Страница 6 из 16
За все время своего правления Аларий не предпринял ни одного боевого похода, не принял участия ни в одном сражении. Увы, он не унаследовал решительности и напора доблестного родителя Эйриха Непобедимого, упокой, Логос, его душу! А ведь тот, будучи вытеснен с Иберийского полуострова собратьями, смог не только разгромить потом Авиту, наместника Рима, но и захватить Лангедок, часть Аквитании и земли Луары, основав тем самым новое королевство. И вот теперь существование этого королевства оказалось под угрозой…
Долгие годы никто не осмеливался нарушать границ королевства. Аларию удалось даже сохранить все унаследованные от отца римские форты, вверив руководство ими надежным и преданным командирам. Одно время, правда, изрядно докучали бургунды, но, столкнувшись пару раз с достойным отпором приграничных гарнизонов, они прекратили свои беспорядочные набеги. С тех самых пор Аларий и пребывал в сладостном спокойствии, решив, что нет на свете силы, способной нарушить размеренную жизнь его королевства. И вдруг такая сила появилась. В лице возмужавшего и окрепшего короля франков Хлодвига, жаждавшего все большей власти и ненасытно захватывавшего все новые и новые земли…
Основные силы вестготов встретились с дружиной Хлодвига уже на подступах к Пуатье. Аларий, облаченный в напоминающий рыбью чешую металлический нагрудник (лорику-скуамату), прикрытый сверху пурпурным плащом, и в украшенном красным плюмажем римском шлеме (галее) на голове, гарцевал на белом коне впереди своего войска. Как королю и верховному военачальнику, ему, согласно вестготским обычаям, не полагалось прятаться за спинами подчиненных: напротив, он должен был всем своим видом выказывать готовность броситься в бой первым. Вестготы были настроены решительно и воинственно, намереваясь во что бы то ни стало защитить территории, отвоеванные ими когда-то у Рима. Дабы подчеркнуть это, они громко и дружно затянули баррит – боевую песнь, прославляющую подвиги их славных предков. Собственно, вестготы и впрямь были уверены в своей победе, ведь их вел в бой сам Аларий, сын Эйриха Непобедимого!
Франки же, приблизившись на расстояние полета дротика и остановившись перед армией вестготов, тоже затянули свой боевой баррит, но не в пример громче и слаженнее: стройный и зычный хор их голосов напоминал порою удары мощных волн о прибрежные скалы. Обескураженные вестготы вскоре буквально охрипли, пытаясь превозмочь врага по громкости исполнения баррита.
В то же самое время несколько франкских отрядов, в состав которых входили минёры[28], обходными путями уже приближались к городам Тур (в среднем течении Луары) и Бурж (в верховьях реки Шер). Перед ними была поставлена четкая цель: заранее произвести подкопы под мощные стены городов, подготовив таким образом плацдарм для решающего штурма франков.
Заметив отряд прорвавшихся в город вражеских пехотинцев, военачальник, коему Аларий вверил защиту столицы, где оставались его семья и королевская сокровищница, скомандовал подчиненным приготовиться к бою. Защитники города еще плотнее сомкнули свои громоздкие щиты, обтянутые несколькими слоями дубленой кожи, выстроились «черепахой» и выставили вперед метательные копья-пилумы.
Однако франки, будучи готовы к подобной стратегии неприятеля, бросаться на острия копий не стали. Артификсы, быстро настроив метательные машины, начали попросту обстреливать «черепаху», пробивая огромные бреши в ее плотных ощетинившихся рядах каменными ядрами. Их расчет оказался верен: не выдержав массированного обстрела, вестготы дрогнули и пошли в атаку. Завязалась кровавая схватка. Отметав в неприятеля все имеющиеся в их распоряжении копья-пилумы, защитники города перешли на боевые топоры и короткие римские мечи.
Меж тем одни франки-пехотинцы, включая артификсов, не столько сражались, сколько оборонялись – дабы их хитроумные метательные механизмы не попали в руки неприятеля. Другие же либо ловко подрубали вестготам лодыжки секирами на удлиненных древках, либо теми же секирами крушили дубленые щиты противника, превращая их тем самым в бесполезный мусор. Вестготы, сильно проигрывавшие франкам в опыте боевых действий и вооружении, постепенно теряли силы…
Хлодвиг расположил ставку на самом высоком из окрестных холмов и теперь наблюдал за сражением сверху. Он слышал и победоносный баррит своих воинов, видел и их искусное владение копьями и францисками. Франки бросались на врага со столь невероятной стремительностью, что, казалось, опережали по скорости даже пущенные ими же дротики.
Передовые пехотинские отряды, вооруженные копьями-ангонами, вклинивались в ряды вестготов, расчищая тем самым дорогу следующим за ними отрядам, которые, в свою очередь, беспрерывно метали дротики во фронт и фланги неприятеля, обеспечивая таким образом своеобразное прикрытие впереди идущим. Стоило выпущенной ангоне угодить в щит противника, как метнувший её франк в несколько прыжков настигал врага и, наступив на конец копья, наваливался на того всей тяжестью своего тела, оттягивая щит книзу и как бы обнажая неприятеля, после чего тотчас рассекал его секирой.
Прицельно брошенные франциски-секиры сначала дробили щиты вестготов в щепки, а затем уже франки расправлялись с неприятелем врукопашную с помощью скрамасаксов. Конные турмы вели бой на флангах, слаженно взаимодействуя с пехотой-скарой и обеспечивая той неоценимую поддержку.
Схватка продолжалась до вечера. Резервов у вестготов не было – малочисленные отряды, оставленные для защиты дворцовых покоев, брать в расчет не приходилось. Сражавшийся наравне со всеми Аларий вконец обессилел и теперь пребывал в тихой ярости, проклиная самого себя за беспечность, сопровождавшую его на протяжении долгих последних лет. Красивая и сытая жизнь в роскошной резиденции с любимой женой превратила его, некогда храброго юношу, учившегося сражаться подле отца Эйриха Непобедимого, в похотливого патриция, едва ли не круглосуточно предающегося одним только наслаждениям. И вот час расплаты настал! Аларий горько вздохнул: как жаль, что он не предусмотрел в Паутье обустройства подземного хода, который позволил бы сейчас его жене и дочерям незаметно скрыться…
…Солнце клонилось к закату, когда Хлодвиг вознамерился спуститься с холма – настал его черед. Оруженосец подвел к нему боевого коня, и король, ловко запрыгнув в седло даже без помощи стремян, лично повел предусмотрительно оставленный на финал сражения резерв на поле брани. Свежие силы франкской конницы решили исход битвы окончательно.
Минёры, явившиеся к стенам Пуатье вместе с передовыми отрядами пехоты-скары, первым делом установили палатки на безопасном расстоянии от города, чтобы стрелы, выпущенные вдруг вестготами-лучниками, не смогли их достичь. Затем оценили объем предстоящей работы – выкапывания мин[29]. Задача досталась не из легких: стены Пуатье оказались весьма мощными и высокими, а расстояние до них – неблизким. Поразмыслив, командир минёров решил, что лучше работать поочередно двумя группами, но без остановки и перерывов. То есть как при взятии Суассона, Лютеции и Орлеана.
Для этого минёры должны были сначала прокопать от своих палаток до стен Пуатье неширокий подземный лаз, укрепляя его по мере продвижения вперед деревянными подпорками. По достижении цели им следовало прорыть подземную траншею уже вдоль самой стены и чуть углубиться непосредственно под ее основание, точно так же укрепляя ход по всей длине деревянными стойками-перекрытиями. И лишь после этого предстояло наступить долгожданному решающему моменту: командиру отряда минёров вменялось, предварительно обеспечив себе незаметный выход на поверхность, поджечь масляным факелом все деревянные распорки подкопа. Те запылают – сухое дерево горит быстро! – и когда огонь достигнет подкопа под стеной города, они рухнут и земля поползет вниз, в пустоту хода, увлекая за собой мощную стену города. В итоге стена частично обрушится, открыв франкам относительно свободный доступ в столицу вестготов.
28
Минеры – члены специальных отрядов, копавшие лазы под стены укреплений.
29
Мина – подкоп под стену города.