Лето в большом городе

При любом копировании текста, указание ссылки перевода, переводчиков и

редактора обязательны! Уважайте чужой труд!

Кэндисс Бушнелл

Лето в Большом городе

       Для Лизы и Дейдра

Часть первая

Первая удача

Глава 1

Сначала Саманта просит меня найти ее туфлю. И когда я обнаруживаю ее в раковине, она приглашает меня на вечеринку.

— Ты тоже можешь прийти, учитывая, что тебе все равно некуда идти,

а я не хочу быть нянькой.

— Я уже не ребенок.

— Ладно, воробушек. В любом случае, — говорит она, поправляя свой шелковый бюстгальтер, и заворачиваясь в зеленую рубашку Лайкра, — тебя уже ограбили. Но если тебя похитит сутенер, я не хочу иметь к этому никакого отношения.

Она придирчиво рассматривает мой наряд: темно-голубой вельветовый жакет и подходящую по цвету юбку, которую я считала стильной всего лишь несколько часов назад.

— Это все что у тебя есть?

— У меня есть черное коктейльное платье из 60-ых.

— Надеть это. И вот это. — Она бросает мне пару золотых солнцезащитных авиаторских очков. — Будешь выглядеть нормально.

Я уже и не спрашиваю ее, что значит это "нормально", и, отстукивая каблуками, пять пролетов, выхожу на улицу.

— Правило номер один, — объявляет она, расхаживая. — Всегда выгляди, так как будто ты знаешь, куда идешь, даже если это не так.

Она вытягивает руку, и машина с визгом останавливается.

— Не зевай. — Она ударила по капоту и показала водителю средний палец. — И всегда обувай туфли, в которых можешь бегать.

Я несусь чуть позади сквозь полосу препятствий на Седьмой Авеню и радуюсь другой стороне, как земле обетованной.

— И ради всего святого, сними эти босоножки на танкетке! — сказала Саманта, окинув пренебрежительным взглядом мои ноги.

— А ты знаешь, что первые туфли на танкетке изобрел Ферррагамо для молодой Джуди Гарланд?

— А ты откуда это знаешь?

— Мне нравиться бесполезная информация.

— Тогда эта вечеринка для тебя.

— А кто устраивает эту вечеринку? — Я повысила голос, пытаясь перекричать рев машин.

— Дэвид Росс. Режиссер на Бродвее.

— Почему же вечеринка начинается в 4 часа дня в воскресение?

Я едва уклонилась от тележки с хот догами, корзинки с покрывалами из супермаркета и ребенка на поводке.

— Это чайная вечеринка.

— Они будут пить чай?

Никогда не знаю, серьезно она говорит или нет.

— А ты как думаешь? — смеется она.

Вечеринка в светло-розовом доме в конце мощеной улице. Я могу видеть реку сквозь щель между домами, напыщенную и коричневую под отблесками солнечного света.

— Дэвид весьма эксцентричен, — предупреждает меня Саманта, как будто эксцентричность может быть нежелательной чертой для только приехавшей провинциалки, — кто-то притащил пони на прошлую его вечеринку, и она обгадила весь Обюссонский ковер.

Я делаю вид, будто знаю, что это за Обюссонский ковер, чтобы больше узнать о пони.

— Как же они ее туда привезли?

— Такси, — поясняет Саманта, — Это была очень маленькая лошадка.

Я колеблюсь.

— Твой друг Дэвид не будет против того, что ты притащишь меня?

— Уж если он против пони не возражает, то я не могу себе и представить, чтобы он против тебя возражал. Ну, если только ты не занудствуешь и не тормозишь.

— Я могу быть скучной, но не занудой.

— И вся эта история о провинциалке из маленького городка... Забудь об этом. Здесь, в Нью-Йорке, тебе нужна фишка.

— Фишка?

— Быть собой, но лучше.

— Приукрашивай, — говорит она, пока мы топчемся перед четырехэтажным домом.       Вот синяя дверь распахивается, и нам открывается хаотичная пестрая толпа. У меня все внутри переворачивается от возбуждения. Эта дверь — мой проход в другой мир.

Мы уже собираемся переступить порог, как вдруг перед нами образовывается, будто высеченный из черного мрамора мужчина. В одной руке он держит бутылку шампанского, а в другой — зажженную сигарету.

— Саманта! — восклицает он.

— Дэвид, — вторит ему Саманта, придавая имени французский акцент.

— А ты кто? — спрашивает он, глядя на меня с дружественным любопытством.

— Кэрри Брэдшоу, сэр, — я протягиваю ему руку.

— Просто чудесно, — почти вскрикивает он, — меня не называли "сэром" с тех пор как я в шортах разгуливал. Не то чтобы я особенно и разгуливал... Где ты прятала эту милую голубку?

— Я нашла ее на своем пороге.

— Ты приехала в корзинке, как Моисей? — он спрашивает.

— Поезд, — я отвечаю.

— И что же привело тебя в Изумрудный Город?

— Оуу, — я улыбаюсь. И принимая совет Саманты, я быстро ляпнула, — Я собираюсь стать известной писательницей.

— Как Кентон! — он воскликнул.

— Кентон Джеймс? — Я спрашиваю, затаив дыхание.

— А есть другой? Он должен быть где- то здесь. Если вы столкнетесь с очень маленьким человеком с голосом, похожим на миниатюрного пуделя, будете знать, что вы нашли его.

В следующую секунду, Дэвид Росс находится на полпути через комнату и Саманта сидит на коленях у незнакомого человека.

— Я здесь! — машет она с дивана.

Я проталкиваюсь мимо женщины в белом комбинезоне.

— Кажется, я только что увидела своего первого Хэлстона!

— Хэлстон здесь? — спрашивает Саманта.

Может быть, я на одной вечеринке с Хэлстоном и Кентоном Джеймсом... С ума сойти можно!

— Я имела в виду комбинезон.

— Ах, комбинезон, — протягивает она с преувеличенным интересом к мужчине под ней.

Насколько я вижу, он спортивный и загорелый, рукава закатаны до локтя.

— Ты меня убиваешь, — он говорит.

— Это — Кэрри Брэдшоу. Она будет знаменитым писателем, — внезапно говорит Саманта, принимая мое ранее заявление как факт.

— Ну, здравствуй, знаменитый писатель, — он протягивает мне руку, будто бронзовую.

— А это Бернард. Тот самый идиот, с которым я не переспала в том году, — шутит Саманта.

— Не хотел быть просто очередным твоим увлечением, — протягивает Бернард.

— Я уже не увлекаюсь никем, разве не знаешь?

Она вытягивает свою левую руку на всеобщее обозрение. На безымянном пальце у нее сверкает огромный бриллиант.

— Я помолвлена.

Она целует Бернарда в его темную макушку и оглядывает комнату.

— Кого тут нужно шлепнуть, чтобы раздобыть выпивки?

— Я схожу, — вызывается Бернард. Он встает, и на один необъяснимый момент это было подобно всему моему будущему на ладони.

— Пойдем, знаменитый писатель. Лучше уж иди со мной, я тут единственный нормальный человек.

Он приобнимает меня одной рукой и протаскивает сквозь толпу.

Я оглядываюсь на Саманту, но она только улыбается и машет мне рукой, и эта огромная блестяшка отражает последние лучи солнца. И как только я раньше это кольцо не заметила? Должно быть, я была занята тем, что замечала все остальное.

Бернарда, например. Он довольно высокий. У него прямые темные волосы, чуть сгорбленный нос. Орехово — зеленоватые глаза и лицо, выражение которого меняется каждую секунду — от скорбного к довольному, словно два разных человека имеют одно лицо.

Я не совсем понимаю, почему он уделяет мне столько внимания, но я польщена. Люди приходят, поздравляют, а до меня доносятся обрывки их разговоров, будто пушинки одуванчика.

— Ты ведь никогда не сдаешься, ты не...

— Криспин знаком с ним, и он просто в ужасе.

— И я сказал: «Почему бы тебе не составить диаграмму?»...

— Ужасно! Даже ее бриллианты выглядят пошло...

Бернард подмигивает мне. И внезапно полное его имя приходит мне на память — Бернард Сингер, драматург?

Это просто не может быть, паникую я, в то же время прекрасно понимая, что это он. Как, черт возьми, такое могло случиться? Я в Нью-Йорке, если быть точным, еще только два часа, а я уже тусуюсь с крутыми и знаменитыми?