Страница 13 из 128
В 9 г. н. э. к германцам был послан Квинкцилий Вар, известный к тому времени бесстыдными вымогательствами в Сирии, которой он ранее управлял. Он вздумал ввести среди германцев римское судопроизводство, которое было тем совершенно чуждо и обременительно. Это они не стерпели и восстали. Движение возглавил знатный херуск и римский гражданин Арминий. Вар оказался захваченным врасплох. Во время жестокой битвы в Тевтобургском лесу почти все его солдаты были перебиты, а сам он покончил жизнь самоубийством. И хотя восстание херусков не грозило Риму такой непосредственной опасностью как Панноно-Далматское, впечатление в Риме от известия о поражении в Тевтобургском лесу было очень сильным. Сам Август, по рассказам современников, в отчаянии воскликнул: «Вар! Вар! Верни мои легионы!» После этого Август распустил отряд своих телохранителей, которые были набраны из германцев. Из Рима были высланы также все галлы. Опасались вторжения германцев в Галлию и восстания рабов. Но разрозненные дружины германцев дальше изгнания захватчиков не пошли, они разошлись по своим поселкам. Галлия пребывала в спокойствии. Рабы остались покорными. Однако после этого поражения усилилось недовольство римской знати, которая все еще мечтала о восстановлении сенатской Республики.
ИТОГИ ПРАВЛЕНИЯ ИМПЕРАТОРА АВГУСТА
Вся внешняя политика императора Августа была направлена на установление мира в огромной стране, которая на протяжении долгих десятилетий сотрясалась от гражданских войн, а также на укрепление положения в далеких провинциях. Поэтому политику Августа можно охарактеризовать как весьма осторожную и сдержанную. Правда на Западе Август все же стремился расширить границы империи до Рейна и Дуная и подчинить соседние племена, чтобы воспрепятствовать их союзу с недовольными племенами в своих провинциях. Пытался он также заключить с некоторыми соседними племенами договоры, по которым они брали на себя защиту границ империи, становясь таким образом ее клиентами. Исходя из всего вышесказанного, следует, что Август предпочитал дипломатические средства при проведении своей внешней политики. Например, он установил мирные отношения с парфянским царем Фраатом IV, не оказавшись при этом от своего влияния на Армению. В 20 г. до н. э. Фраат IV в качестве мирного жеста возвратил Риму пленных и военные значки (орлы легионов и другие военные знамена), захваченные во время походов Красса, а также разгрома войск сирийского наместника в 40 г. до н. э. и похода Марка Антония. Возвращение парфянами знамен и уцелевших римских пленников было представлено в Риме чуть ли не капитуляцией Парфии перед Римом. Еще большей победой посчитали тут появление в Риме сыновей Фраата IV, которых он отправил в столицу империи в качестве заложников. Никто и не догадывался, что на самом деле Фраат IV отправил к Августу своих сыновей, так как опасался за их жизнь. Дело в том, что парфянская знать после подписания Фраатом IV мира с императором Августом, выражала большое недовольство и он боялся, чтобы они не захватили членов его семьи и не использовали их в качестве орудия борьбы против него самого.
Мы уже знаем со слов Гая Светония Транквилла как Август относился к войне. Он справедливо полагал, что агрессивная политика на Востоке потребует больших денежных средств и у него при этом не было полной уверенности в ее успехе, поэтому Август и его ближайший советник — Марк Випсаний Агриппа выбрали объектами для своих территориальных притязаний богатые металлом области на северо-западе Пиренейского полуострова, земли к северо-востоку от Адриатического моря. В отношении остальных земель, Август применял систему зависимых царств. Такими царствами были Мавретания в Африке, Коммагена, Каппадокия, Галатея, Иудея и другие в Азии. Формально являясь независимыми, они не только были обязаны охранять римские границы, но и фактически были ему подчинены. Август утверждал их царей и являлся верховным арбитром в их внутренних и внешних делах. Так как наиболее подробно известно тогдашнее положение дел в Иудее, то именно по внутренней жизни в этом государстве, не трудно судить о положении дел и в других зависимых царствах.
В эти годы царем Иудеев был Ирод. Вначале он поддерживал Марка Антония, но после поражения последнего при Акции, перешел на сторону Октавиана. В подтверждение этого он отстроил величественный город, который назвал в честь Октавиана Кесарией. Кроме этого, он использовал любой повод, для того, чтобы продемонстрировать преданность римскому императору. Большие налоги, которые взимал царь Ирод, а также его открытое пристрастие к греческой культуре, вызвали большое недовольство в народе Иудеи. Возникла даже народная партия зелотов («ревнителей»). Ее члены требовали неотложно начать борьбу с римским владычеством. По-видимому, они стремились вернуть страну к теократии. Когда же царь Ирод умер и его сыновья отправились в Рим просить у Августа утверждения завещания их отца, который разделил между ними царство, в стране вспыхнуло восстание. Оно было жестоко подавлено римскими войсками. Впоследствии народные волнения в Иудее происходили еще не раз. Однажды восстание подняли из-за ценза — переписи, которая проводилась с целью установления суммы подушного и земельного налога. Отныне он должен был выплачиваться в римскую казну. Но это восстание, как и все остальные, закончились поражением.
ЛИЧНОСТЬ ОКТАВИАНА АВГУСТА
Август был расчетливым политиком. Вся его деятельность была направлена на единство и укрепление империи, а также на поддержание господствующего положения римлян и италиков по отношению к остальным жителям гигантской державы. Август был тонкий, расчетливый, двуличный, умевший приспосабливаться к изменяющимся обстоятельствам и использовать их для извлечения максимальной выгоды политик. Никто никогда точно не знал, что у него на уме. Современники утверждают, что он настолько боялся выдать свои истинные мысли, что даже со своей женой Ливией говорил о важных делах только по предварительно составленному конспекту. Но все это использовалось для того, чтобы непреклонно идти к поставленной цели и, надо сказать, Августу удалось ее достичь. Популярность его в народе была такова, что в Италии некоторые города праздновали новый год в день, когда он впервые их посетил. Во многих провинциях ему воздвигались храмы и алтари. В его честь утверждали пятилетние игры чуть ли не в каждом маленьком городке.
Все цари, его друзья и союзники, заложили каждый в своем царстве города под названием Цезарея. А все вместе они намеревались достроить и посвятить гению Августа храм Юпитера олимпийского в Афинах, строительство которого началось еще в глубокой древности. Многие из них покидали царство, чтобы ежедневно сопровождать его не только в Риме, но и в провинциях. Ходили возле него они без всяких царских отличий, одетые в простые тоги, прислуживая ему как клиенты. Вот что писал об Августе, как о человеке, Гай Светоний Транквилл:
«Дружбу он завязывал нелегко, но верность соблюдал неуклонно и не только должным образом награждал заслуги и достоинства друзей, но и готов был сносить их пороки и провинности, — до известной, конечно, меры. Примечательно, что из всех его друзей нельзя найти ни одного опального, если не считать Сальвидиена Руфа и Корнелия Галла. Обоих он возвысил из ничтожного состояния, одного — до консульского сана, другого — наместничества в Египте. Первого, замышлявшего переворот, он отдал для наказания сенату; второму, за его неблагодарность и злокозненность он запретил появляться в своем доме и в своих провинциях. Но когда погиб и Галл, доведенный до самоубийства нападками обвинителей и указами сената, Август, поблагодарив за преданность всех своих столь пылких заступников, не мог удержаться от слез и сетований за то, что ему одному в его доме нельзя даже сердится на друзей сколько хочется. Остальные же его друзья насаждались богатством и влиянием до конца жизни, почитаясь первыми в своих сословиях, хотя ими подчас он бывал недоволен. Так, не говоря об остальных, он не раз жаловался, что даже Аг-риппе не достает терпимости, а Меценату — умения молчать, когда Агриппа из пустого подозрения, будто к нему охладели и предпочитают ему Марцелла, бросил все и уехал в Митилены, а Меценат, узнав о раскрытии заговора Мурены, выдал эту тайну своей жене Теренции.