Приют любви

И вдруг сообразила, что, пока спала, Колтер вернулся и ухитрился надеть на нее сорочку.

– Спасибо, – прошептала она с улыбкой.

– Мадам, это доставило мне удовольствие. – Его улыбка была откровенно чувственной, глаза вызывающе поблескивали. Молодая женщина отвела глаза, переключив внимание на дочь. – Трусиха, – прошептал он ей прямо в ухо и засмеялся.

Николь начала прыгать на кровати, волосы ее были растрепаны, щека и платье вымазаны мукой – все старания Рут, чтобы девочка была аккуратной, пошли насмарку.

– Мы играли, мама! Мы играли в самые лучшие игры. Иди поиграй с нами! – требовала она, дергая мать за руку.

Лицо Колтера наклонилось над Элизабет.

– Да-да, мама, поиграй с нами в лучшие из игр, – поддразнил он с многозначительной гримасой. Комизм ситуации усиливала полоска муки, пересекающая его бровь. Неожиданно он схватил Элизабет за руки и упал на колени. – Что мне делать с нашей пленницей, принцесса?

– Колтер, прекрати!

– Как быть, чтобы она не выдала нашего секрета? – спросил он девочку, пытаясь удержать извивающуюся Элизабет. – Решай быстрее, а то она вырвется.

– Какого секрета?

– Мы прячемся, – объяснила Николь, сосредоточенно глядя на мать. Потом обернулась к Колтеру: – Мы не будем грубыми.

– Никакой грубости, – повторил он, сильнее обнимая свою пленницу.

– Я придумала! Накормим ее джемом, чтобы она стала липкой! – закричала девочка, хлопая в ладоши и радостно смеясь.

– Несите горшочек джема, моя леди. – И, повернувшись к Элизабет, прорычал угрожающе: – Приготовьтесь, мадам, встретить свою судьбу.

Элизабет с трудом удерживалась от смеха, стараясь изобразить испуг.

Но Колтер не был удовлетворен.

– А теперь мы хотели бы увидеть правильную реакцию на известие о страшной участи, ожидающей вас.

Его тон подсказал ей, что надо закричать от ужаса.

– Мы напугали ее! Мы напугали ее! – завопила Николь, спрыгивая с кровати и выбегая из комнаты.

Элизабет обняла возлюбленного за плечи.

– Я за многое благодарна тебе, но больше всего за то, что ты заставил ее смеяться и забыть о вчерашнем.

Колтер на минуту посерьезнел.

– Она ничего не забыла. Мы утром говорили с ней. Но дети излечиваются от страха быстрее взрослых. – Он поднялся, держа Элизабет на руках. – А теперь, чтобы доставить удовольствие моей принцессе, я должен отнести тебя к ней. – Но его интонация не имела ничего общего с детскими играми. Неся ее в гостиную, он никак не мог оторвать глаз от белой кожи бедра, выглядывавшего из распахнувшегося капота, и припухших от поцелуев губ.

Горшочек с джемом уже ждал. Николь сжимала его в своих пухленьких ручках.

Колтер усадил Элизабет на канапе, с улыбкой поглядев на ее раскрасневшиеся щеки, и отошел в сторону. Затем, не слишком правдоподобно, попытался изобразить барабанный бой. Как только звуки затихли, Николь вышла вперед.

Элизабет переводила взгляд с одного на другого.

– Послушай, не собираешься же ты позволить ей...

– Принцесса, – проговорил он, встав за спиной Элизабет, – пленница в вашей власти.

Николь изо всех сил старалась выглядеть серьезной. Она крепко сжимала губы. Горшочек с джемом трясся в ее руках. Она сдавленно хихикнула, потом еще раз.

– Сначала ты, – сказала она Колтеру. Элизабет завизжала.

Колтер поднес тарелку с уродливыми, обгорелыми бисквитами прямо к ее носу. Николь толкнула горшочек ей в руки.

– Ешь! – хором приказали они.

Бисквиты, джем, тарелка – все полетело кувырком. Колтер сделал попытку спасти джем, но только испачкал руки. Когда он попытался поднять горшочек, джем пролился на капот Элизабет и плечо Николь. Под взрыв смеха рассыпались и бисквиты, а когда их собрали, Элизабет, наконец, смогла оценить их кулинарные усилия. Она слышала, как Рут угрожала им метлой, пытаясь прогнать из кухни, как Эмили выставила их из гостиной, когда они пытались угостить ее, и даже Джош прогнал их из конюшни, поскольку запах жженых бисквитов произвел чудовищное впечатление на мулов.

Шутки и взрывы смеха продолжались почти до вечера, пока счастливая и усталая Николь не задремала.

Колтер вышел на крыльцо и присел на деревянные перила. Вскоре к нему присоединилась Элизабет. Он обнял ее за талию и прижал к себе.

– Ты счастлива? – спросил он, целуя ее волосы.

– Очень, – искренне ответила молодая женщина. Не хотелось ни о чем думать, но его пристальный взгляд возвращал к реальности. – Я чувствую неловкость, что не пошла сегодня на работу, и мне очень стыдно: ведь я до сих пор не спросила, сколько ты сможешь побыть с нами.

– Я тут кое о чем подумал, пока ты укладывала Николь, – проговорил он, избегая прямого ответа. – Ты должна понять: после вчерашнего нападения вы не можете оставаться тут.

– Но, Колтер...

– Подожди. Выслушай меня, любимая. Я хочу забрать тебя в Ричмонд. Знаю, это рискованно, и все же оставаться здесь, в совершенной изоляции, еще опаснее.

– Эмили никогда не оставит свой дом, а я не могу оставить ее одну.

– Я понимаю и даже преклоняюсь перед твоей преданностью Эмили, но все-таки очень прошу серьезно подумать над моим предложением.

Элизабет повернула голову, чтобы вглядеться в его лицо.

– Это предложение или приказ, Колтер? – Она увидела, как напряглась его шея, и, когда он не ответил, повторила свой вопрос.

– Если я потребую этого, ты скажешь, что я не имею права приказывать тебе. Если я скажу, что это совет, в котором много здравого смысла, ты согласишься подумать, но не последуешь ему. Ты ставишь меня в чертовски трудное положение. – Он крепче обнял ее и заглянул в нахмуренное лицо. – Я смогу защитить вас с Николь в Ричмонде. И, – добавил он, пытаясь улыбнуться, – смогу проводить с вами больше времени.

– При этом дополнении, полковник, ваше предложение становится намного привлекательнее. – Элизабет слегка обиделась, что он отводит ей роль постельной грелки.

– Не изображай из себя светскую даму, Элизабет. – И, неожиданно сверкнув глазами, добавил: – Пожалуйста, не переиначивай мои слова.

– Ты подумал...

– Я люблю тебя. Никогда не думай, что я испытываю что-нибудь, кроме уважения и любви.

– Колтер, не сердись, – прошептала Элизабет, погладив его по щеке.

– Я так хотел бы дать тебе... впрочем, это не имеет значения. У меня все равно нет времени. Надо не позже чем через час отправляться в Ричмонд. – И он продолжил нетерпеливо: – Необходимо на что-то решиться. Если ты согласишься ехать, мы должны собраться. Если ты откажешься... – Он остановился, чтобы не сказать лишнего, поняв, что она почувствовала угрозу в его голосе. На этот раз, когда она попыталась отстраниться, он отпустил ее.

Вся ее поза говорила о том, что она готова к обороне: руки скрещены на груди, голова поднята, спина напряжена. В Колтере мгновенно вспыхнул гнев: неужели она станет защищаться от него?

Элизабет отвернулась, жалея, что не может поделиться с ним своими мыслями. Скорей всего, они потрясли бы его. Не было сомнения в искренности его предложения, но она просто не находила в себе сил расстаться со своей независимостью. Переехать в Ричмонд означало полностью попасть в зависимость от него. Он, безусловно, только приветствовал бы это. Его мотивы были понятны. Он, конечно, сделает все, чтобы защитить их, но она сомневалась, что он отдает себе отчет в том, какие это породит сплетни. И она с ужасом вспомнила о том, что является замужней дамой. От мысли, что Джеймс может вернуться в ее жизнь, Элизабет вздрогнула. Она собиралась обсудить это с Колтером, но его объявление, что надо уезжать через час, выбило ее из колеи. На разговоры уже не осталось времени.

Колтер не выдержал. Он шагнул к ней и обнял за плечи.

– Что бы ни тревожило тебя, Элизабет, расскажи мне.

– Ты требуешь слишком быстрых решений.

– Меня торопит война, ты, кажется, забыла о ней.

Его резкий тон заставил женщину обернуться.

– Если я и забываю, это только твоя вина, полковник. Ты делаешь все, чтобы я забыла обо всем на свете.