Глаза ворона

Больше всего сейчас Токе хотелось поменяться с Каем местами и оказаться надежно запертым в карцере, пусть даже в колодках. Раздражение и злость на Кая опять начали подниматься в нем: «Этот, в сущности, незнакомый мне тип накуролесил, наломал дров, а я теперь отдувайся тут перед всеми!» Внезапно раздался резкий свист. Насевшие над Токе Лилия, Аркон и Бекмес мгновенно замолчали и обернулись в поисках источника звука. Им был Вишня, который, довольный произведенным эффектом, ткнул пальцем в своего переводчика-ветерана, давая ему слово.

— Джамшин, третий пэл, — представился высокий блондинистый гладиатор, нос которого был навечно вмят в лицо чьим-то безжалостным ударом. Порывшись в куче новой информации, которую с утра вывалил на новичков Яра, Токе припомнил, что «третий пэл» означал ранг ветерана в системе от нуля до пяти, где «пятый пэл» был высшей степенью боевого мастерства. — Вишня попросил меня тут кое-что вам сказать, — кивнул Джамшин на озиата. — Короче, если хотите выручить своего дружка, придется вам найти хорошее объяснение тому, чего он учудил, — блондин сплюнул. — А то ему трындец.

— Трындец? — непослушными губами повторил новое слово Токе.

— Ага. Крышка, — подтвердил Джамшин. — В день Ягуара — Большие Игры в Минере. В честь помолвки младшей дочки амира. Шоу начнется с прилюдной казни преступников. Ставлю цирконий, ваш приятель, как его, Слепой, будет в их числе.

— Что… что ему грозит? — хрипло спросил внезапно обретший дар речи Элиас.

— Ну, это зависит от фантазии Скавра. А она у него богатая. Не любит сейджин, когда кто-то прет против его авторитета…

— Точно, львам скормят… — вырвалось невольно у похолодевшего от ужаса Токе.

— Может, и львам, — кивнул, как ни в чем не бывало, Джамшин. — Тогда, считай, пацану еще повезло. Главное, чтоб жрецы на него лапу не наложили: тогда точно — поздняк метаться. Помолвку-то приурочили к дню смерти Ягуара, так они статиста ищут на эту роль. Такое представление разыгрывают — убей себя об стену! Да если б этот их возлюбленный бог вдруг и вправду воскрес, как они верят, то блевал бы, не переставая. Я от церруканских братьев тут слышал, что он похож.

— Кто похож? На кого? — хором произнесли пораженные Токе, Аркон и Бекмес.

— Да дружок ваш. На этого их Ягуара. В шестом, человеческом, воплощении. «Бог-юноша, бог-старик…» «Белый, как день, со взором черным, как ночь…» Соображаете?

— Бред какой-то, — заключила за всех Лилия, зло тряхнув огненной гривой.

— Бред, — легко согласился Джамшин. — Но церруканцы в него верят.

— Ты сказал: «День смерти Ягуара»… А как этот бог умер? — осторожно осведомился Токе, которого подташнивало от дурного предчувствия.

— По легенде, Туот — это тут такой бог Подземного мира — перекинулся огромной змеюкой и порвал беднягу на клочки. Но мало ему было этой расчлененки, паскуда еще и разбросал останки по всему миру, чтоб обратно, типа, было не склеить. На ежегодных празднествах, правда, в роли змеюки выступают обкуренные жрецы, а куски жертвы скармливают крокодилам. Короче, жесть.

— Ага, удачи, пусть попробуют справиться со Слепым! — усмехнулся недобро Бекмес.

— Справятся, не волнуйся, — безрадостно заверил ветеран. — Жрецы Туота мастаки змеиный яд варить. Дадут такого отварчика бедняге «ягуару», и он забудет и маму родную, и как его зовут. Будет стоять болван болваном, пока ему кишки не начнут на Змеиный Зуб наматывать…

Лилия испуганно охнула где-то над плечом Токе, желудок которого, казалось, метнулся куда-то в горло.

— И это — церруканский способ праздновать помолвку? — не скрывая отвращения в голосе, выдавил Аркон.

— Нет, это церруканский способ развлекаться, — угрюмо прокомментировал Бекмес.

— Вы не понимаете, — тихо вмешался почти невидимый за Бекмесовой спиной гор-над-четец. — Это древняя религиозная церемония, исполненная глубокого смысла. У нас в Гор-над-Чета многие поклоняются церруканским богам, мы знаем… Быть избранным представлять Ягуара — великая честь… Многие правоверные с готовностью пожертвовали бы своей жизнью, чтобы обеспечить счастье и процветание своего народа на целый год… Такова их вера… — уже едва слышно добавил Тач и, смешавшись, совсем замолчал в перекрестье взглядов обернувшихся к нему товарищей.

— Вот шел бы ты… и с готовностью пожертвовал… — прошипел сквозь зубы Бекмес, едва сдерживая ярость, — раз ты такой… верующий! А Кай… То есть Слепой-то тут при чем?!

Бледное лицо Тача сделалось белее обычного:

— Я… Я бы с радостью, но… я молюсь другим богам. И даже если бы… Я недостоин. Выбор делают Читающие Знаки и Осененные Священной Властью, — пробормотал Тач, проводя ребром ладони перед лицом в диковинном жесте. — Они не могут совершить ошибку, выбрать Слепого… Он ведь варвар, непосвященный! Боги не позволят…

— Я не позволю! — само собой вырвалось у Токе. — Неужели ничего нельзя сделать?! — Он резко повернулся к Джамшину, вполголоса переводившему содержание разговора для озиата. Плосконосый ветеран фыркнул, прервавшись на полуслове:

— Наконец-то! За этим-то меня Вишня и толмачить позвал, — гладиатор обвел маленькое собрание серьезным взглядом. — Теперь все в Скавровой воле. Возможно, у Слепого еще есть шанс. То, что он сегодня сделал, раньше считалось невозможным. Он хороший боец. Мясника жаба задушит вот так его потерять, еще даже ни циркония на нем не заработав. Но Скавра не торкает гладиатор-беспредельщик, который мочит своих же братьев направо и налево, — Джамшин вздохнул и покосился на внимательно прислушивавшегося к его словам Вишню. — Вот, парень тут не верит, что ваш герой братишку прикончил только из-за пары лишних синяков… Правильно он не верит или нет — вам лучше знать, вы же со Слепым в дружбе. Только, если кто из вас знает настоящую причину, лучше бы Скавру быть в курсе. Убедите его, что Слепой может следовать правилам, ну, типа, что он вынужден был в этот раз Буюку пузо вспороть… Возможно, сейджин окажет снисхождение: все-таки приятель ваш еще пацан зеленый, в казармах второй день…

На этом Джамшин повернулся и хотел уходить, но Токе, уши которого больно резанули слова о «дружбе», остановил его вопросом:

— Погоди! А Вишне-то что в Слепом? Он ведь нас всех вчера в первый раз увидел.

Во взгляде Джамшина скользнуло удивление, он шевельнул губами, будто хотел сказать что-то, но передумал и вместо этого повернулся к Вишне, переводя вопрос.

— Говорит, у них была общая знакомая, — ухмыльнулся Джамшин, выслушав ответ на тан. — Знакомая, а?! — и хлопнув непонимающе заулыбавшегося Вишню по плечу, ветеран отчалил, оставив Токе в совершенном замешательстве. Общая знакомая? Да что, вообще, общего могло быть у Кая — с озиатом? Токе хотел бы как следует расспросить Вишню, но только вот как — на пальцах?

— Токе, что будем делать? Токе!

Голос Аркона, повторявшего его имя, вернул парня к реальности. Он судорожно огляделся вокруг в поисках Тача, но тихого гор-над-четца и след простыл. Пустыня и демоны!

— Элиас? Элиас! — в отчаянии позвал он. «Нет, только не сейчас! — Токе чуть не застонал вслух, представляя Тача болтающимся в петле под Скавровым окном, пока он ищет неудавшегося самоубийцу по всем казармам… — Говорил же Кай, не спускать с гор-над-четца глаз!»

Очевидно озабоченный загнанным выражением на лице Горца, Бекмес спросил:

— Да кого ты ищешь-то?

— Элиаса… То есть это Тача так зовут, — поправился, сообразив, Токе.

— Он туда пошел, — махнула Тигровая Лилия в сторону общей залы и подозрительно нахмурилась. — А что?

Не отвечая, Токе рванулся вслед за Элиасом, но тут же был остановлен Арконом и Лилей, вставшими на его пути плечом к плечу. Удивительное единомыслие!

— Что тут происходит? — Их голоса прозвучали в унисон.

Буквально припертый к стене. Токе завопил:

— Тач — единственный, кто может помочь Каю! Надо найти его!

Между плечами Аркона и Лилии, которые были почти равной высоты, образовался маленький просвет. Токе, воспользовавшись моментом, устремился в него, вырвавшись наконец на свободу. Он углядел Тача на лестнице, ведущей на верхнюю галерею. Там, над общей залой, располагалась контора мясника. Токе нагнал Элиаса на последних ступенях.