Страница 104 из 125
Аммар снова и снова мысленно повторял эту фразу и сумел все-таки обрести самоконтроль.
Первое решение, которое следовало принять, кто умрет от его собственных рук: Язид или Дирк Питт. Он не мог действовать один. Теперь, к несчастью, он не имел физической возможности убить обоих ненавистных ему людей собственными руками. Но он уже начал обдумывать план. Ему придется доверить осуществление миссии возмездия Ибн-Тельмуку.
Последнее Аммару не нравилось, но выбора все равно не было.
Ибн-Тельмук убьет койота, а Аммар раздавит гадюку.
64
Питт наотрез отказался лететь домой, лежа на носилках. Он расположился в удобном кресле, положив раненую ногу на другое кресло, находящееся перед ним, и смотрел в иллюминатор на покрытые шапками снега вершины Анд. Вдали виднелись зеленые плато – это начинались бразильские нагорья. Через два часа он заметил в отдалении серую туманную дымку – за нею был скрыт чрезвычайно перенаселенный город Каракас. Потом Питт долго смотрел на линию горизонта, где бирюза Карибского моря встречалась с кобальтовой голубизной неба. С высоты двенадцать тысяч метров волнующаяся поверхность воды выглядела как лист гофрированной бумаги.
Лайнер, предоставленный ВВС для перевозки ВИП-пассажиров, не отличался внушительными размерами – Пи-пне мог в нем выпрямиться во весь рост, – но был вполне комфортабелен, пожалуй, даже роскошен. Питт чувствовал себя так, словно его посадили внутрь дорогой игрушки.
Его отец не был расположен болтать. Почти все время полета он работал – читал какие-то бумаги, делал заметки для предстоящего разговора с президентом.
Короткий диалог, происшедший между Питтом и отцом, беседой назвать было нельзя. На вопрос Питта, как тот оказался на борту «Леди Флэмборо» в Пунта-дель-Эсте, сенатор, не отрываясь от бумаг, коротко ответил:
– Президентское поручение.
Эти слова были произнесены таким тоном, чтобы пресечь возможность дальнейших расспросов.
Гала тоже занялась делами. В ее распоряжение был предоставлен телефон, и она вовсю раздавала указания своим помощникам в нью-йоркской штаб-квартире. Случайно встретившись взглядом с Питтом, она слабо улыбнулась, больше ничем не проявив своего особого к нему отношения.
Как быстро они обо всем забывают, подумал Питт.
Мысленно он уже вернулся к поискам сокровищ Александрийской библиотеки. Одно время он подумывал отобрать на некоторое время у Галы телефон, чтобы получить от Йегера отчет о состоянии дел, но утопил свое любопытство в сухом мартини и учтивой болтовне с не очень симпатичной стюардессой. В конце концов, здраво рассудил он, новости можно будет услышать от Лили и Йегера лично.
По какой реке плыл Венатор, прежде чем захоронить свой бесценный клад? Это может быть любая из тысяч рек, впадающих в Атлантику между рекой Святого Лаврентия в Канаде до аргентинской Рио-де-ла-Плата. Нет, не совсем так. Йегер предположил, что «Серапис» вставал на ремонт и заправлялся водой на месте будущего Нью-Джерси. Неизвестная река должна быть южнее, намного южнее рек, впадающих в Чесапикский залив.
Мог ли Венатор завести свой флот в Мексиканский залив и оттуда вверх по Миссисипи? Сегодня реки текут совсем не так, как шестнадцать веков назад. Возможно, он зашел в Ориноко в Венесуэле, которая могла быть судоходной на протяжении двухсот миль. Или в Амазонку?
Питт поневоле подумал об иронии происшедшего. Если будут обнаружены спрятанные сокровища Александрийской библиотеки и, таким образом, доказан факт путешествия Венатора к берегам Америк, учебники истории придется переписывать и добавлять новые главы. Бедолаги Лейф Йриксон[48] и Христофор Колумб переместятся в примечания.
Его мысли были прерваны все той же стюардессой, предложившей пассажиру пристегнуть ремень.
Уже смеркалось, когда самолет начал долгое скольжение к военно-воздушной базе Эндрюс. Под крылом остался Вашингтон, и очень скоро Питт, прихрамывая, спускался по ступенькам трапа, опираясь на тросточку. Ее изготовили из куска алюминиевой трубы и подарили Питту механики «Леди флэмборо». Он сошел на летное поле примерно в том же самом месте, что и после прибытия с Гренландии.
Гала тепло попрощалась с Питтом. Ей предстояло лететь дальше – в Нью-Йорк.
– Вы мое самое драгоценное воспоминание.
– Мы так и не договорились о дате ужина.
– В следующий раз, когда вы будете в Каире, ужин за мной.
Сенатор, услышав последнюю фразу, подошел:
– Каир, мисс Камиль? Разве не Нью-Йорк?
Гала улыбнулась ему улыбкой, которой позавидовала бы Нефертити.
– Я решила уйти с поста Генерального секретаря ООН и вернуться домой. В Египте умирает демократия. Я могу сделать больше, чтобы не дать ей погибнуть, оставаясь в своей стране со своим народом.
– А как же Язид?
– Президент Хасан дал клятву посадить его под домашний арест.
На лице сенатора появилась мрачная улыбка.
– Вам следует соблюдать осторожность. Язид все еще силен и чрезвычайно опасен.
– Если не Язид, найдется другой маньяк, поджидающий с ножом в кустах. – В ее огромных черных глазах отразился страх, все еще живший в ее сердце, но она улыбалась. – Скажите вашему президенту, что Египет не станет нацией безумных фанатиков.
– Я непременно передам ему ваши слова.
Гала снова повернулась к Питту. Она начала влюбляться в этого человека, но усилием воли пыталась справиться с зарождающимся чувством. Взяв его за руки и взглянув в лицо, она почувствовала дрожь в коленях. На мгновение она представила себя прижавшейся к его мускулистому телу, вспомнила, как ее пальцы ласкали его загорелую, обветренную кожу. Опомнившись, она изгнала из головы крамольные мысли. С ним ей было хорошо, как ни с кем другим, но она знала, что никогда не сможет ради любви к мужчине позабыть свой долг перед родиной.
Она крепко поцеловала Питта:
– Не забывай меня, ладно?
Прежде чем Питт успел ответить, она отвернулась и легко взбежала по ступенькам трапа. А он еще долго стоял и задумчиво смотрел ей вслед.
Сенатор, почувствовавший настроение сына, счел необходимым направить его мысли в другое русло:
– За воротами ожидает машина «скорой помощи», чтобы отвезти тебя в госпиталь.
– Госпиталь? – безучастно повторил Питт, не сводя глаз с пассажирского люка самолета, который только что закрыли. Взревели двигатели, и авиалайнер начал выруливать к взлетной полосе.
Питт сорвал бинты с головы и бросил их на бетон. Подхваченные воздушным потоком, они закрутились, словно воздушные змейки.
И только когда самолет оторвался от земли, он решительно заявил:
– Я не поеду ни в какой госпиталь!
– Тебе не кажется, что ты немного перегибаешь палку? – участливо спросил сенатор, хотя отлично понимал, что зря теряет время, пытаясь убедить в чем бы то ни было своевольного сынка.
– Как ты доберешься до Белого дома? – спросил Питт.
Сенатор кивнул в сторону вертолета, ожидавшего немного в стороне:
– Президент послал за мной эту вертушку.
– Подбросишь меня до НУМА?
Сенатор искоса взглянул на сына. В глазах его светилось лукавство.
– Я надеюсь, это фигуральное выражение.
Питт ухмыльнулся:
– Ты никогда не давал мне забыть, от кого мне передалось садистское чувство юмора.
Сенатор обнял Питта за плечи:
– Пошли, сын, я помогу тебе добраться до вертолета.
Стоя в лифте, поднимающем его в компьютерный центр НУМА, Питт почувствовал знакомое напряжение. Первым, кого он увидел, когда раздвинулись двери, была Лили.
Ее радостная улыбка исчезла при виде усталого, измученного лица, шрама на щеке, бугрящегося под высоким воротом свитера бинта и самодельной трости. Справившись с собой, она снова улыбнулась:
– Добро пожаловать домой, моряк.
Лили сделала два шага вперед и порывисто обняла его за шею. Питт не сумел сдержать стона. Девушка отдернула руки и даже отпрыгнула:
48
Эдуард-Йриксон Лейф (Счастливый) (ок.975 – ок.1022) – исланд. викинг. Ок. 1000 г. участвовал в христианизации гренландских переселенцев. В 1004 г. пересек прол. Дейвиса, проследил вост. берег п-ова Лабрадор и зимовал на о. Ньюфаундленд.