Страница 21 из 69
—Таким образом, он уже превратил тебя в своего раба.
—Мы весело проводим время,— говорю я защищаясь
—Он попытался затащить тебя кровать?
—Нет, — я говорю, немного скрывая. — Я должна решиться на таблетку, сначала. И я решила, что не сплю с ним до моего восемнадцатого дня рождения.
Я, несомненно, отмечу его на моем календаре. "День рождения Кэрри и день когда она теряет девственность".
—Возможно, ты хотела бы быть там. Для моральной поддержки.
—Берни понимает, что ты планирует использовать его просто в качестве жеребца?
—Я полагаю слово "жеребец" приминается только, если ты планируешь воспроизводиться. Что я не собираюсь делать.
—В таком случает, слово "никчёмный" более подходящие.
—Бернард не никчёмен, — говорю я угрожающе. — Он — известный драматург.
— Бла—бла—бла.
—И я уверена, что его 'меч' более могущественный, чем его слово.
—Ты должна надеяться на это,— говорит Миранда. Она поднимает указательный палец и медленно загибает его в крюк, потом мы рассмеялись.
—Я просто обожаю эти цены, — говорит Лил, просматривая меню.
—Я знаю. — Миранда, радуется комплименту. — Вы можете заказать целую порцию за три доллара.
—И целое пиво за пятьдесят центов,— добавляю я.
Мы усаживаемся за стол в индийском ресторане, о котором Миранда продолжала говорить нам, хотя его было не слишком легко найти. Мы шли вверх и вниз по кварталу три раза, проходя мимо, почти идентичных ресторанов, пока Миранда не настояла, что это и есть то место, распознав его по трем павлиньим перьям в вазе у окна.
Скатерти в красно-белую клеточку; ножи и вилки оловянные. Воздух заплесневелый и сладкий.
—Это напоминает мне дом, — говорит Лил.
—Ты живешь в Индии? — Миранда спрашивает, удивленная.
—Нет, глупая. В Северной Каролине, — она жестами показывает вокруг обстановки ресторана. — Это место точно похоже на одно из тех мест барбекю, расположенных у автострады.
—Автострада? — Спрашивает Миранда.
—Шоссе, — я перевожу.
Я надеюсь, что целый обед не походит на тот. Миранда и Лил обе заняты собственными мыслями, поэтому, я предположила, что они понравятся друг другу. И я нуждаюсь в них, чтобы выжить. Я скучаю по компании друзей. Иногда такое чувство, что каждая часть моей жизни так отличается, я постоянно посещаю другую планету.
—Ты — писатель? — Миранда спрашивает Лил.
—Так и есть, — она отвечает. — Что на счет тебя?
Я встреваю.
— Миранда специализируется на Женских Исследованиях.
Лил улыбается.
—Без обид, но что ты можешь делать с этим?
—Что—либо, — Миранда сердито смотрит.
Она, вероятно, задается вопросом, что ты можете сделать со степенью поэзии.
—Миранда делает очень важную работу.
—Протесты против порнографии. И ещё она добровольно работает в женском приюте, — говорю я.
—Ты — феминистка. — Кивает Лил.
—Я не хотела быть ни кем другим.
—Я — феминистка,— я добровольно вызываюсь. — Я думаю, что каждая женщина должна быть феминисткой.
—Но это означает, что вы ненавидите мужчин. — Лил берет глоток ее пива и смотрит прямо через стол на Миранду.
—Что, если я ненавижу? — Миранда говорит.
Это не хорошо.
— Я не ненавижу всех мужчин. Просто некоторых мужчин, — говорю я, пытаясь разрядить атмосферу.
Особенно мужчин, которых я люблю, но им не нравлюсь я.
Лил кидает мне острый взгляд, подразумевая, что она полна решимости поспорить с Мирандой.
—Если ты ненавидите мужчин, как ты можете когда-либо жениться? Хотеть ребёнка?
—Я предполагаю, если ты действительно думаешь, что единственная цель женщины в жизни состоит в том, чтобы выйти замуж и завести детей, — Миранда прерывается и дает Лил превосходящую улыбку.
—Я не говорила этого,— Лил отвечает спокойно. — Просто потому, что ты замужем и имеешь детей, не означает, что это — единственный пунктик к твоей жизни. Ты можете заниматься чем хочешь и иметь детей.
—Хороший ответ, — говорю я.
—Я считаю, что неправильно принести ребенка в это патриархальное общество,— Миранда отвечает стремительно. И уже когда беседа собирается полностью выйти из под контроля, наши заказы прибывают.
Я быстро хватаю одно из печений, опускаю его в красный соус и сую его в рот.
— Фантастический, — я восклицаю, поскольку мои глаза начинают слезиться, и мой язык горит. Я отчаянно махаю рукой перед лицом, поднося стакан воды, Лил и Миранда смеются.
— Почему вы не сказали мне, что соус был острый?
—Почему ты не спросила? — Смеётся Миранда. — Ты опустила его. Я полагала ты знаешь, что делаешь.
—Так и есть!
—Это включает секс? — Миранда спрашивает, с озорной улыбкой.
—Что это со всеми и сексом?
—Это очень захватывающе,— говорит Лил.
—Ха, — говорю я. — Она ненавидит его. — Я указываю на Миранду.
—Только часть "сексуального контакта", — Миранда делает кавычки с пальцами. — Почему они называют это "сексуальным контактом", так или иначе?
Это похоже на звук, будто это какой—то разговор. Но это не так. Это проникновение, чистое и простое. Нет никакого вовлеченного компромисса.
Приносят наши карри. Один из них белый и сливочный. Другие два коричневые и красные, и выглядят острыми. Я беру ложку белого карри. Лил берет часть коричневого и выдвигает его к Миранде
—Если ты знаешь, как правильно этим заниматься, предположительно это походит на беседу, — говорит она.
—Как?— Миранда спрашивает, полностью не убежденная.
—Член и влагалище общаются.
— Ни за что, — говорю я.
—Моя мать сказала мне,— говорит Лил. —Это — акт любви.
—Это — военные действия,— Миранда возражает. — Член говорит: «Впусти меня» и влагалище говорит: «Гори в аду подальше от меня».
—Или возможно влагалище говорит: «Поспеши», — я добавляю.
Лил прячет улыбку.
—В этом и проблема.
—Если вы будете думать, что это будет ужасным, то так и будет.
—Почему? — я макаю вилку в красный карри, чтобы проверить его остроту.
—Напряженность. Если вы напряжены, то это будет труднее. И болезненно. —Именно поэтому у женщины должен всегда быть оргазм сначала, — говорит Лил беспечно.
У Миранды заканчивается пиво и она, немедленно заказывает другое.
—Это — самая нелепая вещь, которую я когда-либо слышала. Как ты можешь сказать, был ли у тебя даже этот воображаемый оргазм?
Лил смеется
—Да, — я проглатываю. — Как?
Лил садиться назад на ее стул и делает учительский вид.
— Вы разыгрываете меня, верно?
— Я нет, — говорю я, смотря на Миранду. Ее лицо непроницаемо, как будто её это не особо интересует
—Вы должны знать свое тело, — говорит Лил по секрету.
—В смысле?
—Мастурбация.
—Фу-у-у, — Миранда закрывает уши руками.
—Мастурбация — не грязное слово, — Лил ругает. — Это — часть здоровой сексуальности.
—И я предполагаю, что твоя мать сказала тебе и это? — Требует Миранда.
Лил пожимает плечами.
—Моя мать медсестра. Она не верит в жеманные слова, когда дело доходит до здоровья. Она говорит, что здоровый секс — просто часть здоровой жизни.
—Хорошо, — я впечатлена.
—И она сделала весь тот поднимающий сознание материал,— Лил продолжает. — В начале семидесятых. Когда женщины сидят без дела в кругу с зеркалами.
—Ага, — это, я предполагаю, объясняет все.
—Она — лесбиянка теперь,— говорит Лил небрежно.
Рот Миранды открывается, как будто она собирается говорить, но внезапно передумывает. На этот раз ей нечего ответить.
После обеда Лил отпрашивается с вечеринки, говоря о головной боли. Миранда не хочет идти также, но я указываю, что если она пойдет домой, будет похоже, что она дуется.