Страница 8 из 62
— Пока нет, — отвечаю я.
Фиона начинает рассказывать длинную и запутанную историю о какой-то дорожной аварии, которую видела по пути сюда. Мне совсем не интересно, но из вежливости я притворяюсь. Анна даже не старается. Она прихлебывает кофе и смотрит в никуда, как будто совсем не обращая внимания на слова Фионы, которую, похоже, совсем не беспокоит странное поведение подруги. Она говорит и говорит, как будто ситуация абсолютно нормальная. Я задумываюсь: может быть, она так привыкла к скрытности Анны, что перестала ее замечать — или же научилась не обращать на эти странности внимание.
Когда мы допиваем кофе, Фиона ставит пустые кружки в раковину. Она прощается с Анной и наклоняется, чтобы поцеловать ее в макушку. Девушка слабо улыбается.
— Тим, не могли бы вы посмотреть, что такое с моей машиной? — спрашивает Фиона. — Всю дорогу мигал огонек на приборной доске. Может быть, масло закончилось?
— Да, конечно, — я жму плечами. — Сейчас гляну. Правда, механик из меня не особый.
Я иду вслед за ней по коридору и выхожу на крыльцо. Фиона прикрывает дверь.
— Дело не в машине, — тихонько говорит она, оглядываясь и плотно сдвигая брови — густые и темные, которые так идут Маркусу, но на ее лице кажутся мужскими. — Я просто хотела предупредить: если жить в одном доме с Анной вам покажется слишком тяжело и если вы решите съехать, мы с Маркусом не обидимся. Главное, чтобы вы не чувствовали себя обязанным здесь оставаться. Вы вольны уехать в любое время, как только захотите. Просто помните об этом. В любое время.
7
В ресторане вечером нас только трое — я на кухне, Блейк моет посуду, а наша лучшая официантка, Джо, работает в зале. Из всех, кто работает в «Корсо», Джо и Блейк — мои фавориты. Блейк невероятный здоровяк, добродушный гигант. Самое приятное в нем — непоколебимое спокойствие. Безмятежность — полезная штука в жаркой людной кухне. Тарелки могут громоздиться горами, но Блейк спокойно работает, неизменно улыбаясь и оставаясь вежливым.
Джо тоже добродушна, но если Блейк большой и невозмутимый, то она маленькая, изящная, быстрая. У нее темные волосы и яркие глаза. Когда клиентов много, я готов поклясться, что она наполняет весь ресторан своей энергией. А еще у Джо сверхъестественная способность знать, что происходит за каждым столиком.
Мы работаем втроем, дела идут прекрасно, последние посетители уходят, и к десяти уже прибрано.
Устроившись за стойкой, мы с Блейком пьем пиво, Джо — красное вино.
— Хорошие сегодня чаевые? — спрашиваю я.
Она улыбается.
— Двадцать пять баксов.
— Значит, ты нам ставишь выпивку в «Стейне», — говорит Блейк.
— Договорились, — охотно соглашается Джо. — Тим, ты с нами?
— Нет, — отвечаю я. — Пойду домой. Сил совсем нет. Я рано встал, чтобы покататься.
— Неплохо, — замечает Блейк. — Эй, ты все еще в Колларой у своей бывшей? Вечером туда фиг доберешься.
— Я недавно съехал, — говорю я. — Теперь живу неподалеку, в Фэрлайт. Минут десять — пятнадцать ходу отсюда.
— Правда? — он свистит. — В Фэрлайт? Отличное место. Я там подрабатывал маляром. Там есть один красивый старый дом из песчаника. Знаешь, про какой я? Такой, огромный, с шикарным садом. Хозяйка хотела, чтоб я выкрасил столовую в красный цвет, точно помню. Мы боялись, что будет слишком темно, но получилось неплохо.
— Именно там я и живу.
— Ты не шутишь? На Лодердейл-авеню?
Я киваю.
— Дом называется «Фэрвью».
— Точно, он самый. — Блейк качает головой и поглядывает на Джо. — Старик, я его обожаю. В детстве все время ходил мимо. Мне казалось, что это настоящий замок. Я обещал себе, что когда-нибудь накоплю денег и тогда… — Он смеется и смотрит на свою запачканную одежду. — Но, похоже, в обозримом будущем не светит. Лучше скажи, как тебя угораздило там поселиться?
— Я просто снимаю комнату. У девушки по имени Анна, — отвечаю я.
— Анна? Это дочка хозяйки. — Блейк задумывается и припоминает: — Дом большой, а их было всего трое. Анна приносила нам питье. Такая общительная, веселая. — Он ухмыляется.
— Да нет же, — отвечаю я. — Анна страшно застенчивая. Может быть, ты ее с кем-то путаешь? Она блондинка. Худая… — Я не упоминаю, что Анну трудно назвать общительной и уж тем более веселой.
— Точно, блондинка… но застенчивая? Ну нет, — говорит Блейк. — Анну застенчивой не назовешь. Она такая обаяшка, рядом с ней я прямо чувствовал себя особенным. Короче, она из тех, кого все любят.
Вернувшись домой, я замечаю свет в гостиной и слышу какие-то звуки. Анна, в пижаме, лежит, свернувшись клубочком, на кушетке. Она садится, когда я вхожу в комнату, и отрывисто здоровается, прежде чем вновь повернуться к телевизору. Я предлагаю ей пиво, которое принес из ресторана, но она качает головой, даже не глядя на меня. Я открываю банку, сажусь на кушетку напротив и смотрю фильм, пока не начинается реклама.
— Чем вы тут занимались? — спрашиваю я, не задумываясь. Вряд ли у нее, запертой в четырех стенах, много развлечений.
— Ничем особенным, — отвечает она без малейшей иронии.
Я решаю проверить версию Блейка.
— Вы не поверите, но один мой приятель, Блейк, который работает со мной в ресторане, раньше подрабатывал маляром. Представляете, он клянется, что красил здесь столовую несколько лет назад. Утверждает, что знал вас и вашу маму. Вы его случайно не помните? Такой высокий здоровый парень.
— Н-нет, — говорит Анна.
— Вы уверены? Блейк уверяет, что не ошибся. Он сказал, что выкрасил столовую в красный цвет, что вы ему очень понравились, что вы приносили рабочим питье… — Я пытаюсь усмехнуться, но у Анны вид равнодушный и даже скучающий. — Точно не помните?
— Нет, — она отвечает ровно и без всякого интереса, так что мой энтузиазм кажется глупым и неуместным. Анна отворачивается к телевизору, и мы молча смотрим рекламу.
Я досиживаю до конца фильма и допиваю пиво. Мы вежливо и безразлично беседуем во время рекламы, и тень разговора, который так и не состоялся, маячит в комнате, как нежеланный гость.
8
Разумеется, Анна помнит Блейка и других рабочих. Но она не намерена говорить о прошлом.
Такие разговоры внушают ей желание закричать.
А если она начнет кричать, то вряд ли сумеет остановиться.
9
Я просыпаюсь от внезапного испуга. Сердце колотится, как будто приснился кошмар. Я задернул шторы, когда пришел, и теперь почти ничего не вижу. Вглядываюсь в темноту, широко раскрыв глаза, и моргаю. Целую минуту я лежу и сосредоточенно дышу, ожидая, когда сердце перестанет бешено стучать. Успокоившись, я перекатываюсь на бок и поправляю подушку.