Страница 146 из 174
Пальцы Кадлин онемели от холода. Дрожа, она положила новую стрелу на тетиву. На глаза наворачивались слезы, настолько беспомощной и разъяренной чувствовала себя девушка. Погода ломала все ее планы! Для этого времени года было слишком холодно! Сегодня утром семнадцать мужчин не встали после ночного сна. У дюжин были обморожения на руках, ногах и лицах.
Кадлин в отчаянии глядела на сотни всадников, скрывавшихся в лощине на довольно большом расстоянии от поля сражения. Это были лучшие бойцы королевства. Ими командовал сам Альфадас. Они атакуют, когда тролли решат, что победа близка. Там, внизу, был Бьорн. Горло девушки сжалось от страха. Ее Бьорн! Кавалерия не могла видеть то, что видела охотница. В узкой долине были сотни троллей. Серокожих слишком много! Если вскоре не подойдут эльфы, битва превратится в резню! А она обречена беспомощно наблюдать сверху?
— Мы должны подойти ближе! — крикнул командующий эльфийскими стрелками.
Он говорил по-фьордландски со странным певучим акцентом. И казался неподобающе спокойным. То, что у ног эльфа гибли сотни людей, казалось, нисколько не трогало его. И вообще, что это значит — нужно подойти ближе? Воины и так уже стоят на краю утеса. Еще один шаг — и они рухнут в пропасть!
— Думаешь, нам стоит убивать троллей собственными телами, если уж мы не можем убить их стрелами? — закричала она на командующего.
Кадлин сознавала, что вымещает на нем свою беспомощную ярость, и в то же время радовалась, что нашла себе жертву. На эльфе была тонкая белая рубашка с пришитым к ней капюшоном. Была белой и остальная одежда мауравани. А еще перевязь, колчан со стрелами и лук были под цвет снега. С расстояния в несколько шагов в легкой метели он был невидим. Воины его свиты тоже были в белом. Было у них еще кое-что общее. Все они были одеты слишком легко. Может быть, эльфы умели защищаться от холода с помощью какого-нибудь заклинания. Но именно это в глазах девушки не давало им права вести себя столь высокомерно, как вели себя они. Эльфы не упускали ни единой возможности показать воинам Альфадаса, что во всем превосходят детей человеческих. Гости из Альвенмарка могли дольше идти по снегу, лучше стрелять, и, казалось, даже в горах вокруг Фирнстайна они ориентировались лучше, чем люди, живущие здесь уже не одно поколение.
Но что это за достижения, если магия позволяем выжить без труда? Кадлин презирала маураван! Если можешь ходить по глубокому снегу, вместо того чтобы с трудом прокладывать себе путь, если не чувствуешь жгучего холода и засыпаешь, не опасаясь не проснуться на следующее утро, если у тебя зачарованные луки, с которыми никогда не промахнешься, то каков твой собственный вклад, чтобы можно было что-то себе воображать? Никакого!
Эльф с небесно-серыми волчьими глазами улыбнулся ей.
— Если бы твои глаза были стрелами, мы бы уже выиграли битву. Конечно, если бы ты стреляла в троллей, а не в меня.
— Если ты подойдешь к троллям ближе с края утеса, я с удовольствием последую за тобой. — Кадлин указала на пропасть. — Конечно, я оставляю тебе право пойти первым.
Улыбка эльфа стала еще шире.
— Ловлю тебя на слове. — Он запустил руку под свою снежную рубашку и достал оттуда белый моток веревки.
Другие мауравани тоже приготовились. Некоторые лучники вбивали в скалу тяжелые крючья и закрепляли на них веревки. Затем первый заскользил вниз, спиной вперед. Он опускался на белой веревке с головокружительной скоростью, пока вдруг резко не остановился. Паря перед уступом, он снял с плеча лук и вытащил из колчана стрелу. Ветер слегка раскачивал стрелка. Он натянул тетиву. Кадлин увидела, как стрела полетела навстречу полчищам троллей. Попала ли она в цель, девушка не смогла разобрать.
— Тот, кто не спускается в пропасть, отдает все свои стрелы тем, кто спускается сейчас! — приказал эльф, которого Кадлин знала под именем Фингайн. — Лучше, если вы будете держаться за уступы. Стрелять, свободно паря над пропастью, — это все равно что впустую расходовать стрелы.
Два эльфа с рюкзаками раздали лучникам странные упряжи.
Фингайн помог Кадлин залезть ногами в упряжь, которая должна была служить ей сиденьем. Он даже не спрашивал, собирается ли она добровольно спускаться на веревке. Кальф подошел к дочери и попытался отговорить ее от безрассудного спуска. Когда это не помогло, он сам взял упряжь.
Фингайн отдал Кадлин последние указания и настоял на том, чтобы она надела его перчатки.
— Одной рукой ты постоянно должна держаться за веревку, пока не найдешь надежной опоры. Спускаясь, отталкивайся ногами от стены.
Девушка повесила лук на плечо и схватила веревку левой рукой. Она стояла спиной к пропасти. Ледяной ветер трепал одежду, внутри все бушевало от страха. Кальф стоял рядом с дочерью, тоже готовый скользнуть в пропасть.
— Береги себя, девочка моя! — воскликнул он, пытаясь перекричать ветер.
Кадлин пожалела, что столь дерзко и самонадеянно говорила с мауравани. К ней подошел Фингайн.
— Ты хотела последовать за мной. Теперь покажи свое мужество.
Он сделал шаг назад и исчез в пропасти.
Кадлин сжала губы. Вот негодяй! Несмотря на перчатки, руки совсем онемели от холода. Охотница сделала шаг назад, в пропасть. С негромким звуком заскользила по веревке. Рукой она контролировала скорость спуска.
Порыв ветра подхватил девушку и прижал к отвесной стене. Она ударилась плечом о скалу и закрутилась. Ругаясь, вытянула ноги, пытаясь отыскать опору. Наконец раскачивание прекратилось. Прямо над собой Кадлин увидела отца. Ему тоже приходилось нелегко на веревке.
До сих пор девушка старалась не смотреть в пропасть, над которой висела. Но теперь настало время найти уступ на скале, на котором можно будет остановиться. Уступы и ниши в отвесной стене можно определить по наличию сугробов.
Наконец она обнаружила уступ шириной в два шага. Кадлин посмотрела вниз. Шум битвы был слышен отчетливее. Лучники находились менее чем в двадцати шагах над полем сражения. Девушка с ужасом заметила, что боевой строй копьеносцев совсем сломался. Один из отрядов алебардщиков был настолько плотно окружен троллями, что воинам толком не удавалось размахнуться своим огромным оружием.
Кадлин удвоила усилия, пытаясь добраться до скального уступа. Он находился немного позади, и ей пришлось слегка раскачать веревку. Держась левой рукой за шелковый канат, вытянув правую руку, чтобы ухватиться за неровность в скале, охотница принялась раскачиваться взад-вперед. Дважды она ударилась коленом. Кадлин ругала себя за неуклюжесть и слышала, как с равнины доносятся пронзительные крики умирающих.
Наконец она как следует уцепилась за выступающий из скалы камень, подтянулась на карнизе и повернулась. Уперлась ногами. Прислонилась спиной к отвесной стене. И только тогда заметила, как сильно бьется сердце. Левая рука, несмотря на перчатку, горела от трения о канат. Рубашка под меховой жилеткой взмокла, ветер терзал плоть так, словно девушка стояла на уступе голышом.
Отец по-прежнему находился немного выше нее. Лицо его было в ссадинах, но он все равно улыбнулся, заметив ее взгляд.
Кадлин сняла с плеча лук. «Ты здесь для того, чтобы убивать троллей», — мысленно напомнила она себе и попыталась забыть того огромного парня, который спас их с Бьорном от снежного льва. Оставалось надеяться, что Бруда нет там, внизу.
Натянув тетиву, девушка выстрелила. Ее стрела вошла в основание шеи воина, разрисовавшего себе брюхо кроваво-красными змеями. Тролль закричал и схватился за древко. Резко повернулся, пытаясь понять, кто в него выстрелил. Кадлин быстро огляделась по сторонам. На канатах вокруг висело более тридцати лучников. Все больше и больше стрел летело в гигантов. Ветер резкими порывами носился над заснеженной землей, но, поскольку теперь они подошли к врагам ближе, стрелы попадали чаще.
Кадлин не питала иллюзий. На исход битвы их маленький отряд вряд ли повлияет. Но если удастся хотя бы затормозить атаку троллей, то они немного помогут воинам внизу, в долине.