Страница 18 из 69
Красиво изогнув губы, у Марджи вырвался хитрый смешок. "Ладно, ладно" сказала она.
Никто не мог просто сказать "ладно, ладно", и уйти, даже Марджи Шепард. Я не могла перестать глазеть на нее.
Вообще-то она не очень красивая, но внутри нее есть такое сияние, которое заставит вас думать, что она самая красивая девушка, которую вы когда—либо видели.
Я, безусловно, понимаю, почему Бернард женился на ней. Вот чего я не могу понять, почему он уже не женат на ней.
У меня нет шанса.
—Приятно познакомится, — говорит Марджи шепотом, подмигнув Бернарду.
—Мне тоже, — я запинаюсь, когда говорю. Марджи, наверное, думает, что я идиотка.
Она подмигивает Бернарду.
— Мы продолжим этот разговор позже.
— Я думаю, что не стоит, — бормочет Бернард. Очевидно, что он не относится к ней как к звезде, в отличие от меня.
— Я позвоню.
И снова эта милая улыбка и глаза, которые кажется , знают все.
— Пока, Кэрри.
— Пока.— Вдруг, я понимаю, что разочарована встречей с ней.
Бернард и я смотрим, как она шагает через прихожую, одна рука, гладит заднюю часть шеи — острое напоминание Бернарду того, что он теряет.
Я глотаю, подготовленные извинения за мое небольшое шоу, но вместо того, чтобы смутится, Бернард хватает меня под руками и прижимает меня к себе, и крутит меня, как ребёнка.
Он покрывает мое лицо поцелуями.
— Я рад видеть тебя, малышка. У тебя отличная координация. Тебе уже кто—то говорил это?
—Нет.
—Но это так. Если бы тебя здесь не было, я бы не смог избавится от нее. Давай же, — он берет меня за руки и бодро ведет меня из другого конца аллеи, как сумасшедший на миссию. — Это ты детка, — он говорит. — Когда я тебя увидел, все обрело смысл.
—В смысле? — Я спрашиваю затаив дыхание, пытаясь остаться на высоком уровне, сбитая с толку его внезапным обожанием. Это — то, на что я надеялась, но теперь, когда он, кажется, фактически сражен, я немного осторожничаю.
—С Маржи покончено. Я двигаюсь дальше.
Мы сворачиваем с сорок четвертой авеню и направляемся на пятую авеню.
— Ты ведь женщина, где я могу купить мебель?
— Мебель? , я смеюсь. — Я не знаю.
— Кто—то ведь должен знать. Извините, — он обращается к хорошо одетой женщине в жемчуге. — Где здесь лучше купить мебель?
— Какая именно мебель? — спрашивает она, как будто такого рода вопросы это вполне нормально.
— Стол и несколько простыней. И возможно еще диван.
— Блуминдэйл,— говорит она и уходит.
Бернард смотрит на меня.
— Ты свободна сегодня днем? У тебя есть время сходить со мной купить мебель?
— Конечно.
Это, конечно, не романтический обед, который я себе представляла, но почему бы и нет?
Мы запрыгиваем в такси.
— Блумингдэйл, говорит Бернард водителю, — И побыстрее , нам нужно купить простыни.
Таксист улыбается. — Двое влюбленных скоро женятся?
— Наоборот. Я официально становлюсь неженатым, говорит Бернард и сжимает мою ногу.
Когда мы добираемся до Блумингдэйлс, Бернард и я носимся по пятому этажу как два ребенка, испытываем кровати, прыгаем на диванах , делаем вид, что пьем чай из фарфорового сервиза. Один из продавцов узнает Бернарда (О, Мистер Сингер, какая честь. Не могли бы вы оставить автограф для моей мамы?) и ходит за нами, как щенок.
Бернард покупает столовую гарнитуру, коричневый кожаный диван и тахту, кресло и кучу подушек, простыней и полотенец.
— Можно ли все это доставить прямо сейчас?
— Вообще—то нет,— глупо улыбается продавец , — Но для Вас, мистер Сингер, я постараюсь сделать все возможное.
— Что сейчас? спрашиваю Бернарда я.
— Мы поедем ко мне и будем ждать.
— Я все ещё не понимаю, почему Марджи забрала мебель? — говорю я , в то время как мы прогуливаемся по пятьдесят девятой авеню.
— Думаю, чтобы наказать меня.
— Но я думала, что она была той, кто ушла, — осторожно начинаю я, старательно избегая слова " измена".
— Милая, разве ты не знаешь ничего о женщинах? В их понятиях нет слово "честная игра".
—Это не относится ко всем женщинам. Я бы так никогда не поступила. Это не разумно.
—Это то, что мне нравится в тебе. Ты не испорчена. — Все еще держась за руки, мы подходим к его дому, проходя ужасного швейцара. Будь осторожна, подруга, думаю я. В квартире, Бернард включает Фрэнка Синатра. — Давай потанцуем, говорит он. — Мне хочется отпраздновать.
— Я не умею танцевать под это.
— Уверен, что ты сможешь. Он протягивает руки.
Я кладу одну руку на его плечо, как нас учили на уроках по бальным танцам в школе миллион лет назад, когда мне было тринадцать. Он сжимает меня крепче, его дыхание обжигает мне шею.
— Ты нравишься мне, Кэрри Брэдшоу. Это действительно так. Скажи, взаимно ли это?
— Конечно, — хихикаю я, — Если бы ты мне не нравился, я бы не танцевала с тобой.
—Не верю, что это правда. Я думаю, что ты бы танцевали с мужчиной, пока не надоел бы тебе, а потом ты бы начала танцевать с другим.
— Никогда. — Я поворачиваю голову, чтобы увидеть его лицо. Его глаза закрыты, и на лице блаженное выражение. Я все еще не могу понять его перемены отношения ко мне. Если бы я не знала его лучше, то я думала бы, что он влюбляется в меня.
Или возможно он влюбляется в идею влюбиться в меня. Возможно, он хочет любить кого-то, и я оказалась в правильном месте в нужное время.
И внезапно, я занервничала. Если Бернард влюбился в меня, я никак не смогу соответствовать его ожиданиям. Все закончиться тем, что я стану разочарованием. И что я собираюсь делать, если он хочет заняться сексом со мной?
— Я хочу знать то, что произошло, — говорю я, пытаясь сменить тему. — Между тобой и Марджи.
— Я сказал тебе, что произошло,— он бормочет.
— Я имела в виду сегодня. О чем вы спорили?
— Это имеет значение?
— Я думаю, нет.
— Квартира,— говорит он.— Мы спорили о квартире. Она хочет её себе, и я сказал нет.
— Она хочет и квартиру, тоже? — Я спрашиваю, пораженная.
— Она, возможно, убедила бы меня, если бы не ты. — Он берет мою руку и кружит меня. — Когда я увидел тебя на этой стадии нашего спора, я подумал, Это — знак.
— Какой знак?
—Знак, что я должен вернуть свою жизнь обратно. Купить мебель. Сделать это место снова моим домом.
Он отпускает мои руки, но я продолжаю вращаться и вращаться, пока я не падаю в обморок на пол. Я лежу неподвижно, поскольку голая комната вращается вокруг меня, и на мгновение я воображаю себя в психиатрической больнице в белом космосе без мебели.
Я закрываю глаза, и когда я открываю их снова, лицо Бернарда нависает над моим. У него симпатичные ресницы и складка по обе стороны ото рта. Маленькая родинка похоронена в волосах на его правой брови.
— Сумасшедшая, сумасшедшая девочка,— он шепчет, прежде, чем наклонится, чтобы поцеловать меня.
Я позволяю унести себя поцелуем. Рот Бернарда окутывает мой, поглощая всю действительность, пока жизнь, кажется, не начинает состоять только из этих губ и языков, занятых забавным собственным танцем.
Я замерзаю. И внезапно, я задыхаюсь. Я положила руки на плечи Бернарда.
— Я не могу.
—Я что-то сказал? — Его губы закрываются над моими. Мое сердце колотится. Артерия пульсирует в шее. Я уклоняюсь подальше. Он откидывается назад на бедрах.
— Слишком напористый?
Я надуваю лицо и смеюсь немного.
— Возможно.
—Ты не привыкла к таким парням как я.
—Я предполагаю, что нет! — Я встаю и встряхиваюсь.