонами, тупорылыми, задрыгами, придурками. А также собаками, ослами, ехиднами, гадюками, жабами... Много чем и много кем обзывали, но козлов не упоминали. Их культура находилась на родо-племенном уровне, и до козлов еще не дошло. Максим поступил как прогрессор: внес современное ему понятие в культуру, что стояла на более низкой ступени.